Доступность ссылки

Арбузы, чебуреки, хайтарма. Утраченный Крым Андрея Седых


Андрей Седых
Андрей Седых

Специально для Крым.Реалии

«По старой дружбе Андрей Седых написал мне, что издает книгу своих новых рассказов, а вместе с письмом прислал дубликат ее корректурных гранок, прося меня сказать ему «откровенно, по секрету», что я думаю о ней, и, зная его талантливость, я прочел ее немедля и с таким удовольствием, что решил высказаться не «по секрету», а гласно, небольшим предисловием к ней». Столь лестными для автора словами великий писатель Иван Бунин начинает свое предисловие к книге «Звездочеты с Босфора» литератора, журналиста, критика Андрея Седых.

Имя этого писателя первой волны русской эмиграции, крымчанина, сегодня почти забыто. А между тем его биография полна ярких событий и удивительных знакомств, не говоря уж о весьма заметных рассказах о крымской жизни…

Андрей Седых (настоящее имя – Яков Моисеевич Цвибак) родился в августе 1902 года в Феодосии в состоятельной еврейской семье. Его отец был владельцем магазина, журналистом, биржевым маклером, редактором «Бюллетеня Феодосийской биржи». По окончании Феодосийской гимназии Яков нанялся матросом на пароход, некоторое время жил в Стамбуле, в Италии и, наконец, обрел пристанище во Франции.

Вы, может быть, не знаете об этом, но советская власть торговала людьми в самом прямом смысле. Торг шел через советский банк в Париже
Андрей Седых

Много позже в одном из интервью он рассказывал: «Я уехал в 1920-м. Видел и террор, и голод. Феодосия переходила из рук петлюровцев в руки махновцев, от них – к Добровольческой армии. Все это сопровождалось кровопролитием, расстрелами, самосудами. У моих родителей конфисковали квартиру из 11 комнат. В нашем доме были громадные цементные подвалы. Из-за них нас и выселили: квартиру забрали для ЧК, а в подвалах расстреливали. Я бежал один, мне было 17 лет. Через десять лет выкупил своего отца. Заплатил десять тысяч. Это были в 1930 году большие деньги. Вы, может быть, не знаете об этом, но советская власть торговала людьми в самом прямом смысле. Торг шел через советский банк в Париже. Директором этого банка был некто Навашин. Кончил он так же, как множество других ответственных советских работников, – его убили свои».

Феодосия. 1920-е годы
Феодосия. 1920-е годы

В Париже Яков начинает работать журналистом, а в 1925 году становится парламентским корреспондентом «Последних новостей», у него появляется псевдоним Андрей Седых. Правда свой первый сборник эссе «Старый Париж», вышедший в том же году, он издает под настоящим именем. Год спустя юноша окончил Школу политических наук при Парижском университете.

В 1928 году выходит его второй сборник «Париж ночью». На его рассказы обращают внимание столь видные писатели русского зарубежья, как Марк Алданов, Тэффи, Алексей Ремизов и Иван Бунин. Ему покровительствует сам Павел Николаевич Милюков, до революции – лидер партии кадетов, в эмиграции возглавлявший Союз писателей и журналистов.

В 1931 году в Париже Андрей Седых выпустил сборник рассказов «Там, где была Россия», через два года увидела свет его новая книга – «Люди за бортом». После выхода этой книги Бунин окончательно поверил в литературный дар Андрея Седых и в 1933 году предложил ему стать его литературным секретарем. Вместе с живым классиком русской литературы отправился Яков Цвибак-Андрей Седых получать в Стокгольм Нобелевскую премию по литературе, которую Бунину присудили в декабре 1933 года.

Андрей Седых (в центре) во время вручения Ивану Бунину Нобелевской премии по литературе
Андрей Седых (в центре) во время вручения Ивану Бунину Нобелевской премии по литературе

Все же удивительно порой складывается судьба…

Однажды вынужденно покинув большевистскую Россию, двадцать лет спустя он вновь должен бежать, но теперь уже из, как казалось, благополучной старой Европы. В 1941 году писатель Андрей Седых, еврей по происхождению, покидает оккупированную нацистами Францию. Он перебирается в Нью-Йорк, где поступает на работу в газету «Новое русское слово». А несколько месяцев спустя выходит его книга воспоминаний «Дорога через океан», в которой он описал подробности своего отъезда из Франции.

После окончания Второй мировой войны, в 1948 году, увидела свет его новая книга «Звездочеты с Босфора», предисловие к которой написал Иван Бунин. В эту книгу вошел цикл «Крымские рассказы», состоящий из шести новелл: «Арбузы», «Парад, Аллэ!», «Чебуреки», «Бартыжники», «Хайтарма», «Гидра», «Керчь». Позднее были опубликованы другие его рассказы о Крыме – «Карадаг», «Альбин де Ботэ», «Наполеоновский коньяк», «Талисман».

Обложка книги «Звездочеты с Босфора»
Обложка книги «Звездочеты с Босфора»

Острой ностальгией пронизаны его рассказы о потерянной родине. Вот как начинается первый крымский рассказ «Арбуз»: «На татарских баштанах арбузы поспевали рано, в самом начале июня. Были они небольшие, темно-зеленые, с полосами, и почему-то в Крыму называли их монастырскими. Первый арбуз приносил служивший у нас на побегушках татарчонок Фитка. На лице его была широчайшая улыбка, когда он бережно передавал арбуз матери и говорил:

– Пожалуйста, кушай на здоровье. Отец Ибрагим прислал. Сам прийти не мог в гости. С ружьей баштан сторожит…

Фитка получал новенький гривенник, который немедленно исчезал в его бездонных татарских штанах с мотней, и еще раз обнажал свои великолепные, белые зубы.

– Сладкий будет. Рафинад!

Этот первый арбуз резали за столом торжественно, священнодействуя».

Описание крымских реалий настолько чувственно и зримо, пронизано солнцем и пряными запахами этой земли, словно автор никуда не уезжал

Описание крымских реалий настолько чувственно и зримо, пронизано солнцем и пряными запахами этой земли, словно автор никуда не уезжал. В роскошной чопорной Европе и в бурно развивающейся Америке Андрей Седых тоскует по своей крымской жизни… Его рассказ заканчивается так: «Никогда больше в жизни мне не придется отведать таких арбузов, которые готовила дома мать, – острых, пахнущих укропом и лавровым листом, напоенных солнцем с татарских баштанов».

Еще одним символом этого утраченного Крыма являются для Андрея Седых чебуреки. Рассказ под названием «Чебуреки» начинается диалогом автора по телефону с его парижской подругой. На вопрос, что он делает вечером, герой отвечает: «Иду есть чебуреки».

Автор продолжает: «Дама выдержала паузу, – ей, видимо, не хотелось признаваться в своем невежестве. Все же, она поставила наводящий вопрос:

– А с чем это едят, чебуреки?».

И снова вместе с автором читатель погружается в сладостный мир его детских воспоминаний.

Словно вкуснейший крымский чебурек, он смакует каждое слово, описывая прекрасные мгновения своей прошлой счастливой жизни: «Я мог бы объяснить, что чебуреки ни с чем есть нельзя, ибо присутствие всякой иной еды на столе может только испортить удовольствие, но это было бесполезно: дама на режиме, питается лимонным соком, разными травками, и ей чужда гастрономическая поэзия. Вместо этого я коротко попрощался, повесил трубку и, закрыв глаза, начал вспоминать, как ели когда-то чебуреки в Крыму… Лучшие чебуреки можно получить в погребке у татарина, на Гюбенетовской улице. Мы приходили в этот погребок с детства, еще будучи гимназистами. Татарин стоял в углу, у плиты, раскатывал тесто, выделывал на наших глазах чебуреки. Минут через пять вскипало масло, чебуреки с шипеньем ныряли в котелок и в одну минуту были готовы. Татарин приносил полпорции, шесть штук, ставил на стол и говорил сурово:

– Давай пятнадцать копеек!».

Продавец чебуреков в Алуште
Продавец чебуреков в Алуште

(Окончание читайте здесь)

FACEBOOK КОММЕНТАРИИ:

В ДРУГИХ СМИ




XS
SM
MD
LG