Зачем Россия «раскачивает» Центральную Азию?

В середине апреля на одном из официальных белорусских порталов появилась статья, посвященная анализу пресс-конференции директора второго департамента Азии МИД России, специального представителя президента России по Афганистану Замира Кабулова.

Автор статьи, политический аналитик, председатель Наблюдательного совета белорусского Центра стратегических и внешнеполитических исследований Юрий Царик приходит к выводу, что Кабулов в своем выступлении существенно исказил ситуацию в Афганистане. В частности, представитель российского МИД, мягко говоря, несколько преувеличил влияние талибов в Афганистане, заявив, что под их контролем находится около 70% территории страны. При этом руководитель американской миссии генерал Кэмпбелл утверждает, что 70% населенной территории Афганистана находятся под влиянием или контролем правительства.

Точно также, по словам Царика, Кабулов явно переоценил потенциал ИГИЛ в регионе, отметив при этом, что «Талибан» вполне имеет перспективы стать одной из легальных политических сил Афганистана. В том числе Россия готова перестать считать организацию террористической». На основании этого Юрий Царик делает следующее предположение:

«Учитывая официально заявленное (в 2015 году) сотрудничество России с талибами в борьбе с призрачной угрозой ИГИЛ в Афганистане, резко укрепившиеся контакты пакистанской Межведомственной разведки с российскими коллегами, поставку оружия талибам в обмен на таджикских пограничников, по некоторым данным, при посредничестве российской стороны осенью 2015 года, а также другие эпизоды, – не являются ли абсурдное преувеличение угрозы ИГИЛ в Афганистане, безапелляционная критика афганского Правительства Национального Единства и одобрение роста политической роли «Талибана» признаком того, что Россия сделала ставку на сотрудничество с движением «Талибан» в ущерб и безопасности в регионе, и сотрудничеству с официальным Кабулом?»

На самом деле, данное предположение является не таким уж абсурдным, если мы вспомним комментарий коллеги Юрия Царика по Центру стратегических и внешнеполитических исследований Арсения Сивицкого, данный Крым.Реалии в октябре прошлого года. Еще тогда аналитик утверждал о подготовке Москвой сценария дестабилизации, направленного на поддержание конфликтной динамики между ключевыми государствами и силами региона.

Как отмечал Сивицкий, исходя из российской геостратегии, цели этой дестабилизации заключаются в ограничении влияния Китая и США в Центральной Азии, срыве стратегического партнерства и усилении противоречий между США и Китаем, США и Ираном, Пакистаном и Ираном и т. д. Еще одна цель Москвы – это формирование конфликтной динамики, которая обеспечила бы рост цен на энергоносители в краткосрочной и среднесрочной перспективе и превратила бы Россию в эксклюзивного поставщика энергоресурсов в регионе.

Сегодня, анализируя открытые источники, мы можем заметить подтверждение как минимум одного из положений данного вывода, а именно – серьезную озабоченность России ростом китайского влияния в Центральной Азии. Так, на сайте Российского института стратегических исследований (РИСИ), ранее входившего в состав Службы внешней разведки (СВР РФ), а ныне – Администрации президента России, буквально в конце прошлого месяца появился ряд статей, посвященной «китайской угрозе».

Автор одной из них, уральский аналитик Дмитрий Попов отмечает, что «экономическая стратегия Китая последних лет в Центральной Азии была и остается сконцентрированной на двух ключевых задачах. Первая – это обеспечение доступа к ряду природных ресурсов, необходимых для быстрорастущей китайской экономики. Вторая – расширение рынков сбыта для китайской продукции».

При этом Попов признает, что данные задачи решаются Пекином весьма успешно, «Китай прочно вошел в тройку главных игроков на сырьевом рынке ЦА наряду с Россией и западными корпорациями», и в результате «в некоторых сегментах российские компании теряют традиционные рынки сбыта в самой ЦА, испытывают растущую конкуренцию со стороны китайских корпораций за доступ к сырьевым активам региона». Правда, Попов отмечает и положительные для Москвы стороны китайского присутствия в Азии, отмечая, что «Пекин оттягивает на себя газовые ресурсы Туркмении. Это минимизирует риск строительства продвигаемого США и ЕС транскаспийского газопровода (Nabucco) и выхода туркменского газа на европейский рынок, где он будет конкурировать с российским сырьем».

Попову вторит и другой аналитик из Екатеринбурга, Арина Мордвинова, в статье с весьма показательным названием «Юань завоевывает Центральную Азию». В конце Мордвинова прямо ставит вопрос «не займет ли юань в будущем позиции в ЦА, на которые мог бы претендовать рубль?».

Ну и наконец, весьма показательна статья некого Максима Лихачева под заголовком «Казахский национализм – недооцененный вызов России», в которой доказывается, что в республике «набирает обороты националистическая русофобская риторика». При этом стоит вспомнить, что, по свидетельству бывших сотрудников института, именно РИСИ в свое время активно лоббировал аннексию Крыма и войну на Донбассе – и для обоснования этой агрессии тоже активно использовал риторику о «растущем украинском национализме», носящем «пока еще маргинальный характер», и, соответственно, о необходимости «защищать русскоязычное население» соседней страны. Практика показывает, что любые заявления России о растущих в том или ином регионе «национализме и русофобии» является ничем иным, как предпосылкой для будущего вмешательства в дела суверенной страны, ведущего к ее дестабилизации (как минимум в хорошо опробованных в Украине «гибридных» формах).

Таким образом, даже глядя на материалы аналитиков при Администрации президента России, становятся видны и цели России в Центральной Азии, и привычные методы для достижения этих целей, уже опробованные на других территориях. Возможно, наращивание сотрудничества с «Талибаном» станет всего лишь одним из подобных методов.