Жена крымского политузника: в моей жизни все изменилось (окончание)

Внезапно началась какая-то суета. Зашел главный, в погонах и звездах и сказал, что Коломиец может ехать домой. Андрея посадили в машину и даже без пакета на голове повезли. Но попросили голову нагнуть, а как он нагнул, так по голове и треснули. (Окончание. Начало – здесь)

Следовали в сторону города Нальчика и в итоге доехали до города Чегем. Оперативники вышли и подошли к какому-то таксисту. Начали договариваться. Таксист отказывался что-то делать, а его заставляли. В итоге Андрея вывели и сказали, чтобы садился в такси и ехал домой. Оно тронулось, но не успело проехать хоть какого-либо расстояния, как транспортное средство было окружено сотрудниками ФСБ. Силовики сразу же начали обыск и совершенно «случайно» под пассажирским сиденьем Андрея нашли 150 грамм наркотического средства, которое «якобы» принадлежало ему. Андрей сразу заявлял при понятых, что его подставили, чтобы следователи взяли положенный смыв с рук и носового треугольника. Это могло доказать, что Андрей к наркотикам не прикасался и рядом с ними не был. Но следствие этих экспертиз не сделало. Значит, было что скрывать...

И снова. Понятые. Допросы. 17 мая рано утром опять пришел Степан Боровиков, сотрудник центра «Э», и начал с таких слов: «Ты хотел повеситься? Можешь повеситься. Я тебя закрою минимум на 4 года. За что? ЗА майдан. Если не подпишешь все, я укатаю Галю. Гранаты, патроны... Ну ты понимаешь?»

Было много чего еще, но Андрей не рассказывает мне... Андрей подписал бумаги. После он объяснял следователю и адвокату, что его заставили. А в ответ защитники лишь говорили: «Ты ничего не сделаешь, это система...»

Спустя две недели и меня Степан Боровиков вызвал в отделение на допрос, где как раз и был Андрей. Надеясь на случай его увидеть, я поехала. Было страшно. Меня завели в кабинет и начали допрос. Агент ФСБ сразу же пригрозил, что я обязана давать правильные показания», а именно, что Андрей Коломиец постоянно кричал лозунги «москаляку на гиляку», «слава Украине, героям Слава» и так далее. Обещали мне, что, в худшем случае, его всего лишь депортируют, и потом я смогу поехать к нему.

Я помнила: «Маська никому не верь...». Я отказалась и сказала, что буду говорить только правду. Все же меня завели к Андрею в кабинет, в котором его удерживали. От тоски по нему мне хотелось его сдавить в своих объятиях, но когда я его обняла, он скорчился и сказал мне: «Котеночек, мне больно, не обнимай меня сильно, все ребра болят». Только тут я рассмотрела его – на запястьях были свежие раны. Тогда он мне и признался, пробормотав, что ему одевали канцелярские прищепки и пропускали ток, чтоб он все признал и подписал. Но все это было украдкой, полунамеками, большинство которых я в действительности понимаю только сейчас. Ведь он мне не мог толком ничего сказать, там же сидели сотрудники центра «Э».

Так меня вызывали на допрос несколько раз, пока на одном из допросов я не увидела крымских следователей и не услышала слова про Майдан. Потом они называли фамилии Андрею: Краснов, Костенко и так далее. Крымские следователи утверждали ему, что он их знает или связан с ними. Андрей же отвечал, что он действительно был на Майдане, но был один, по собственной инициативе, из-за гражданского долга и ничего не знает про них.

В один из дней я шла на работу, когда Андрюша позвонил мне. Сказал, что везут в Крым и что будут там судить за подкинутые в такси наркотики… и по Майдану. Я упала в обморок, а когда очнулась, тот номер был отключен.

Уже год и четыре месяца удерживают в Крыму Андрея Коломийца. Его осудили по сфабрикованному делу на 10 лет строгого режима. Под пытками он признался якобы в том, что хотел сжечь на Майдане двух сотрудников Беркута с помощью коктейля Молотова. Дело происходило в Украине, а судят смешным образом в России. Апелляцию мы написали и ждем обжалование. Андрей боится рассказывать о своих проблемах, так как есть постоянная угроза ухудшения положения. Но я все таки расспросила его про условия содержания, ведь верю: чем больше мы сможем рассказать людям, тем больше люди смогут нам помочь, поняв нашу беду.

В его камере содержания 6 спальных мест, на которых располагаются от 8 до 10 человек. Время для сна Андрея – с 20 до 4 утра. Все остальное время ему необходимо проводить на ногах, ведь все остальное место занимают «сменщики».

Туалет в камере прикрыт прозрачной самодельной занавеской. Очень сильно воняет по всему помещению, к тому же санузел находится вблизи кроватей, поэтому все находящиеся внутри задыхаются. Даже кормовое окошко им разрешили открыть после маленького «бунта».

Огромнейшая проблема – это клопы. Их действительно очень много. Парней по-настоящему съедают заживо.

Медицинской помощи не дозовешься, а если и приходит, то кроме анальгина ничего не дождешься. «Анальгин» – лекарство от всех болезней. Хоть рекламный слоган пиши. Лекарство вообще проблема получить даже в передаче, потому что требуют чеки и сертификаты на каждое лекарство.

Что касается питания, то еда даже для скота не годится. Картофель – зеленый и горький, капуста – очень кислая, а после того, как ее поешь, почти у всех болит живот, и начинается изжога.

Андрей остается верным своему государству. Украине. Отказывается брать гражданство. За это подвергается давлению со стороны заключенных. Да и, в целом, все сокамерники, с его слов, делятся на проукраинских и прорусских, в большинстве – прорусские. Андрею приписывают клички «бандерлог», «майдановец»...

Но ничего. Я верю, что мы выстоим, что победим. А еще мы решили пожениться. Пусть и в следственном изоляторе. Мы проверили свои чувства и в горе, и в радости. Я с ним и до конца. Готовлюсь выехать к Андрею в Крым на свидание, а, возможно, и свадьбу.

И вот мое последнее письмо ему:

«Здравствуй мой любимый, дорогой человечек, мой бедный Андрюшка. Очень часто думаю о том, как мы с тобой познакомились, и жалею, что я разрешила тебе приехать ко мне. Лучше бы приехала я к тебе. Думаю, ваше государство со мной бы так не поступило, как поступило мое государство к тебе.

Я развелась и в моей жизни появился ты. Страна меня оставила и никто мне не помогал. Только ты приехал ко мне, только ты меня вытащил, только ты кормил моих четверых детей. Думала, что никто нас разлучить не сможет. Оказалось, нет, могут…

Ты находишься очень далеко от меня, мне очень больно прожить и день без тебя. Дети постоянно спрашивают, и мне приходится врать, что ты якобы пока на работе – я не могу им объяснить, что у нас торжествует беззаконие.

Так долго не могли мы с тобой зарегистрироваться. Я не могу без тебя. Я бы очень хотела стать твоей женой и уехать куда-нибудь подальше».

Галина Залиханова, гражданская супруга крымского политузника Андрея Коломийца

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции