«Пациентам сразу повеситься?»

В России появится независимый рейтинг онкологов, заявила вице-премьер правительства России Ольги Голодец. Предполагается, что его можно будет использовать и для выявления лучших практик, и для обмена опытом ведущих онкологов страны. Опрошенные эксперты считают, что в онкологии, помимо рейтинга, есть гораздо более серьезные вопросы, требующие решения, – от некачественной диагностики до недоступности для больных необходимых лекарств.

В середине октября появился первый независимый Рейтинг терапевтов России, в который включили 500 лучших участковых и врачей общей практики, то есть первичного звена медико-санитарной службы. Вице-премьер правительства Росси Ольга Голодец назвала это исследование прорывом, важным для всего населения, поскольку оно затронуло участки, где обслуживают более 80 млн человек. По ее словам, лучшие терапевтические практики станут основой качественного обслуживания населения.

Вопрос о необходимости рейтинга онкологов обсуждался на недавно прошедшем Совете при Правительстве России по вопросам попечительства в социальной сфере. Информированный собеседник в аппарате правительства говорит, что пока идея находится на стадии проработки, как и критерии оценки работы онкологов. Однако не исключено, что в основу нового рейтинга возьмут наработки из рейтинга терапевтов.

Как сообщили в пресс-службе Минздрава, в 2015 году на 10 тысяч россиян приходилось 0,57 онкологов. Показатель распространенности злокачественных новообразований в прошлом году составил 2329,8 на 100 тыс. человек – это на 39,8% больше, чем в 2005 году (1681,3). Такой рост эксперты объясняют увеличением числа заболеваний и выявлений, а также большей выживаемостью онкологических больных. Ежегодно, по данным Росстата, более 470 тыс. россиян ставят онкологический диагноз, каждый четвертый из заболевших (24,8%) умирает в течение года.

Президент противоракового общества России, член-корреспондент РАМН Давид Заридзе говорит, что от того, что кого-то из врачей-онкологов назовут лучшим, а кого-то наоборот, ситуация с оказанием онкологической помощи в стране не изменится.

– Хороших онкологов у нас очень мало, если вы меня попросите назвать фамилии, то я и десятка не назову, – поясняет Давид Заридзе. – Эта затея с рейтингом, на мой взгляд, вообще не имеет смысла. Каждый будет голосовать за своего брата-свата-директора, и это будет какая-то абсолютная бессмыслица.

Другой известный столичный онколог, попросивший не указывать его фамилию, тоже считает затею с созданием рейтинга бесполезной.

– Онкология – очень многогранная профессия. Врачи занимаются разными типами опухолей, разными методами лечения (хирургия, лучевая терапия, лекарственная терапия, паллиативная терапия). Есть онкогинекологи, онкоурологи, онко-ЛОРы и так далее, – перечисляет он. – Нельзя сравнивать мягкое и белое.

По словам президента Лиги защитников пациентов Александра Саверского, в случае появления такого рейтинга возникает главный вопрос: а пациентам врачей, которые в рейтинг не попали, сразу повеситься, или что делать?

– А самим врачам как быть? Тем, кто в рейтинге, – им сразу в платную медицину можно уходить? И в чем вообще смысл? У нас нет выбора врача, поскольку в законе прописан участковый принцип, – говорит Александр Саверский.

По его мнению, сам рейтинг к качеству лечения никакого отношения не имеет.

– Каждый врач должен лечить в рамках стандарта, а если нет, то должен быть отзыв сертификата за несоответствие, – убежден Саверский.

Правозащитники утверждают, что региональные власти оказывают давление на врачей, чтобы те не только не назначали лекарства, но и не ставили некоторые диагнозы. Дело в том, что установление правильного диагноза при некоторых заболеваниях, особенно онкологических, автоматически влечет за собой назначение дорогостоящих лекарств. При этом власти субъектов обычно ссылаются на нехватку денег. Но если пациент начинает жаловаться, то прокуратура и суд, как правило, встают на его сторону.

– Получить грамотную помощь, к примеру, в Саратове или Орле очень сложно. Но Москва от них недалеко, поэтому сразу едут туда. При этом не во всякую больницу, а в хорошей больнице – не ко всякому врачу. Хорошее отделение (оснащенное и укомплектованное) – это редкость, его создает хороший врач. Тот, кто знает английский, и читает современные статьи, сам статьи пишет и вникает во все новое, – говорит Екатерина Бермант, учредитель Благотворительного фонда «Живой», который регулярно собирает деньги на лечение онкобольных. – При этом у нас нет алгоритма действий и непонятно, каким образом действовать правильно в рамках бесплатной медицины.

Алина сама врач и работает в лучшей областной больнице. У ее 72-летней мамы – рак легкого, 4-я стадия. Алина говорит, что порой даже ее «железобетонная врачебная психика» не выдерживает всей процедуры выбивания лекарств. Рейтинг онкологов она считает ерундой, потому что на практике врачам-онкологам «работать нечем».

– Мама уже 22 месяца живет с 4-й стадией, она в хорошей форме, обходится без наркотиков, варит варенье, готовит, внука строит, а все потому, что я все лечение взяла в свои руки – читаю всю иностранную литературу по ее диагнозу, консультируюсь с лучшими специалистами. Притом, что я как врач по максимуму выбиваю для нее всё, что положено, и все процедуры ей делают в рамках ОМС, на ее лечение потрачено уже больше 1 миллиона рублей. Ежемесячно на лекарства мы тратим от 9 тысяч до 70 тысяч рублей, спасибо, люди нам помогают, – рассказывает Алина. – Я никогда бы не смогла дать своей маме эти два года жизни, если бы не возможность не пользоваться дешевыми дженериками и не ждать препараты годами. Мне сказали врачи, которые маму лечат, что «легче за «Алимтой» в Турцию слетать, чем выбить ее из диспансера». Бесплатный препарат, который положен ей при таком диагнозе, нам дали на пятый месяц после того, как у мамы пошли метастазы.

О том, что у нее рак молочной железы, москвичка Светлана Мыльцева узнала в марте 2014 года. А до этого ей, недавно родившей дочку и обнаружившей у себя в груди странное уплотнение, врачи советовали лучше сцеживаться и лечили от лактостаза. И правильный диагноз в итоге поставили лишь через полгода, сказали, что у нее 3-я стадия, ждите операции, а потом делайте «химии».

Друзья скинулись на обследование в Израиле, где Светлане провели исследование всего организма с помощью ПЭТ-КТ. И новости оказались еще хуже: были обнаружены множественные метастазы в костях – в позвоночнике и ребрах, то есть это была уже 4-я стадия, а значит, операция, которую ей планировали в Москве, вообще противопоказана.

С тех пор она регулярно проверяется и лечится и в Израиле, и в России. Метастазы на фоне приема биопрепаратов нового поколения у нее ушли. С деньгами на лечение ей помогают родные и друзья, собирают в соцсетях. Светлана считает, что рейтинг онкологов самим больным мало поможет, потому что главная беда – это плохая диагностика и недоступность современных лекарств.

– УЗИ плохо делают – пропускают много онкологии на ранних стадиях. И еще, конечно, огромная проблема – это недоступность лекарств: на выбивание положенного при моем заболевании препарата «Бейодайм» у меня ушло 1,5 года! И если в Москве его еще можно получить, то в регионах с этим совсем плохо, – говорит Светлана. Только на лекарства уходило 220-230 тыс. каждые три недели в течение двух с половиной лет лечения, пока ей не дали бесплатный «Бейодайм».

Два приема необходимой «Перьеты» Светлана пропустила, потому что не нашла на лекарство деньги. Последнее обследование показало, что опухоль мутировала, и теперь снова нужна операция.

Онколог-гематолог Михаил Ласков считает, что рейтинг онкологов имел бы смысл при развитом профессиональном сообществе, а аудиторы при этом не знали, кого проверяют, как это делают в Англии, например.

– Там слепые стекла со сложным диагнозом, которые уже разобраны, отдают другим врачам, чтобы проверить их квалификацию, и при этом никто не знает ни пациента, ни специалиста, который делал гистологию. Кто у нас мог бы этим заниматься, я даже не представляю. Работая на «земле», видишь, что сейчас у нас самая большая проблема с лекарственным обеспечением и недофинансированием в этой области. По-прежнему плохо с обезболиванием паллиативных больных и лучевой терапией, которую делают в регионах на устаревших аппаратах. Мы-то ведь видим выписки, а не пресс-релизы, – замечает Ласков. – С другой стороны, с исследованиями все-таки стало получше, КТ-МРТ в Москве, например, можно сделать уже практически в каждой горбольнице, а это очень важно для постановки правильного диагноза.

По мнению Ласкова, не меньшая проблема и с самообразованием врачей. В октябре в самом влиятельном в мире журнале по общей медицине вышла статья по раку яичников. В журнале есть метрика, из которой можно узнать, в каких странах текст открыли и прочли. Лидируют в ней англоязычные страны – США, Канада, Австралия и страны Западной Европы. Из России, по данным метрики, было всего 30 просмотров.

– Создание такого реестра – это примерно 127-я задача в ряду мер, необходимых для прогресса в эффективности лечения пациентов с онкологическими заболеваниями. Она была бы важной, если бы у нас была частная медицина и для осуществления «преемственности» врачам было бы необходимо знать других онкологов (хирургов, радиотерапевтов и т. д.). А так реестр врачей никакой задачи не решит, – говорит Алексей Масчан, замдиректора ФНКЦ ДГОИ им. Д. Рогачева по научной работе, директор Института гематологии, иммунологии и клеточных технологий (ИГИКТ).

Главное сейчас, по словам Масчана, – это улучшение образования врачей, многократное увеличение численности и квалификации медицинских сестер, оборудование клиник нормальной инфузионной техникой, создание современной больничной инфраструктуры («больниц, а не сарайно-барачных комплексов»), революция в подходе к обезболиванию и сопроводительной терапии, обеспечение нормальными эффективными препаратами. Кроме того, необходимо государственное стимулирование вовлечения пациентов в клинические исследования и ускорение интеграции инновационных методов лечения в повседневную практику.

В аппарате вице-премьера сообщили, что идея создания рейтинга онкологов сейчас обсуждается, но решения, каким он будет, пока нет.

– Рейтинг терапевтов был первым исследованием результатов работы врачей, построенным на объективных данных. Он позволил не только выявить лучших, но и определить болевые точки. Исследование результатов работы онкологов, основанное также исключительно на объективных данных, преследует те же цели. А выбор этой сферы определяется тем, что смертность от онкологических заболеваний в стране велика, – пояснили в аппарате Голодец.