Новые дамы Путина: как связаны выдвиженцы Кремля?

Хорошие связи с силовыми структурами, полезные знакомства в высших кремлевских кругах, активно демонстрируемый ура-патриотизм и религиозность – или по меньшей мере позитивное отношение к Русской православной церкви. Примерно таков обобщенный портрет путинского выдвиженца последних времен. Характерно, что среди этих людей все больше женщин: достаточно назвать имена министра образования Ольги Васильевой или уполномоченной по правам ребенка Анны Кузнецовой. Что стоит за их выдвижением? Кто поддерживает новые лица в российской власти?

Тщательного изучения даже открытых, всем доступных источников вполне достаточно, чтобы проследить некоторые любопытные связи новейших путинских выдвиженцев, в частности Анны Кузнецовой. О результатах своих поисков Николай Митрохин, ассоциированный профессор Центра славянско-евразийских исследований университета Хоккайдо (Япония), рассказал в интервью Радио Свобода.

– Давайте начнем с православного движения «За жизнь», которое вы упоминаете в одном из своих расследований. С этим движением, по вашим данным, связана новый детский омбудсмен Анна Кузнецова. Что это за люди, как давно они появились и насколько влиятельны?

– Это движение появилось более 20 лет назад, приобрело силу в середине 90-х и до сих пор продолжает оставаться активным и достаточно серьезным течением внутри церкви. Руководит им протоиерей Димитрий Смирнов, который пять лет назад стал главой патриаршей комиссии по защите семьи. Главная цель движения «За жизнь» практически исключительная – это борьба с абортами. Вообще, их деятельность очень связана с международным движением pro-life, это множество групп в разных странах мира, они взяли на вооружение американскую методику обработки женщин, которые потенциально могут сделать аборт. Активисты движения «За жизнь», в частности, расклеивали плакаты в московском метро, где был изображен улыбающийся младенец, разрезанный на несколько кусков.

​– Вы говорите, что эта организация взяла на вооружение некие американские технологии. При этом, если я правильно понимаю, это люди резко антизападно настроенные?

– Вообще почти все российские антизападники, с одной стороны, клянут Запад как место разврата и всего плохого, но с другой стороны, они сами следуют в русле определенных западных субкультур. Например, движение «Сорок сороков» – это такие идейные борцы за православие, которые составляют личную охрану патриарха, тесно связаны с праворадикальными группировками, – даже они на своих праздниках устраивают совершенно американские забавы, носят типично американские футболки со своей символикой или бейсболки надевают. Это же движение связано с западными радикальными христианами разных исповеданий. Когда я, например, смотрел отчеты об их форумах, там чуть ли не половина выступающих – представители западных организаций.

– Движение «За жизнь» влиятельно в рядах иерархии РПЦ?

– В РПЦ, безусловно, поддерживают все лозунги движения, в том числе архиереи охотно дают благословение, если кто-то из священников желает заниматься подобного рода деятельностью. То есть никакой оппозиции они не встречают. Более того, они оказывают принципиальное влияние на формулирование официальной позиции Русской православной церкви по вопросам абортов, биотехнологий, по вопросу генетики. Многие их тезисы без всякой критики утверждены в социальной концепции РПЦ.

– Что касается нового детского омбудсмена Анны Кузнецовой – когда, по вашим данным, и каким образом она сблизилась с движением «За жизнь»?

– Самое интересное, что об истории Анны Кузнецовой до 2010 года вообще ничего неизвестно. Я очень старательно пытался найти какую-либо информацию, первые упоминания о ней появляются в 2010 году, когда она была заместителем начальника довольно крупного пензенского частного фонда «Благовест», который собирал пожертвования на детей, в основном инвалидов. В том же 2010 году Кузнецова основала свой фонд «Покров». При этом, как я посмотрел, руководительница фонда «Благовест», которая ведет свой блог, ни словом не обмолвилась о том, что ее бывшая подчиненная заняла такой высокий пост, и ни словом не поздравила Кузнецову, когда ее назначили детским омбудсменом. Видимо, там был какой-то серьезный конфликт. В какой-то момент Кузнецова стала проявлять свои радикальные идеи. Теперь хорошо известно, что в 2009 году она дала интервью, где упомянула телегонию – это относится к набору идей, распространяемых православными фундаменталистами. Видимо, когда-то тогда она начала во всем этом участвовать.

– В православных кругах приверженность телегонии – это не экзотика?

– Это фундаментальный тезис, который отстаивался православной прессой с конца 90-х годов и в течение всех 2000-х. Но поскольку в Русской православной церкви потихоньку происходят модернизационные процессы, приходят новые, более молодые поколения, то относительно рационально мыслящие молодые епископы и часть церковной верхушки решили, что телегония – это слишком уж антинаучно, надо потихоньку с этим завязывать. Возвращаясь к Кузнецовой: судя по фотографиям, ею самой опубликованным где-то в 2014 году, она общается с Димитрием Смирновым. Но в 2015 году, судя по всему, основной спонсор этого движения, жена олигарха Владимира Якунина Наталья, видимо, решила создать более современно выглядящее движение для борьбы с абортами. Это Ассоциация организаций в защиту семьи, которую возглавила Анна Кузнецова.

​– Давайте подробнее остановимся на ее связях с семьей Якуниных. Какого рода эти связи, в какой ипостаси выступают люди, близкие к Якунину, в контактах с радикальными православными кругами?

– Владимир Якунин давно известен как человек, активно позиционирующий себя как православный. Это, как известно, бывший сотрудник разведки, из круга друзей Путина, был затем поставлен главой «Российских железных дорог». Я считаю, что его православие настоящее – это не политический жест. В частности, потому, что он родился и какое-то время прожил в небольшом городе Меленки Владимирской области, который является для современного русского православия одним из ключевых городов. Там была очень активная православная жизнь, много разных персонажей современной церковной истории так или иначе с этими Меленками связаны. Что касается Натальи Якуниной, то о ее истории мало что известно, но из некоторых ее выступлений на съездах движения «За жизнь» и Ассоциации организаций в защиту семьи можно сделать вывод, что ее мучает совесть по поводу сделанных когда-то абортов. Может быть, это та причина, по которой она решила поддерживать эти инициативы.

– Но это, я так понимаю, не более чем ваше предположение?

– Это исключительно мое предположение, которое я сделал на основе анализа ее выступлений. Может быть, есть какие-то иные причины. Якунины учредили несколько лет назад фонд «Истоки», который, в частности, взялся за финансирование в 2014 году проектов Анны Кузнецовой. До этого, судя по всему, у нее было небольшое помещение в Пензе, где собирали вещи для одиноких матерей, а психологи уговаривали забеременевших женщин не делать аборты. Кузнецова дала гигантское количество интервью, но не очень часто показывала, что у нее есть, мне не удалось найти никакой публичной отчетности по количеству сделанного. Основной аргумент, которым она оперировала, – это увеличение рождаемости в Пензенской области, относя ее целиком за счет собственных заслуг – в том смысле, что ее организация уговаривала женщин не делать аборты. Но сколько консультаций было оказано, сколько реально человек туда приходило – совершенно непонятно.

– А что известно о контактах Кузнецовой и Якуниной?

– Они хорошо задокументированы, есть масса фотографий, которые сама же Кузнецова выкладывала в соцсетях либо фонд «Истоки» публиковал на своем сайте и в интернет-блогах, которые он ведет. Судя по всему, они начались в начале 2010-х годов, и в 2014 году фонд сделал первую крупную инвестицию в проект Кузнецовой, то есть в ее фонд «Покров», дал деньги на реконструкцию помещений, предоставленных Кузнецовой Пензенской городской администрацией под расширение ее центра. Потом у Кузнецовой был проект по строительству абсолютно нового дома для мам-одиночек с детьми, но совершенно непонятно, построен этот дом или нет, или она просто на камеру рассказывала, что у нее есть проект, и показывала место, где это может быть. Если фонд Якунина давал базовые инвестиции в проект, потому что капитальное строительство или капитальный ремонт всегда дорого стоят, то на текущую деятельность Кузнецова нашла в 2014 году других спонсоров. Это компания «Итера», точнее, официально деньги давал фонд под загадочным названием «Александр». Это, видимо, личный фонд главы компании «Итера» Александра Попова, он зарегистрирован по официальному адресу той же компании и поддерживает буквально несколько инициатив, в основном связанных с детскими домами. Попов, в свою очередь, тесно связан с «Роснефтью», с другим ближайшим соратником Путина – Игорем Сечиным. Семья Владимира Якунина, однако, тоже продолжала оказывать Кузнецовой поддержку. Судя по всему, это были не такие уж маленькие деньги, потому что глава благотворительного фонда, жена простого священника из сельского храма с шестью детьми, ездит на джипе непрерывно, ее семья демонстрирует какие-то богатые наряды на благотворительных акциях. Это довольно дорого стоит.

– Если вернуться к Владимиру Якунину, он с относительно недавних пор отставник. При этом вы пришли к выводу, что Анна Кузнецова де-факто его человек. Можно ли считать ее выдвижение на пост детского омбудсмена своего рода околополитической комбинацией, которая призвана хотя бы отчасти компенсировать Якунину потерю влияния в окружении Путина?

– Я думаю, что ее взлет отчасти, вполне возможно, ее собственная заслуга, поскольку, войдя в какой-то круг общественников, близких к современной российской власти, она сумела лично убедить влиятельных людей, возможно, лично Владимира Путина в том, что она правильный, лояльный и нужный человек на этом месте. Сейчас, когда она заняла эту позицию, де-факто оказалось, что якунинская инвестиция сработала. В какой степени она непосредственно связана с Якуниными сейчас, мы судить не можем. Но можем точно утверждать, что она раскручивает сейчас публично те идеи, которые активно поддерживались семьей Якуниных.

– Недавний нашумевший эпизод с фотовыставкой Джока Стерджеса, организаторов которой как раз православная общественность обвинила в пропаганде педофилии и так далее, – там наиболее активно проявляла себя организация «Офицеры России». Анна Кузнецова тоже высказалась, мягко говоря, неодобрительно по поводу этой выставки. Такая солидарность – это просто общность взглядов, или там тоже есть какие-то контакты, связи? Если человек выдвигается на определенную позицию в путинском окружении, то почти всегда у него есть и связи в силовых структурах. У Анны Кузнецовой они имеются?

– Да, эпизод с выставкой довольно ярко выявил, как связаны между собой, с государством и со спецслужбами путинские общественники. Сама по себе Кузнецова, на мой взгляд, несомненно связана с силовыми структурами. Ее папа (или во всяком случае человек с полностью совпадающими именем и фамилией) является заместителем начальника одной из колоний в Пензе. Мама ее работала совершенно точно в специальном НИИ, который выпускал аппаратуру для спецслужб. На самом деле мы не знаем, где сама Кузнецова работала после окончания вуза. Ну и, наконец, ее прямые или опосредованные связи сразу с двумя бывшими сотрудниками КГБ из путинского окружения – Якуниным и Сечиным. Организация «Офицеры России» более четко связана с сотрудниками госбезопасности, ее фактический лидер Антон Цветков позиционирует себя как бывшего офицера российских спецслужб, многие руководители ее различных структурных подразделений, советов являются отставными генералами КГБ/ФСБ. «Офицеры России» принимали активное участие в подготовке аннексии Крыма, организовывали толпу для поддержки российской агрессии, байкеров туда завозили и так далее.

Поэтому действия «Офицеров России» можно рассматривать как в контексте деятельности путинских спецслужб, так и с точки зрения того, как они связаны с видными фигурами в путинском окружении. В частности, настораживает тот факт, что «Офицеры России» имели подряды от «Российских железных дорог», точнее сказать, от одной из компаний, связанных с железнодорожными перевозками. Там очень сложная структура собственности, но, тем не менее, известно, что многие компании, связанные с железными дорогами, контролировал один из сыновей Якунина, собственно, на этом он сделал огромное состояние. Так вот, «Офицеры России» нанимали фактически сотрудников частного охранного предприятия, которое действовало под вывеской Центра профилактики нарушений, одной из структур «Офицеров России». Эти люди и принимали участие в нападении на выставку. В общем, получается любопытный клубок, переплетение связей и интересов людей, близких к Путину, силовых структур и православных общественников.

– Попробуем вписать эту ситуацию в нынешний политический контекст. Вот происходят различного рода перестановки в последнее время на верхних этажах власти. Появляется не только Анна Кузнецова, но и, например, новый министр образования Ольга Васильева, и уполномоченный по правам человека, отставной генерал МВД Татьяна Москалькова. То есть выдвигается некая новая генерация людей, которая связана, с одной стороны, с силовыми структурами, с другой – они практически все не скрывают того, что они глубоко верующие православные, принадлежат к кругам православной общественности. С чем связано выдвижение этого нового поколения? Это и есть новая путинская элита предполагаемого очередного срока – после 2018 года?

– В первую очередь, заметно появление большого количества женщин среди новых выдвиженцев. К вашему списку можно добавить, например, недавно ставшую губернатором Забайкальского края Наталью Жданову, которая стала первой женщиной-губернатором в Сибири за всю ее историю. Недавно ВЦИОМ провел опрос на тему, готовы ли россияне видеть премьер-министром женщину, и оказалось, что 55% готовы видеть.

– Но не президентом.

– Но не президентом и, по-моему, не главой ФСБ. Тем не менее, идет совершенно очевидная феминизация власти. На первый план выдвигаются, условно говоря, нормальные российские чиновницы, которых можно в немалом количестве наблюдать на всех уровнях иерархии. То есть это женщины, которые, скажем так, публично православные, женщины, которые нередко связаны так или иначе с армией или правоохранительными органами, женщины, которые без всякого смущения готовы подделывать результаты выборов, женщины, которые привыкли быть суровыми администраторами.

– Им путь проложила, проторила Валентина Матвиенко или это другой все-таки тип женщин-чиновниц?

– Честно говоря, я думаю, что это результат общей вестернизации современной России. Россия продолжает все больше принимать западный образ жизни. Соответственно, если большое количество женщин получают высшее образование, их никак не меньше, чем мужчин, то с учетом того, что у мужчин в России ниже продолжительность жизни и больше вредных привычек, совершенно естественным путем количество женщин, пригодных для властвования, автоматически растет. Прежние планки падают, для женщин открываются все большие и большие возможности.

– Вы сказали про вестернизацию, западный образ жизни, но как это сочетается с такими ультраконсервативными позициями, которые прямо противоположны западному мейнстриму?

– Отличным образом сочетается. Просто не все страны развиваются одинаково. У многих свои пути развития. Например, США развиваются совершенно не так, как Европа, там другие тенденции. Там число христианских фундаменталистов или религиозных политиков абсолютно несопоставимо с тем, что есть в Европе. Да и в Европе тоже есть разные страны: мы видим ситуацию в Польше, которая пытается полностью запретить аборты, но находящиеся рядом Германия или Чехия имеют абсолютно другую политику. То же самое в России. В Иране, например, который является для России близким по типу государством, происходит так называемая догоняющая модернизация. Во внешнеполитическом плане могут бушевать консервативные вихри, но при этом на практическом уровне, на уровне повседневной жизни происходит быстрая вестернизация.

В Иране количество женщин в вузах больше, чем мужчин, эти женщины идут работать. Рано или поздно ситуация может по одному буквально щелчку в результате очень короткой революции быстро измениться. Мы знаем и другие аналоги, например, католическую Испанию при Франко, когда после смерти диктатора в течение буквально пары лет ситуация радикально изменилась. Выяснилось вдруг, что население абсолютно не хочет поддерживать эти католические ценности, ходить в церковь. И сейчас Испания с точки зрения толерантности, свободы, в том числе свободы для ЛГБТ-меньшинств, одна из передовых стран даже в Европе. Поэтому я думаю, что в России внешние консервативные какие-то проявления связаны с настроениями, скажем так, советских людей – это по большей части советские люди, которые сейчас правят, которые хотят зафиксировать, стабилизировать ситуацию на том уровне, на котором она была в 70-е годы, – как только это поколение потеряет власть, резко ситуация изменится, новые поколения абсолютно по-другому видят Россию.

​– Вы полагаете, что нынешняя идеологическая кампания, которую можно назвать не просто консервативной, но во многих случаях – ультраконсервативной, очень поверхностна и при определенных обстоятельствах все это сдуется, как песок с ровной поверхности при порыве ветра?

– Я думаю, что да. Возьмем ту же проблему абортов. С одной стороны, разумеется, есть советское отношение к абортам, которое было очень легким. В 90-е годы это отношение начало пересматриваться, более современные противозачаточные средства появились, женщины, особенно молодые, стали больше думать о своем здоровье. Поэтому в какой-то степени эта антиабортная кампания отражает какие-то тренды внутри общества. С другой стороны, она по форме очень несовременна. Я думаю, что на самом деле это не приведет ни к каким результатам. Если даже будут введены какие-то новые запретительные или ограничивающие меры, все равно они добавятся к списку тех законов, которые будут отменены сразу же после того, как путинский режим рухнет.