Свидетели депортации. Диляра Исмаилова: «Мой отец воевал, а нас объявили предателями!»

Некоторые крымские татары, возвращавшиеся из мест депортации в Крым, так и не добрались до своей Родины. Более сорока лет назад в Геническом районе Херсонской области начали селиться представители коренного народа полуострова, которым советская власть запрещала возвращаться в родные места.

«Мы не сюда ехали, мы ехали в Крым. Но в Крым не пускают, в Севастополь не пускают... Вот так мы здесь и остались», – говорит Диляра Исмаилова, с конца 70-х проживающая в поселке Новоалексеевка Генического района.

Депортацию она помнит хорошо. На тот момент Диляре было семь лет. Более всего женщину возмущает тот факт, что ее отец ушел на фронт в рядах Советской армии, получил множество наград, среди которых – медаль за оборону Севастополя, что власти ничуть не помешало депортировать его семью.

«Крымские татары, которые защищали своих родных, родину, весь Советский Союз, были героями, но они из нас сделали предателей, изгоями сделали нас всех!», – в сердцах восклицает Диляра-ханум.

Военные стреляли по вагонам с крымскими татарами

Вспоминая военные годы, Диляра Исмаилова рассказывает, что крымские татары тогда ежедневно собирались и читали молитвы, уповая на приход советских войск. Искренне радовались освобождению Крыма от немецких захватчиков. Проведенной советскими властями переписи крымскотатарского населения никто даже не придал значения.

А потом случилась трагедия, от которой весь народ не может оправиться до сих пор. Рассказывает Диляра Исмаилова:

– В три часа ночи постучали... Они все разом кинулись, зашли и говорят: «Вам 15 минут, собирайтесь». А мама спрашивает: «На каком основании?». «А на том основании, что вы предатели, сотрудничали с немецкими оккупантами, и за это вы выселяетесь». У мамы живот заболел, но ее не пустили даже в туалет. Мы хотели взять в духовке котлетки, но нам не разрешили. В торбочке было около трех килограммов ячневой крупы, но солдат взял и выкинул. Мама говорит: «У меня здесь ничего нету, вот швейная машинка, разрешите ее взять». А офицер ответил: «Нет, это относится к мебели, и через два дня вам уже ничего не потребуется».

Ну мама за ручки взяла меня и сестричку...

Были еще дедушка, бабушка, брат и две сестры. В общем, восемь человек. Мы недалеко от Ханского дворца жили, и нас пешком повели, в эти вагоны погрузили, все закрыли и отправили.

Люди старые умирали, моего отца бабушка в Бахчисарае умерла, не знаю, как похоронили. Когда везли нас, на больших станциях не останавливались, они останавливались в тихих местечках, открывали дверь, чтобы люди сходили в туалет. Но паровоз не предупреждает, когда отправляется. Люди бегут и не могут догнать, так на дорогах и остались. Заходили, проверяли, кто умирал, и тайно выкидывали, никого не хоронили.

Военные, которые шли на фронт, спрашивали: «Кого везете». Им отвечают: «Везем крымских татар, которые Крым немцам продали». А те автоматами по нам стреляют, по вагонам...

Одну часть отправили в Узбекистан, одну – на Урал, в Таджикистан и так далее, потому что вместе нельзя было объединять этот народ.

Когда приехали: водопровода нет, вода течет с двух сторон дороги, а это уже июнь месяц был, жара невыносимая, и мы нагибались и пили эту воду, а в ней и черви, и малярийные комары. Вода нечистая, вода мутная... И от жары пошли раны...

Когда нам исполнилось по 16 лет, паспорта должны были выдавать, и там на темно-синих бумажечках нам дали подписаться, что если мы когда-либо попадем в Крым, мы не будем требовать ни имущество, ничего-ничего. И эти бумажечки у них в НКВД до сих пор лежат.

Поместили в каких-то бараках, наши попросились в колхоз уехать. Попали в хлопкосеющий совхоз. Всех уже комары покусали – малярия трусит всех, меня – тоже, мы все болели. Нашу кровь даже нельзя брать кому-то на переливание.

В пять часов утра бригадир на коне приезжал, кнутом бил. Кричал: «Вставайте, мать вашу! Крым продали, так и нас хотите продать?!»

Беременных кнутом по животу бил. Стали воровать наших женщин. Красивых крымских татарок. Детей воровать стали. Там изнасилование было сплошное.

Мама шила платьишки и на этом зарабатывала «на покушать» .

Приехал мой отец с войны в 1947 году. Он еще оставался служить в Москве, а когда вывезли нас, вызвали всех наших, которые служили. Отца в Москву вызвали, отобрали кортик и личный пистолет, только от пистолета кобура осталась.

И когда он приехал, комендант встал и отдал честь моему отцу, потому что его заслуги выше, чем этого коменданта.

Отец вывез нас в Самарканд. И 20 лет мы были на подписке, как не простые, а особо опасные спецпереселенцы.

В 1967 году отца взяли в Казахстане на службу, а в 1969 году мы приехали сюда...

Републикация материала Крым.Реалии от 19 марта 2016 года.