Предсказывать итоги открывающегося 8 июля саммита НАТО в Варшаве, впрочем, как и всех международных встреч такого уровня, – занятие увлекательное. Нередко, правда, такие прогнозы выдают желаемое за действительное.
Вот и Федор Лукьянов, известный своей близостью к российскому МИДу, в очередной раз пришел к неутешительному для Североатлантического альянса выводу: "Варшавский саммит закольцовывает развитие 25 лет. Итог неутешительный. ...НАТО в кризисе, который вызван не отдельными разногласиями внутри, а несоответствием структуры, спроектированной для ХХ столетия, обстоятельствам второго десятилетия XXI века. И решить эту проблему воссозданием "угрозы из Москвы" не получится". Это и похожие на него умозаключения московских пропагандистов отражают мечты кремлевских обитателей, но с реальностью имеют мало общего.
После краха СССР в Европе и США пришли к выводу, что Россия не является военной угрозой, и НАТО была ориентирована прежде всего на миротворческие операции. Естественно, военная мощь Альянса ослабла: не было необходимости сохранять в Европе вооруженные силы, предназначенные парировать удар чудовищной по своей мощи военной машины Варшавского договора. Впрочем, упрекать лидеров Запада в совсем уж непростительном простодушии не стоит. В НАТО были приняты государства Центральной и Восточной Европы. Если бы этого не было сделано, то, как знать, не исключено, что "зеленые человечки" уже бродили бы по улицам Риги, Таллина и Вильнюса, а российские танки, "гремя огнем, сверкая блеском стали", рвались бы к Варшаве, Братиславе и Праге.
Аннексия Крыма и гибридная агрессия на востоке Украины стали "холодным душем" для западных элит. Были забыты наивные идеи рано или поздно интегрировать Россию в НАТО. В Брюсселе и Вашингтоне стали искать ответ на сложный вопрос: как остановить экспансию Кремля, заставить его уйти из Донбасса и, желательно, из Крыма, избежав начала Третьей мировой войны. В частности, летом 2014 года на саммите в Уэльсе решили создать Оперативную группу наивысшей боевой готовности, известную также под названием "Острие копья", предназначенную для действий вблизи российских границ. Позже было решено увеличить с 13 до 40 тысяч человек Силы реагирования НАТО, вступающие в действие, если конфликт не удастся остановить на самой ранней его стадии.
Но адаптация НАТО к новой стратегической реальности идет медленно. Наряду с российской угрозой и войной на востоке Украины Западу приходится иметь дело с "Исламским государством", войной в Сирии, сложнейшей ситуацией в Ираке и Афганистане, всплеском исламского терроризма, миграционным кризисом и тому подобное. Совсем недавно Европа испытала шок от решения Великобритании выйти из Европейского союза. Невольно возникает искушение отодвинуть "российский вопрос" и сосредоточиться на проблемах, считающихся более насущными. Да, наличие российской угрозы признано и в США, и в Европе, но относительно средств противодействия существуют разногласия: идут споры о сочетании "кнута и пряника" в отношениях с Кремлем. Нет единства и относительно мотивов российской агрессии. Наконец, имеется немало "полезных идиотов", доказывающих, что Запад сам виноват в противостоянии с Россией, поскольку не учитывал "российские озабоченности", то есть не закрыл глаза на аннексию Крыма и вторжение в Донбасс.
Аналитики подчеркивают (и не без оснований), что ключевое место в варшавских дискуссиях займет вопрос, как парировать российскую угрозу. Нет сомнений, что будут приняты окончательные решения по батальонам Оперативной группы наивысшей боевой готовности, каждый из которых насчитывает от 800 до 1000 военнослужащих. Три из них будут развернуты в государствах Балтии, один – в Польше. Скорее всего, будут затронуты вопросы о дислокации вблизи Балтийского региона американской бронетанковой бригады; о необходимости довести оборонные расходы европейских членов НАТО до двух процентов ВВП; о повышении боевой готовности Сил реагирования НАТО и других мерах, нацеленных на военное сдерживание российской угрозы.
Оперативная группа предназначена для защиты от гибридной агрессии, то есть, если предполагать, что действия России на балтийском театре будут аналогичны действиям в Крыму или Донбассе: провоцирование беспорядков в странах Балтии, прежде всего там, где высока доля русского меньшинства, инфильтрацию туда "зеленых человечков" и лишь затем введение регулярных боевых частей. В этом случае у НАТО есть несколько дней для того, чтобы привести в действие свои силы и одновременно принять необходимые политические решения об их использовании. А одного батальона хорошо подготовленных солдат вполне достаточно для того, чтобы вместе с войсками местных государств разгромить отряды "зеленых человечков".
О чем можно договариваться с Кремлем, если его лидер находится, как элегантно выразилась канцлер Меркель, "в иной реальности"?
Но не исключено, что российское вторжение в страны Балтии планируется в виде блицкрига. Части дислоцированных в Западном военном округе трех дивизий ВДВ в течение нескольких часов могут захватить аэродромы и другие стратегические объекты в Латвии, Литве и Эстонии, открывая путь для броска трех дивизий сухопутных войск, которые создаются в российском Западном военном округе в дополнение к уже имеющимся там войскам. Части Оперативной группы общей численностью в четыре тысячи человек вряд ли смогут остановить российское наступление, в котором могут участвовать десятки тысяч солдат и офицеров. В последние месяцы на Западе опубликованы результаты нескольких исследований именно такого развития событий, причем с неутешительными для НАТО выводами.
Североатлантическому альянсу придется либо смириться с поражением, либо вместо обороны переходить в контрнаступление, которое требует гораздо больше войск и чревато большими потерями. А потому дальнейшее наращивание военной мощи НАТО на востоке является условием эффективности сдерживания и ее стратегии в целом.
Бесспорно, на саммите в Варшаве прозвучит мысль о необходимости дополнить сдерживание политическим диалогом и в этой связи будет упомянута встреча Совета Россия – НАТО, которую предполагается провести вскоре после саммита. В этом, собственно, нет ничего нового. Такая стратегия характерна для НАТО с 1967 года, когда была принята "доктрина Армеля", предполагавшая мощную оборону и одновременно дипломатические усилия по снижению напряженности в отношениях с Востоком. Сам по себе такой подход сомнений не вызывает. Но переговоры имеют смысл, если можно доверять партнеру. У Кремля в этом отношении скверная репутация: были нарушены все договоры, заключенные с Украиной. Крайне странное впечатление, мягко говоря, вызывают заявления Путина о том, что в Крым могли "прийти войска НАТО"; регулярно повторяемый им тезис о том, что не Россия "была инициатором сегодняшнего" кризиса, а ее действия были "исключительно ответными"; заявление о том, что мы "отвели от границ Финляндии все наши Вооруженные силы на глубину 1500 километров", и тому подобное. О чем можно договариваться с Кремлем, если его лидер находится, как элегантно выразилась канцлер Меркель, "в иной реальности"?
О том, что НАТО находится в глубоком кризисе, советские и российские политологи и политики говорили с самого момента ее создания. Говорить так – как минимум выдавать желаемое за действительное. Но столь же неверным было бы не замечать очевидных трудностей адаптации НАТО к нынешней обстановке в Европе. Саммит в Варшаве покажет, насколько быстро Альянс перейдет от слов к делу и подтвердит свой статус ключевого инструмента безопасности евро-атлантической цивилизации.
Юрий Федоров, военно-политический эксперт
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: