Геннадий Афанасьев: Лефортово. Жизнь продолжается

(Крым.Реалии продолжают публиковать воспоминания Геннадия Афанасьева о том, что происходило с ним во время задержания российскими спецслужбами в Крыму и о последующем заключении в России. Другие блоги автора читайте здесь).

Находясь в следственном изоляторе «Лефортово» в Москве, я пытался выработать для себя более или менее четкий план на день, чтобы не тратить свое время. Ставил по минимуму определенные задачи, которые я должен был успеть сделать. Записывал их на листочек и крепил его на самое видное место для себя.

Если не считать бытовых дел вроде стирки и уборки, то в основном я читал. Я прочитал более 450 книг за время содержания в русском плену, что действительно дало мне хорошее образование. Почему так много? Раз в десять дней есть только две книги – вот и все развлечения. Две книги на десять дней ‒ это все, что у тебя есть. Начинал с фантастики, после переходил на классическую литературу, а в конце читал только образовательные книги. Например, «Курс социологии», «Курс экономической теории», «Курс банковского дела»... У меня было в планах учить несколько стихов в день. Для этого брал в библиотеке книги разных поэтов и тратил целые дни на переписывание их в тетради. Также изучал хотя бы одну страницу по иностранному языку. Занимался спортом около двух часов в день, в основном на прогулке. Но спорт в тюрьме ‒ это совсем отдельная тема, имеющая множество тонкостей.

Однако все это ‒ лишь спасение от дурных мыслей, которые преследовали постоянно. Спасение от невероятного давления, которое оказывалось непрерывно, а также некое условное разделение недель, что психологически ускоряло течение времени в неволе. Этот опыт Лефортово, наверное, пригодился бы при подготовке длительных космических экспедиций. Можно было бы прилично сэкономить на научных экспериментах. Вот с удовольствием дам советы тем первым марсианским колонистам. Смешно, но смех над трудностями ‒ тоже способ уйти от реалий в русском плену.

Жизнь в Лефортово была своего рода шоу «За стеклом». Охранники без устали наблюдали за всем происходящим в камере. Разница с телевидением в том, что зрители принимают непосредственное участие в жизни своих подопечных, направляют и даже помогают им. Камеры были двойные, как каменные мешки, и в каждой велось видеонаблюдение. В специальном пункте находился большой пульт. Там всегда находилось пять или шесть тюремщиков, которые смотрели в экраны компьютеров и следили за микрофонами, потому что каждая камера оборудована еще и устройствами прослушивания. На продоле – так мы называли коридор – ходили конвоиры, которые заглядывали в глазок. Специально для них были постелены ковры, и совершенно не было возможности услышать их, когда они заглядывали к тебе в камеру. Это и было все мое пространство. На прогулках никто не разговаривал, межкамерной связи не было ‒ абсолютная тишина. Вакуум...

Мой год и четыре месяца в абсолютной тишине.

Сидели мы по двое, но соседей меняли раз в несколько месяцев. Вот неделю посидишь, только привыкнешь к человеку, к обстановке ‒ и говорят: «Собирай свои вещи, выходи. Переезжаешь в другую камеру». Поэтому через год-два сиденья можно познакомиться с двумя десятками людей. Вблизи увидеть бывших соседей я имел возможность только в автозаке, когда арестантов развозили по судам.

Кстати, этот момент ‒ отдельная история. Когда арестантов выводили, конвоиры выдавали трескающие звуки, сжимая в руке металлический кругляш с мембраной, предупреждая: «Ведем государственного преступника!» Если такой мембраны не было, они стучали по полым трубам ‒ обрезки таких труб прикреплены по стенам у каждой двери вдоль коридоров. Они устраиваются для сброса туда ключей от камер на случай бунта. Из тех труб эти ключи невозможно достать. На пути следования также деревянные кладовые-мешки, в которые, в случае появления встречного арестанта, тебя заталкивают.

Большинство людей, которые со мной сидели, очевидно сотрудничали с ФСБ. Они задавали мне разные вопросы, всегда начиная с того: «Расскажи пожалуйста что там на самом деле было в Крыму? Что творилось на площади?» Затем продолжали: «За тебя никто никогда не впишется. И ты гражданин России. Тебе надо только беречь свою жизнь, интересоваться только своими собственными интересами, сотрудничать с ФСБ, пойти и поговорить с ними». Таки вещи постоянно предлагали. Например, «Тебя устроят в National Geographic, ты фотограф, вот и будешь путешествовать и фотографировать для ФСБ все, что необходимо». Таких людей отличаешь не сразу. И как реагировать на это, не знаешь. Все приходилось изучать на собственных ошибках, потому что никто ничего не мог посоветовать. Потому что никто ничего не знал о тюремной жизни.

Люди, которые попадают в другие следственные изоляторы, быстро учатся, что делать в различных ситуациях, и с другими заключенными, и со следователями. Им советуют более опытные арестанты. Те, кто уже сидели в тюрьме и изучил все правила поведения в этом замкнутом обществе, знают, как, когда и к кому применять необходимые действия и решения.

Люди, которые сидят в СИЗО ФСБ, не знают о злодейской жизни вообще ничего. Они не знают, что есть «дороги» ‒ канаты, которые спускаются и забрасываются между различными этажами, которые можно использовать «как почту». Что можна «переписываться» и через канализацию. Что люди могут передавать друг другу сообщения в «малявы», в которых вершится судьба. Они не знают, что межкамерная связь считается у арестантов святой. В Лефортово они сидят год в бетонной коробке, словно и не попадали в тюрьму. Но это создает серьезную угрозу для их дальнейшей жизни, потому что люди, которые попадают в исправительную колонию, уже имеют значительный опыт жизни заключенного и именно они могут воспользоваться каждой твоей ошибкой, которую ты непременно сделаешь в этих незнакомых тебе условиях.

Знаете, у меня и мысли не было никогда о том, чтобы «стать террористом», поэтому такое обвинение и заключение меня ужасало и подавляло. Я был совсем не готов. В своей жизни я мечтал, что женюсь и заведу детей. Буду искренне работать и заботиться о родителях. Мне хотелось воплотить в жизнь много планов. Когда внезапно я все потерял. Россия отобрала у меня все...

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции