Маргиналы или будущие лидеры: кто поддерживает Путина в Европе

В аннексированный Крым регулярно приезжают европейские политики, тем самым косвенно подтверждая российский статус полуострова. Кто все эти люди, которые открыто поддерживают Кремль, в том числе его действия в отношении Крыма? Есть ли у них шансы стать ведущими политиками внутри своих стран и всерьез влиять на происходящее в Евросоюзе? Об этом говорим с экспертом Института Евро-Атлантического сотрудничества Андреасом Умландом и российским политологом Иваном Преображенским.

Современный мир – это очень большая фенечка, и все страны так или иначе в нее вплетены. Если вы хотите увидеть образец страны, которая в эту фенечку не вплетена, обратите внимание на Северную Корею. Если не хотите жить, как в Северной Корее, то не мечтайте об изоляции, ведь международное экономическое взаимопроникновение, равно как и политическое признание – альфа и омега того, что сегодня принято называть нормальной страной и нормальным режимом существования. И нет ничего удивительного в том, что, начиная с февраля-марта 2014 года Москва раз за разом пытается убедить собственных граждан в том, что российские триколоры над Крымским полуостровом признают почти все страны мира, а, если кто-то и не признает, то это лишь дело времени. Более того, с марта 2014, а особенно в 2015, Москва регулярно привозит на территорию Крыма самых разных европейских парламентариев. В частности, туда приезжал экс-президент Италии Сильвио Берлускони, ради которого даже залезли в закрома «Массандры» и открыли бутылку вина «Херес-де-ла-Фронтера» конца 18 века – обидно, надо сказать, за херес. Кто все эти люди, приезжающие на украинский полуостров Крым и заявляющие, что его российский статус является нормативным и рано или поздно будет признан Европой?

РЕПОРТАЖ

Группа из 10 французских депутатов под руководством Тьери Мариани из партии «Союз за народное движение» посетила Крым 23-24 июля прошлого года. Свой визит они не согласовали с Украиной, а МИД Франции выступил против поездки. В феврале нынешнего года в Крым прибыла делегация во главе с мэром греческого города Александруполис вместе с местными представителями бизнеса. В 2015 году Крым посетил мэр греческого города Коринф Александрос Пневматикос, а 30 марта нынешнего года – группа греческих предпринимателей во главе с членом Совета по развитию туризма муниципалитета Коринфа. О визите чиновников из аннексированной Ялты сообщил мэр французской Ниццы Кристиан Эстрози. Делегация из Ялты с подконтрольным России главой городской администрации Андреем Ростенко и послом России во Франции Александром Орловым находилась в Ницце с 29 февраля по 1 марта нынешнего года. С ними были подписаны соглашения о сотрудничестве. В Крым также приезжали глава Комитета по образованию, культуре и спорту израильского Кнесета Яков Марги и бывший премьер-министр Италии Сильвио Берлускони, которого на полуострове встретил президент Российской Федерации Владимир Путин. В апреле 2016 российские власти Крыма сообщили, что два депутата Европейского парламента – Маркус Претцель из Германии и Яромир Кохличек из Чехии – приняли участие во втором Ялтинском экономическом форуме. Еще двое представляли парламент Австрийской республики – Аксель Кассегер и Барбара Розенкранц. Стефано Вальдегамбери присутствовал от выборного органа области Италии.

– С нами на связи эксперт Института Евро-Атлантического сотрудничества Андреас Умланд и российский политолог, эксперт по странам Центральной и Восточной Европы Иван Преображенский. Иван, кто все эти люди, парламентарии, которые приезжают в аннексированный Крым?

​Преображенский: Я думаю, одним словом всех этих людей не описать, потому что их мотивация довольно разнообразна. Есть персонажи, которые действительно приезжают в значительной мере посмотреть – это касается преимущественно первых поездок 2014 – начала 2015 года, которым скорее приписывается полная поддержка со стороны Российской Федерации. А есть люди, которые сознательно приезжают поддержать, таких достаточно много. Чаще всего это маргиналы, не вписанные даже в собственную национальную политику. Была, например, польская делегация, которая состояла якобы из журналистов и политиков, а на самом деле эти люди не являлись ни теми, ни другими. Была замечательная история, когда российская часть российско-польского Центра диалога и согласия как бы случайно завезла польских детей, выигравших поездку в Россию, в Крым. Таких историй достаточно много.

Но есть люди вроде Берлускони: они никогда на 100 процентов прямо не поддержат происходящее, но однозначно дают понять, что они на стороне современных российских властей, потому что для них это в том числе часть политики внутри собственной страны. Они представляют консерваторов – по крайней мере, старательно играют роль таковых. На самом же деле это жесткие популисты. А Владимир Путин для популистов в Европе достаточно знаковая фигура, и ассоциироваться с ним – это не так уж и плохо.

– Андреас, можно ли сказать, что в Европе есть еврооптимисты и евроскептики, и последние в большей степени тяготеют к повестке, которую предлагает официальная Москва, а потому в их рядах Кремлю стоит искать политических союзников?

​Умланд: Да, поскольку у Путина и евроскептиков одна цель – дробление Европейского Союза: либо его разгром, либо хотя бы трансформация его в менее объединенный союз. Так что тут естественное притяжение. Я бы разделил людей, которые приезжают в Крым. С одной стороны, это второстепенные персонажи, которые хотят поиграть в большую политику, но не имеют большого значения у себя на Родине. Вторая категория – правые и левые экстремисты, которые, опять же, не играют значительной роли в политике своих стран, но хотят в Европе иметь дело с большой страной. Либо же это политические изгои, как Сильвио Берлускони, которые, может, и являются значимыми фигурами, но изолированы в национальной политике своих стран и европейской политике. Потому они сотрудничают с Путиным. У Путина, в общем, не осталось значимых партнеров в Евросоюзе, да и вообще на Западе, поэтому приезжают все эти маргиналы, изгои и экстремисты.

– Иван, в любой ли стране Евросоюза можно найти политические силы, которые соответствовали бы райдеру Кремля?

Преображенский: Я бы сказал так: в любой стране Европейского Союза находятся политические силы, которые сами стремятся к контакту с Кремлем и сами готовы поддержать его позицию. Обратите внимание, как легко появлялись многочисленные сайты, поддерживающие кремлевскую позицию. Еще несколько лет назад эти сайты писали либо про страшные жидомасонские заговоры, либо про опасность инопланетного вторжения на Землю, а сейчас для них альтернативная точка зрения – российская, и они радостно ее транслируют. Дескать, это то, что от нас скрывали, это главная их позиция. Точно так же работают политические партии, ориентирующиеся на союз с Москвой. Часто у них есть естественный интерес, попытка получить какие-то деньги, поскольку они маргинальны в своей стране. Но очень часто и, наоборот, пытаются присоединиться к более сильной позиции. Они транслируют: «мы сейчас защищаем здесь ценности борьбы с Америкой, с проклятым имперским Европейским Союзом, который заставляет нас, несчастных австрийцев, немцев, чехов – кого угодно – следовать требованиям, которые нам выдвигают европейские бюрократы, мешают нам следовать своим традиционным консервативным ценностям». И тут происходит апелляция к России – мол, смотрите, есть же люди, которые в состоянии противостоять этому, и мы тоже можем, поддержите нас. И этот посыл идет дальше. Поэтому у Москвы нет – по крайней мере, на первых этапах не было – необходимости искать этих партнеров. Они находили ее сами. Другое дело, что дальше возникает потребность поддерживать наиболее перспективных, устанавливать контакты с новыми силами, которые до этого старались воздерживаться от любых контактов с Россией, а в какой-то момент перестали этого стесняться. Очень показательный пример – уходящий сейчас президент Австрии, который был достаточно взвешенным и аккуратным политиком, но в момент, когда его каденция уже заканчивалась, состоялся его визит в Москву, и сейчас он активно поддерживает те же тезисы, что и Россия.

– Андреас, по вашему мнению, круг сторонников Кремля в Европе формировался еще в 1990-е годы либо уже в нулевые?

​Умланд: Этот круг изменился. В 1990-х был другой Кремль, тогда президент Борис Ельцин имел контакты с ведущими лидерами мира. Так же поначалу было и с Путиным, которого принимали с большим уважением. Сейчас это изменилось, и очень многие опасаются контактов с Кремлем, поскольку он оказался ненадежным партнером. Таким образом, в Москве возникает спрос на других партнеров, которые потом сами себя предлагают. Это период ближе к знаменитой мюнхенской речи Путина 2007 года, которая сыграла некую роль, хотя тогда это еще была риторика. Потом была российско-грузинская война. Изоляция началась с аннексии Крыма. Последняя особенна еще и тем, что, в отличие от Южной Осетии, Абхазии, Приднестровья, это было формальное включение территории другого государства в состав России, и это выходило уж слишком далеко за пределы международного права. Поэтому для Кремля сейчас выбор западных партнеров стал уже, и тамошние маргинальные группы сами себя предлагают, поскольку видят, что есть спрос. Как правильно сказал Иван, некоторые действительно достигают своей цели, получая некое внимание из Москвы – или же, как в случае с «Национальным фронтом» во Франции, даже кредиты из России. Это взаимная игра.

– Я так понимаю, что есть категория, грубо говоря, «полезных дураков» – вспомним того же писателя Андре Моруа, который приезжал в гости к Сталину. Есть категория людей, которые, как бывший баскетболист Деннис Родман, ездят в Северную Корею, а потом транслируют восторженные спичи в адрес северокорейского вождя. Есть и те, кто искренне, по зову сердца, пытаются обнаружить в современной России альтернативу западной цивилизации. Кроме того, есть категория людей, которые привыкли каким-то образом капитализировать дружбу. Какие формы оплаты есть у Кремля для таких европейских партнеров?

Преображенский: Самая простая форма – прямая финансовая поддержка. Это очень редкая форма оплаты, судя по тому, что нам известно. Мы знаем одну историю, где 100 процентов российское юридическое лицо финансово поддержало зарубежную политическую партию, и это уже упомянутый «Национальный фронт» во Франции. Наверняка есть и другие примеры, более мелкие. Но, в принципе, о прямом финансировании практически никогда речь не идет.

Есть вариант разнообразных косвенных грантов для негосударственных организаций. Это направление в последнее время достаточно слабо. Именно ради него в свое время Россией создавались два института – один в США, другой во Франции. Американский сейчас распущен, французский работает. Естественно, таким же образом работают государственные корпорации. Это может быть финансовое спонсорство одной из дочерних структур Газпрома какого-то действа, которое организует европейская политическая партия. Наиболее распространенный вариант – непосредственные финансовые взаимоотношения с конкретными персонажами внутри партий. Это, условно говоря, тот самый «панамагейт», который может множиться за счет получения дополнительной информации, и такие истории наверняка будут возникать дальше. Было достаточно много публикаций о бизнесе небезызвестного российского православного, с позволения сказать, бизнесмена Константина Малофеева в Болгарии, Греции, Франции. И достаточно много российских финансово-промышленных групп, даже находясь под санкциями, так или иначе ведут бизнес – либо напрямую, либо через посредников. История публикаций во французской прессе уже сейчас показывает, что некоторые деятели «Национального фронта» так или иначе имели совместные бизнес-интересы с российскими структурами. Это непрямые взятки, которые, в общем, приняты на Западе и считаются достаточно нормальными. Там могут отправить министра в отставку за то, что он съездил на каникулы за счет какого-то бизнесмена, но сейчас это скорее исключение даже в Западной Европе.

– Мы всякий раз говорим, что европейские политики, которые приезжают в Крым по приглашению Москвы и нарушают украинское законодательство – маргиналы. Но при взгляде на европейское политическое поле поневоле задумываешься, обречена ли их риторика оставаться маргинальной. Есть ли у этих маргиналов шанс стать тренд-мейкерами?

​Умланд: Я не думаю, что эти партии будут определяющими на Западе. Если бы они действительно стали руководящими, то Европейский Союз, наверное, распался бы. Это был бы уже совершенно другой Запад.

Преображенский: С учетом кризиса парламентской демократии и доверия к современным демократическим институтам в Европе шансы у этих партий, к сожалению, есть. Они выражают интересы значительной части населения, как мы видим по последним выборам в Австрии. Кандидат от крайних правых на президентских выборах при явке 68 процентов, что очень много для такой символической должности, в состоянии набрать почти 40 процентов голосов. И неизвестно, не выиграет ли он во втором туре. Есть кризис, который Европа пока не готова признать, и это дает маргинальным партиям шанс.