«Красные линии» Кремля

Кандидат в президенты США Хиллари Клинтон в дебатах называет действия России в Сирии агрессией, говорит о данных разведывательного сообщества США о том, что хакеры, направляемые российским правительством, пытаются оказать влияние на американские выборы – в пользу ее соперника Дональда Трампа, и при этом использует слово «противник».

Президент Франции Франсуа Олланд говорит, что сомневается, стоит ли ему встречаться с президентом России Владимиром Путиным в Париже 19 октября. При этом Франция объявляет о намерении обратиться в Международный уголовный суд с просьбой начать расследование военных преступлений в восточных районах сирийского города Алеппо, который авиация России и Башара Асада подвергают разрушительным бомбардировкам.

Это примеры жесткой риторики западных лидеров в отношении режима Владимира Путина. Движется ли Россия к тому, чтобы оказаться в глазах Запада государством-парией? Вполне возможно, считает Александр Гарин, исследователь глобальных социально-политических процессов, почетный профессор германского Центра стратегических исследований имени Джорджа Маршалла:

– Примитивизм, цинизм. Для африканских режимов есть термин «захват государства» (State capture), когда правящая верхушка рассматривает государство как кормушку. Ресурсы вытягиваются из населения для правящей группы, а дальше это облагораживается концепцией окруженного лагеря: теория заговора, все хотят нашу страну завоевать. Зимбабве. Этих примеров можно много приводить. На мой взгляд, Западу очень неохотно приходится согласиться с тем, что в России правящий режим потерял этические ориентиры.

А так жить нельзя. Никто не хочет быть проповедником и претендовать на то, что он святой, но есть где-то этические «красные линии». В России они потеряны. С точки зрения Запада, это не народ [в ответе]. Все западные санкции основаны были на том, чтобы затронуть как можно более узкое окружение Путина, которое от этой политики получает дивиденды, а не основную массу населения. Путин очень хорошо распространил это своими контрсанкциями на основную массу населения. Человек с улицы плохо соображает, где санкции, а где контрсанкции. На Западе никто не хотел снова рассматривать Россию как потенциального врага. Поневоле те, кто делают [на Западе] политику, не могут игнорировать эти этические линии, которые в России потеряны. Бомбежки Алеппо, кадры по телевизору детей, Сталинград каждый день, – это, конечно, производит сильное впечатление на западного зрителя, и это невозможно игнорировать.

Россия действует, исходя из приоритетов власти. Путин ведь пойдет под суд, если он потеряет власть. Понятно, что теперь он ее потерять не может. Понятно, что все остальное обслуживает этот интерес. И следуя этому интересу, Россия загнана в тупик. И никакого сравнения ни с каким Китаем нет. Ну, вот с Северной Кореей, с Зимбабве. Разве это приятно?! Предложить всему миру шкурное племенное существование: вы занимаетесь каннибализмом в вашей стране, а мы занимаемся в нашей стране. Конечно, это не империя зла, но, без сомнения, правительство занимает злую точку зрения. После Второй мировой войны был консенсус – какие «красные линии» нельзя переходить. Нельзя захватывать чужие территории и так далее. В России при Путине произошло полное игнорирование этого колоссального результата Второй мировой войны. Именно с помощью цинизма. Всем объявили (это видно и по тону, и по выбору лиц, которые окружают его), что весь мир лежит во зле. Жизнь есть империя зла. Построить консенсус на этом уровне – это значит уйти от того, что было выработано тяжелейшим опытом в результате двух мировых войн.

​– Тональность этого разговора и со стороны Олланда, и со стороны Хиллари Клинтон – это означает, что Россию воспринимают все больше как государство-парию?

– Да, думаю. Каждый раз, когда российская сторона посылает бомбардировщики, к которым может быть подвешено ядерное оружие, барражировать куда-нибудь около Португалии или Англии, – ну, что это такое?! Как у шпаны – тебя будут бояться, и ты в этой боязни читаешь определенное уважение. Но это не та логика. Это именно пария.

Российские действия привели, наконец, к тому, что в НАТО страны начинают платить больше за свою оборону. Американцы опять, хоть и символически, вводят назад в Европу войска. В российском общественном сознании очень мало представляют себе, сколько американских войск было выведено из Европы. Мало себе представляют, что члены НАТО соревновались друг с другом, чтобы не платить в военный бюджет, чтобы экономить на этом. Это были дивиденды конца коммунизма. Путин своими шагами, заграбастав Крым, достиг того, что пришлось очень нехотя возвращаться к прошлому. Невозможно опускаться ниже определенной линии ни с Крымом, ни с Сирией, ни с Донбассом, ни со стрельбой «Градами» по чужой территории, которая выжигает площадями.

​– Правительство США обвинило Россию в причастности к хакерским атакам на Демократическую партию в ходе президентской предвыборной кампании. Зачем в это лезть, когда Трамп с высокой долей вероятности проигрывает? И что дальше, в случае победы Клинтон? Ставки очень высокие. Путин чего добивается? Трудно понять, в чем тут план.

– Это действительно представляет собой загадку, когда вы видите человека, у которого отсутствует долгосрочный разум. Это давно уже более или менее видно, что у Путина нет стратегии в цивилизованном понимании, например, как в Китае. Долгосрочное планирование того, куда должна идти страна, как в современном реальном мире можно стать богатым, развитым и так далее. У него ничего этого нет. Сначала это приводит в недоумение. Как может управлять страной человек, у которого нет такого рода долгосрочной стратегической перспективы. Не верится. Человек имеет, очевидно, образец политики – это спецоперация. Вот КГБ. Мы видим, выходцы из КГБ могут быть очень порядочными людьми. Но когда вы идете в советский КГБ, вы получаете карт-бланш на что? На то, чтобы обманывать, говорить одно, а делать другое, делать пакости, но смотреть стеклянным взором – так, будто вы любите вашего оппонента, пригласить на чаек, так сказать, с полонием. Эта основа приводит к тому, что отсутствует другого рода стратегическая перспектива. У него весь ум уходит в спецоперацию. При этом в Советском Союзе можно было открыто врать, лгать, не боясь, что тебя поймают на этом, тебе давали карт-бланш на это. Он переносит это на мировое сообщество. Вот он сказал, что не было войск в Крыму, а потом рассказал, как он доблестно ими управлял. Сейчас то же самое с Донбассом, то же самое со сбитым «Боингом». И как можно с таким человеком быть дальше?

Много признаков того, что в области информационной безопасности российское правительство использовало те же самые методы спецопераций. Мы знаем «Ольгино» – тролли насыщают интернет и соцсети пропутинскими высказываниями. Зачем Путину мутить воду в расчете на краткосрочный интерес, если в долгосрочном он может получить президента, против которого действовал беспардонным образом? Потому что чем хуже нашему противнику в джунглях, тем лучше, послезавтра нас будут бояться так же, как вчера. Это порождает глубокий вопрос. В африканских странах все понятно – это карикатура, маленькая страна. А в России с ядерным оружием... Сейчас-то она начинает плутонием шантажировать: грязное мусорное ведро сейчас на голову выльем – самим будет плохо, но и вам будет плохо. Американцы придумывали, когда в 1991 году закончился СССР, искусственные программы, чтобы платить российским ученым, чтобы у них был хлеб, чтобы они не бежали куда-нибудь в Иран, в Ирак к диктаторам развивать ядерную бомбу. Помогали делать склады, чтобы никто не украл ядерные материалы. И сейчас идея – мы отморозим назло маме уши. Есть какие-то уровни, ниже которых нельзя падать.

​– Учитывая разговоры о военных преступлениях, о международных судах, может это привести к тому, что – как в свое время обвиняли лидеров африканских режимов – Путин окончит таким образом?

– Это тяжелая ситуация, когда лидер понимает, что уйти – это значит поставить себя под угрозу. Это приводит к тому, что путинский режим эволюционирует, сосредотачивая силовые министерства, вводя контроль уже над зародышами оппозиции, над зародышами возможными демонстрации через интернет и так далее, чтобы не было альтернативы. Тем не менее, наработано уже много всего для того, чтобы, по крайней мере, задать этот вопрос. Чтобы судить правящего президента, его надо завоевать, – и никто, конечно, не собирается завоевывать. Поэтому пока это в воздухе только, но уже есть материал, конечно. И, главное, он накапливается и накапливается. Бомбить госпиталь, а потом бомбить тех, кто старается спасти этот госпиталь, – это преступление. Об этом невозможно не говорить. Но что делать дальше? Никто, конечно, не собирается развязывать Третью мировую войну. На этом Путин играет.

К сожалению, он опускает свой народ ниже этических норм. Свободно мыслящие люди есть и были, но обычно свободные мысли тренируются с помощью науки. Какой статус сейчас у науки? Или, наоборот, этическое начало, религиозное, универсальное – «нет ни эллина, ни иудея». И какой статус этой религиозной стороны? Конечно, она присутствует в православной церкви, но только наверх выступает прямая противоположность – «своя рубашка ближе к телу», патриотизм – самое главное. Это смещение от универсализма в сторону пещерной племенной психологии вызывает глубокое недоумение. И самое ужасное – это воспринимается как стратегия. Очевидно, этот круг людей смотрит в зеркало, показывает это народу, сам себя измеряет этим и видит в других только это. Когда-то Гегель цитировал французскую пословицу, что «нет героя для камердинера» – не потому, что камердинер плохой человек, а потому, что он смотрит на других людей только с точки зрения, что те носят и что едят. Идеалы... Их идеал – я за вас, и никто нас не долбанет по башке. Шпана.