Мне уже долгое время приходит в голову, что всё произошедшее с нами на руку определённой группе людей, которая смогла выйти из привычной, хотя и некомфортной зоны безвестности и маленьких доходов на более высокий уровень жизни.
Выйти даже не из бедности, а именно серости – звать никак, да никто и не зовёт.
Определённая группа людей смогла неожиданно для себя пробраться вверх, минуя годы госслужбы, без дипломов и стажа стала кем-то, резко на скоростном лифте поднявшись вверх
То есть определённая группа людей смогла неожиданно для себя пробраться вверх, минуя годы госслужбы, маленькой зарплаты, долгой работы за гроши, годы закулисных интриг на этажах облгосадминистрации, в одночасье без дипломов и стажа стала кем-то, резко на скоростном лифте поднявшись вверх. Я наблюдаю за всем этим с нескрываемым удивлением и местами иронией.
Первое удивление пришлось на лето 2014 года. Я прибежала за памперсами и детским питанием в наш «Дом с колоннами» в самом центре Луганска. Бессмысленная очередь в пять часов, жара, хаос… Старики, мамаши, беременные, слепые, падающие в обмороки… Где же камера, чтобы снять всё это и показывать после? Я топталась на солнцепёке в этой бескрайней очереди, в которой никто не мог дать ответа ни на один вопрос. Где-то там, за заветными дверями давали помощь. Что дают, кто даёт и кому, все понимали плохо.
Я изумилась изобилию – ящики детских каш, паки памперсов, игрушки, одежда… Кто-то шепнул – из «Метро»… Якобы на нужды фронта всё это богатство не подошло, решили выбросить в народ
Потом, попав вовнутрь, я, как и все, изумилась изобилию – ящики детских каш, паки памперсов, игрушки, одежда… Кто-то шепнул – из «Метро»… Якобы на нужды фронта всё это богатство не подошло, решили выбросить в народ. Удивляло и то, что помощь раздавали совсем юные девушки и парни. Как они попали в этот пласт избранных, кто стал не с нашей стороны очереди из нуждающихся, а с другой? Выходит, я лежала на полу под обстрелами и пряталась в погребе, а они упорно шли раздавать помощь, отчаянные?
Я работала до последнего, пока был свет и наш отдел не сократили задним числом. Чуть позже я узнала, что все эти юноши и девушки – депутаты
Мне ещё долго потом приходило это в голову – жизнь в каких-то параллельных измерениях. Я прячусь, а они работают… Хотя я тоже работала до последнего, пока был свет и наш отдел не сократили задним числом. Чуть позже я узнала, что все эти юноши и девушки – депутаты. Я до сих пор не знаю, кто и как их выбирал, но помню моё изумление этой новости. Потом уже от них я узнала, что высшее образование есть на всю эту компанию у кого-то одного, остальные – водитель трамвая, парикмахер, музыкант, отчисленный студент вуза… Хотя, вероятно, это неважно для наличия депутатского мандата – я не сильна в требованиях к избранникам народа. Уже в сентябре они все поступили в местные вузы и чуть позже стали фундаментом общественного движения «Мир Луганщине». Вероятно, не общайся я с ними тем летом, не наблюдай за ними, мне не пришли бы в голову мысли о том, кто выиграл от всего и кому это выгодно.
Случайно встретила бывшего коллегу, как и все, получает две пенсии: здесь и в Украине
Сегодня я случайно встретила бывшего коллегу – в прошлом большого начальника в городе. Уже года три он, стареющий пенсионер, пытающийся достойно принять возраст и жизнь на пенсию. Работы лишился он накануне войны, уж ему-то сетовать на потери в связи с войной, как дёргать Бога за бороду – как и все, получает две пенсии: здесь и в Украине.
Мой знакомый низвергает горы проклятий шёпотом в адрес «освободителей»:
От чего меня освободили? От открытых границ? От действующих законов? От моих детей и внуков, которые живут на территории Украины?
Никто из них не рвёт украинский паспорт – им дорожат, его берегут. Это только на словах все за отделение. А какое будущее ждёт наших детей?
«От чего меня освободили? От открытых границ? От действующих законов? От моих детей и внуков, которые живут на территории Украины? Так от чего меня освободили этим отделением? Да, мы жили до лета 2014-го, может быть, не так уж хорошо, но я мог ездить, куда мне хочется, мог покупать или брать в кредит то, что мне нужно. А что сейчас? И ведь сейчас все те, кто получил что-то от всего, – те, кто стоял на блокпостах, кто был возле СБУ, сами не понимают, что они получили. Им дали бутерброды, чай и какие-то деньги, и они были счастливы. А что дальше? Никто из них не рвёт украинский паспорт – им дорожат, его берегут. Это только на словах все за отделение. А какое будущее ждёт наших детей? Какие дипломы? Если местные, непризнанные больше нигде, то разве мы живём в колонии и никуда не можем выезжать? А какие паспорта получат дети? А аттестаты? Мне говорят, что магазины стали народными. Вы покажите мне мой магазин или тот, что стал вашим? Или, может, там стали цены доступнее, а ассортимент шире? Гуманитарка продаётся в «Народных», а лекарства проходят через аптечную сеть…»
А ведь это пласт тех, кто выиграл от всего – получил две пенсии вследствие всех событий. Но мой собеседник сеет проклятия в адрес местных «военных», их интеллекта, уровня притязаний и способностей. Я слушаю его молча. Он озвучивает мои мысли.
Все перемены для меня и моей семьи стали только переменами в худшую сторону – закрытые границы, поиски работы и средств к существованию, поиски продуктов питания
Вследствие отделения я лишилась тех работ, которые не просто кормили мою семью, а которые я любила, которые давали мне рост и ежедневную радость. Мне не было в тягость ходить на работу, ездить в командировки. Я думала тогда – моя жизнь такая же спокойная, как вода в озере. Мечтала о переменах. Хотя хорошо понимала, что о лучшем мечтать просто не стоит: лучшее – враг хорошему, как известно. Поэтому все перемены для меня и моей семьи стали только переменами в худшую сторону – закрытые границы, поиски работы и средств к существованию, поиски продуктов питания, жизнь с единственным окном в мир – монитором компьютера.
Раньше в отделе мы часто читали о новых странах и городах, прокладывали маршруты, планировали отпуска. Потом радостно провожали кого-то и ждали назад, чтобы вместе смотреть фотографии, есть торт и радоваться за коллегу. Сейчас сайты о путешествиях и фотографии отдыхающих вызывают у меня крайнее раздражение – не потраченными деньгами, а их возможностью ездить.
Я ловлю себя на том, что теряю самые простые навыки цивилизованного человека – покупать билеты, ехать куда-то, что-то планировать…
Я вчера поймала себя на том, что смотрю фейсбушную подборку фотографий плацкарта с грустью и завистью. Я ловлю себя на том, что теряю самые простые навыки цивилизованного человека – покупать билеты, ехать куда-то, что-то планировать… Это так, об «освобождении». Вероятно, вместе с моими любимыми работами меня авансом освободили и от части благ цивилизации в виде интернет-покупок, услуг почты, поездок, поездов, самолётов, запланированных встреч, когда поезда надёжно приходят по расписанию и вообще ходят… Меня освободили от надобности планировать отпуск, от трат на него и вообще от многих вещей – ночного города, вечерних прогулок, встреч с друзьями, походов в кино, разговоров о пустяках за чаем, любимого коллектива, карьерного роста… Взамен мне дали возможность долго выбирать школу ребёнку, думать о его будущем, выбирать, каким я хочу это будущее и где его хочу.
Неравноценный обмен, я полагаю. А раньше я думала, что освобождение – это что-то счастливое. А нас, вероятно, «освободили» против воли. Осталось научиться этому радоваться.
Яна Викторова, преподаватель, город Луганск
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Перепечатка из рубрики «Листи з окупованого Донбасу» Радіо Свобода
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: