«Лефортово»: СИЗО или камера пыток?

Сразу много очень громких имен и скандальных историй сошлись в одной – истории следственного изолятора "Лефортово", специального следственного изолятора в России, Москве, изолятора, который фактически управляется Федеральной службой безопасности.

Только несколько имен: Роман Сущенко, украинский журналист, которого в России обвиняют в шпионаже; Евгений Панов, украинец, которого в России обвиняют в диверсиях на полуострове.

А есть и громкие имена из России: Михаил Максименко, начальник управления собственной безопасности Следственного комитета, человек, который являлся правой рукой главы Следственного комитета Александра Бастрыкина, сейчас находится в следственном изоляторе "Лефортово"; Никита Белых, бывший губернатор Кировской области, находится в следственном изоляторе "Лефортово"; полковник Дмитрий Захарченко, полковник, которого называют "миллиардером из МВД", он тоже находится в следственном изоляторе "Лефортово".

–​ Зоя Светова, журналист и правозащитник, член Общественной наблюдательной комиссии города Москвы, человек, который нашла нескольких этих персонажей лично в следственном изоляторе "Лефортово", и там бывает очень часто.

– Во всяком случае, раз в неделю в течение двух лет, наверное.

–​ Андрей Захтей, Евгений Панов – люди, обвиняемые в шпионаже в пользу Украины, доставлены из Крыма и помещены в следственный изолятор "Лефортово". Вы их видели?

– Да, только они обвинены в диверсиях.

–​ Да, это другая статья.

– Андрей Захтей и Евгений Панов – этих людей мы искали несколько раз, поскольку ко мне обратились их родственники и просили узнать, не находятся ли они в "Лефортово". Была информация, что из Симферопольского СИЗО их привезли в Москву. И я приходили туда и спрашивала, нет ли там таких людей. Начальники лефортовские говорили, что таких людей нет. И вот в один прекрасный день, я сейчас уже не помню, по-моему, это было в четверг прошлый, мы туда пришли, чтобы посетить Михаила Максименко, и спросили, нет ли там Захтея и Панова. Начальник сказал: "Нет". Мы пошли в картотеку, в картотеке, где все дела заключенных, которые там находятся, тоже не было ни Захтея, ни Панова. Но вдруг в конце нашего посещения заместитель начальника СИЗО говорит: "Знаете что, давайте-ка побыстрее, а то мы ничего не успеем". Я говорю: "А что такого мы должны успеть?" – "А вы же там просили с кем-то встречаться". И оказалось, что Захтей Андрей и Евгений Панов таки находятся в "Лефортово" уже целую неделю, и практически их от нас прятали.

–​ Адвокатов они не видят?

– Нет, они не видят адвокатов, но сейчас уже, благодаря тому, что мы сообщили о том, что они там находятся, в "Лефортово", им перечислили деньги на лицевой счет, передачи передали. И уже известно, что у них будут адвокаты из Москвы.

–​ Наверное, надо объяснить тем зрителям, которые не знают, почему журналист Зоя Светова может вообще появиться в следственном изоляторе "Лефортово". Что такое Общественная наблюдательная комиссия города Москвы? Это некая структура, которая появилась, на самом деле, уже довольно давно, и несколько призывов.

– Эта структура существует по закону "Об общественном контроле", который был принят в 2008 году. И во всех регионах России набираются такие комиссии, их выдвигают общественные организации, а потом выбирает Общественная палата. И вот в Москве существует уже 8 лет такая комиссия, в которой сейчас 40 человек, но, по сути, в ней работают от силы 10-15. Эти люди имеют право посещать все следственные изоляторы Москвы, уведомляя об этом руководство изоляторов за несколько часов или даже за полчаса, и могут посещать всех заключенных, им обязаны по их требованию показывать всех заключенных, обязаны их водить во все помещения СИЗО.

–​ В последнее время, последний, может быть, год, я давно хотел об этом поговорить, вот Зоя доехала до Праги, сотрудники, члены Общественной наблюдательной комиссии города Москвы сообщают о каких-то совершенно нечеловеческих условиях содержания, хотя, казалось бы, еще год, еще два года назад, еще три года назад условия содержания заключенных, по крайней мере, в Москве становились лучше. Или, по крайней мере, Ваши коллеги и Вы сообщали, что начальство ФСИНовское, сотрудники следственных изоляторов идут на какой-то контакт, чем-то пытаются помочь заключенным в их бытовых хотя бы проблемах. Сейчас все сложилось в какой-то такой паззл, когда создается ощущение, что ФСИН, наоборот, усложняет жизнь заключенных, но следственный изолятор "Лефортово", я не хочу сейчас распыляться, стоит вообще особняком. Наверное, надо объяснить, в каких условиях содержатся люди в изоляторе ФСБ, почему Вы в своих постах в фейсбуке утверждаете, что их пытают каждый день?

– Дело в том, что действительно изолятор "Лефортово" я посещаю уже восемь лет, но последние два года – почти каждый день. Я могу объяснить, почему раньше я и мои коллеги не говорили о том, что люди содержатся там действительно в пыточных условиях. Просто потому, что мы не хотели как бы вредить тем людям, которые нам об этом говорили. И люди-то с нами очень мало делились. В последнее время в этом изоляторе, туда заехали, говоря таким тюремным жаргоном, очень известные люди и люди по таким резонансным делам.

–​ Что такое пыточные условия?

– Пыточные условия – это то, что эти камеры, во-первых, этот изолятор очень старый, он, по-моему, XVIII века.

–​ В нем вообще нет горячей воды.

– В нем нет горячей воды, в нем есть камеры очень маленькие, это 8 квадратных метров на человека, где находятся два человека. Санузел не отделен от камеры. То есть там просто…

–​ Хоть ты губернатор, хоть ты полковник, хоть ты рецидивист, извините, ходить в туалет будешь, в утку, на виду у всех всегда.

– На виду у своего сокамерника. И не только на виду своего сокамерника, но на виду еще у видеокамеры, которая смотрит прямо на этот так называемый унитаз, который представляет из себя такой вот конус…

–​ Воронка обычная.

– Да. Кроме того, эта перегородка – она всего 1,5 метра.

–​ Почему нет соли обычной пищевой?

– Соли не дают по абсолютно непонятной причине. Как нам объяснили, что эти люди, эти заключенные, они натрут себе подмышки солью, у них будет температура, они не поедут на суд. Совершенно безумная…

–​ На самом деле без соли человек с ума сходит, по-моему.

– Но, кроме того, самое страшное в этой тюрьме – это то, что там изоляция, что не могут к заключенным попасть адвокаты, потому что там всего шесть кабинетов, а сейчас там 190 человек. Кроме того, специально не выводят людей для того, чтобы они волновались, нервничали, что адвокаты к ним не приходят. Мы уверены, что иногда искусственно не выводят людей.

–​ Есть один человек, о котором я очень коротко хочу поговорить отдельно, – Михаил Максименко, тот самый начальник управления собственной безопасности Следственного комитета. Он в результате оказался в психбольнице в "Бутырке". Что с ним там делали, как ты считаешь?

– Смотрите, Максименко сначала выглядел очень хорошо и сказал, что у него все в порядке, когда его только посадили, и мы пришли к нему в камеру. А потом, буквально через месяц-полтора, вдруг появились такие сведения о том, что его вывели в следственное управление ФСБ, и там вроде бы чем-то опоили. Так говорил он сам, так говорили его адвокаты. И когда мы к нему пришли в камеру, мы увидели, что этот человек абсолютно изменился, что это уже не тот бравый такой полковник, вояка, который воевал в Чечне, у которого три контузии. Этот человек похудел почти на 15 килограммов, он еле говорил. Когда мы попросили его написать заявление о том, что мы посмотрели его медицинскую карту, он вообще не мог ничего написать. Но самое удивительное, то, что он сказал, ему там нужно было написать слово "обвиняемый" – "от обвиняемого Максименко" – он сказал: "Я не хочу писать, что я обвиняемый, я служил Родине, и вот сейчас со мной такое случилось". Он не просто изменился, у него возникли суицидальные наклонности, то есть он хотел покончить собой, говоря просто русским языком.

–​ Он не первый человек, который, побывав в "Лефортово", жалуется на что-то, что изменяется сознание. Я напомню еще одного сидельца, очень старого, который уже давно отбывает свой срок заключения – Алексей Пичугин.

– Дело в том, что Алексей Пичугин как раз сейчас находится в "Лефортово".

–​ Стоп, вернемся. Алексей Пичугин – это бывший начальник службы безопасности компании ЮКОС, человек, который после начала дела ЮКОСа был обвинен в убийстве мэра Нефтеюганска, и в результате был приговорен к пожизненному осуждению. Сейчас он в "Лефортово" потому что…?

– Сейчас он в "Лефортово" по совершенно непонятной причине. Его вывезли для следственных действий, для допросов. Насколько я знаю, у него был только один допрос, и по какому делу – неизвестно. Но сейчас пребывание в "Лефортово" у него продлено, и он еще остается на какое-то время.

–​ Дело в том, что этот человек рассказывал, его адвокаты жаловались, что его буквально после одной сигареты лишили разума в какой-то момент, и он не знает, что он подписывал. Это так? Ты следила за этим, это очень старая история, давай напомним.

– Алексей Пичугин говорил о том своим адвокатам, это был, по-моему, 2004 год, что его выводили в Следственное управление ФСБ, которое находится в соседнем буквально здании с тюрьмой "Лефортово", и там ему то ли чай дали, то ли сигарету дали покурить, после этого он впал совершенно в беспамятство. Когда он вернулся в камеру, то он не мог ходить, его буквально принесли на носилках, и он ничего не помнил, что там с ним происходило. И никаких показаний он не дал. От него хотели показаний. И адвокаты не смогли проверить, были ли в его крови какие-то психотропные вещества или нет.

–​ Это особенность изолятора "Лефортово". Но сейчас мать Алексея Пичугина на днях обратилась к Владимиру Путину повторно с просьбой о помиловании своего сына. Это практически, если я не ошибаюсь, последний сотрудник ЮКОСа, который остается в тюрьме после начала большого дела ЮКОСа, в результате которого был осужден Платон Лебедев, Михаил Ходорковский. Михаил Ходорковский сейчас живет за рубежом. Что может быть с Пичугиным и с этим прошением о помиловании? Почему оно сейчас появилось?

– Я очень надеюсь, что это прошение о помиловании появилось неслучайно. Мне очень хочется верить, что Алексей Пичугин сможет выйти на свободу. Дело в том, что он же уже писал прошение о помиловании, и ему было отказано в этом прошении. Но что было интересно – то, что Песков, по-моему, пресс-секретарь Путина, говорил о том, что Путин этого прошения не видел, и, как часто бывает с людьми, которые просят о помиловании у Путина, до Путина эти помилования не доходят.

–​ А в этот раз Песков сказал, что помилование в Кремле увидели. Вот это, последнее. России вменен иск по делу ЮКОСа в 50 млрд., Пичугин может выйти на свободу – это может быть предметом каких-то переговоров между бывшими акционерами ЮКОСа и Кремлем, как Вы считаете?

– Я думаю, что теоретически да. Но у меня нет никакой информации.

–​ Теперь вернемся к ОНК, потому что общественные наблюдательные комиссии ожидают перевыборы. Буквально накануне этих выборов, сейчас, в эти дни Анна Каретникова, Ваша коллега из Москвы, и Ева Меркачева сообщают о том, что и в "Матросской тишине", известном изоляторе в Москве, и в "Бутырке", и в следственном изоляторе "Лефортово" условия содержания заключенных значительно хуже стали. Следственный изолятор №6, если не ошибаюсь я, женский, там вообще какое-то творится безумие. Что там происходит?

– Следственный изолятор №6 – сейчас-то как раз там лучше стало, потому что благодаря нашей работе, работе членов ОНК, женщины там уже больше не спят на полу, как они спали летом и весной. Мы добились того, что изолятор расселили, часть заключенных оттуда вывезли, там еще мужчины тоже содержались, так вот их вывезли.

–​ Федеральная служба исполнения наказаний намеренно не хотела улучшать условия содержания? Или нет денег, или что происходит?

– Проблема следственных изоляторов в Москве не связана с ФСИНом, она связана с судебной системой России, с судами Москвы, потому что сажают всех подряд и не применяют другие меры наказания, меры пресечения – домашний арест или залог, или подписку о невыезде. Егорова, председатель Мосгорсуда, говорит о том, что не всех сажают, но это ошибка, потому что следственные изоляторы переполнены на 50-60%. Это потому что людей берут под арест. А что может сделать ФСИН с этим? Ничего не может сделать.

–​ Последний вопрос: сейчас, по крайней мере, люди, известные общественности, ходят по этим камерам, находят несчастных заключенных, в том числе иностранных граждан, пытаются уговорить сотрудников больниц тюремных оказать им какую-то медицинскую помощь. Я все время читаю их сообщения, даже не хочется их перечислять, их очень много. Один человек жил-жил, ждал врача, но не дождался и умер. Другой человек… То был гражданин Сирии, то – гражданин Турции, не говоря уже о гражданах России. И вот ОНК ждут выборы. Примерно как ты оцениваешь результат выборов, в результате которых состав общественных наблюдательных комиссий в Москве изменится уже в ноябре?

– Как раз сейчас происходят выборы. Выборы происходят среди членов Общественной палаты, которые по компьютеру выбирают, то есть им прислали список – и они каким-то образом выбирают. Очень неприятная ситуация, потому что среди 70 кандидатов на 40 мест членов ОНК очень много людей, которых совершенно не должны быть в этом списке. Приведу всего два примера. Это бывший начальник СИЗО "Бутырка" Дмитрий Комнов, тот самый, который мучил Сергея Магнитского, и тот самый, который был начальником в СИЗО №3 московском, который сам лично избивал заключенных, как говорили об этом сами заключенные. И второй человек, ты не поверишь, известный тебе, адвокат Андрей Стебенев, лишенный адвокатского статуса, потому что он не защищал Светлану Давыдову.

–​ Эта женщина, которую обвиняли в шпионаже в пользу Украины, и адвокат Иван Павлов, взяв дело уже в свои руки, довел его до суда и практически спас многодетную мать от тюремного преследования. Есть ли ощущение, что силовики и бывшие сотрудники органов, так или иначе, станут большинством в ОНК?

– Я очень надеюсь, что какие-то все-таки правозащитники настоящие будут в ОНК, но, конечно, силовиков там будет больше. Но самое страшное – другое, это то, что теперь в "Лефортово" не разрешают членам ОНК разговаривать с заключенными. Практически разговаривать не разрешают. Не разрешают спрашивать ни имя, ни фамилию.

–​ Это нарушает закон?

– Да, это нарушает закон. И мы будем подавать в суд на то воспрепятствование работе членов ОНК, которое допускает СИЗО "Лефортово" в частности.