«Вирус Кремля» поражает Восточную Европу

Можно ли украсть целую страну или даже группу стран? Вполне, если умело обработать тамошнее общественное мнение, подкупить или запугать ведущих политиков, превратить крупных бизнесменов в агентов влияния чужого государства, используя при этом шкалу инструментов – от банальной коррупции до тонкого пиара.

Вопрос о том, с помощью каких "троянских коней" Кремль пытается "украсть" некоторые страны Восточной Европы, несколько лет изучали эксперты американского Центра стратегических и международных исследований (CSIS) в сотрудничестве с коллегами из Центра по изучению демократии (София). Их выводы вошли в недавно опубликованное исследование под названием The Kremlin Playbook ("Кремлевский сценарий" или "Кремлевский план"). Речь идет о, возможно, наиболее полном анализе нынешней стратегии Москвы в восточноевропейском регионе в последние годы.

В Болгарии российский подрядчик ныне замороженного проекта строительства нового реактора атомной электростанции "Белене" повысил цену с 4 до 6,3 миллиардов евро – под сомнительным предлогом роста расходов, вызванного инфляцией. Появились данные о том, что Россия финансово "вознаграждает" [связанные с проектом] дружественные местные структуры.

В Сербии Россия, по имеющимся данным, опиралась на Душана Баятовича, члена парламента и заместителя председателя пророссийской Сербской социалистической партии, директора компании "Србиягаз", в качестве гаранта соглашения о реализации проекта "Южный поток".

Атомный проект "Пакш-2" в Венгрии оценивается в огромную сумму в 12,5 миллиардов евро, что соответствует 12% годового ВВП Венгрии. Он практически полностью финансируется за счет предоставленного Россией кредита с фиксированной процентной ставкой. Неясно, каким образом российская сторона получила этот контракт. Сделка заключалась в обстановке полной секретности. Парламент Венгрии одобрил закон, переводящий большую часть информации о "Пакше-2" в режим конфиденциальности на срок до 30 лет.

В Латвии в апреле 2015 года семьи двух крупных местных бизнесменов, Андриса Шкеле и Айнарса Шлесерса (соответственно экс-премьер и бывший министр транспорта), оказались причастны к стратегической сделке, обеспечившей дочернему предприятию RZD Logistics, компании, входящей в холдинг "Российские железные дороги" (в тот момент ее возглавлял Владимир Якунин), 50% акций Лиепайской нефтетранспортной компании". (Сделка была проведена с помощью непрозрачной сети множества офшорных фирм.)

Опираясь на подобные примеры, авторы The Kremlin Playbook приходят к выводу о том, что Москва реализует на востоке Европы стратегию, которую эксперты описывают как "порочный круг". Общая схема – хотя в разных странах она выглядит неодинаково – примерно такова: "Российское влияние постепенно охватывает стратегические секторы экономики (энергетический, финансовый, медиарынок, инфраструктуру)… Те институты, которые призваны бороться с коррупцией и монополизмом, оказываются скомпрометированными и неспособными действовать. Возникает "инфицированная" демократия, что позволяет Кремлю расширять политическое влияние. В случае, если "инфицированная" демократия пытается сопротивляться, правительство страны приводится к падению за счет демонстрации публике многочисленного коррупционного компромата. Для Кремля такая ситуация может быть временным политическим поражением, но она обладает и преимуществом: доверие общества к институтам демократии и политическим партиям мейнстрима размывается".

Какова конечная цель всех этих манипуляций? По мнению авторов доклада, российские власти стремятся "предложить свою альтернативную нелиберальную модель "управляемой" демократии <…> подорвать стабильность НАТО и Евросоюза. Как только эта цель будет достигнута, можно будет перейти к выстраиванию новой архитектуры безопасности в Европе".

Выводы, содержащиеся в "Кремлевском сценарии", для Радио Свобода прокомментировал один из авторов исследования, директор экономических программ софийского Центра по изучению демократии Руслан Стефанов.

– Начнем с совсем недавних событий. В конце октября российские и сербские СМИ сообщили о том, что из Сербии были якобы депортированы двое граждан России, подозреваемых в подготовке массовых беспорядков и даже терактов в соседней Черногории. В самой Черногории были произведены аресты по этому делу. Речь шла о подготовке массовых выступлений сразу после черногорских парламентских выборов – в поддержку пророссийской оппозиции. Может ли черногорский инцидент свидетельствовать о том, что российские власти переходят от методов непрямого воздействия на ситуацию в странах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ) к более непосредственному вмешательству?

– Подробности этих событий по-прежнему неизвестны. Но, в принципе, я не вижу в них чего-то кардинально нового. В своем исследовании мы приводим данные об активизации пророссийских сил в странах ЦВЕ, аналогичную тревожную информацию можно найти и, например, в ежегодном отчете чешской контрразведки. Подобные вещи происходят из года в год, просто иногда они всплывают на поверхность, иногда нет. Конечно, не всегда это бывает в столь откровенной и резкой форме, как в том случае, о котором мы говорим. Тут интереснее другое: то, что сербские власти отреагировали. Для ЦВЕ, если вынести за скобки страны Балтии, Польшу и – с большими оговорками – Чехию, это не характерно: здешние спецслужбы и правительства почти не рассматривают Россию и ее деятельность в регионе как потенциальную угрозу своей безопасности. Если говорить о первых проявлениях этой угрозы, то переломным моментом можно считать 2007–08 годы. В последнее время этим тенденциям уделяется больше внимания, они стали заметнее, но о том, что происходит нечто принципиально новое, я бы не говорил.

– Вы в The Kremlin Playbook сравниваете усиление российского влияния в ЦВЕ с действием вируса. Можете кратко описать схему, по которой происходит внедрение и проявляется действие этого "вируса"?

– Наверное, точнее было бы сравнение даже не с биологическим, а с компьютерным вирусом, особенно учитывая недавние вылазки российских хакеров во время предвыборной кампании в США. Если серьезно, то само по себе российское присутствие в ЦВЕ полностью никогда не исчезало, просто в последнее десятилетие оно резко активизировалось. Связи же, особенно в среде спецслужб и силовых структур, нередко сохранялись еще со времен социализма. С годами расширялось и экономическое взаимодействие, прежде всего в энергетическом секторе и связанных с ним отраслях. Так что "вирусы" были в наличии всегда. В последнее время они были активированы, полностью или частично. Произошло сочетание нескольких типов воздействия. С одной стороны, это официальная внешняя политика Кремля плюс пропаганда, которая в отношении стран ЦВЕ стала значительно более агрессивной в последние годы – в том, что касается, например, попыток скомпрометировать НАТО и ЕС и, наоборот, защитить позиции "Газпрома". С другой стороны, это использование наработанного экономического влияния, в том числе через местных олигархов или крупных предпринимателей, имеющих свои интересы в России или связи с российским бизнесом в ЦВЕ, для усиливающегося давления на местные правительства. Наконец, третье – это расширение связей и поддержка, в том числе финансовая, популистских и экстремистских партий, а также внедрение на медиарынок. Таким образом, комбинируются экономические, политические и пропагандистские инструменты воздействия на правящие круги европейских стран и общество в целом. В регионе ЦВЕ это происходит повсеместно. Правда, в одних случаях предпочтение отдается одним средствам давления, в других – другим.

– Насколько успешна эта стратегия? Вы с соавторами выбрали для исследования пять восточноевропейских стран – Болгарию, Венгрию, Латвию, Словакию и Сербию. В какой из них Кремль может похвастаться наибольшими успехами, а в какой – наименьшими и почему?

– Из пяти стран, которыми мы занимались, Болгария, Сербия и Латвия выглядят более уязвимыми – в силу как наибольшего проникновения туда российского капитала, так и значения этих стран в контексте российской внешней политики в Европе. Впрочем, у Словакии и Венгрии в этом плане тоже много проблем. Венгрия находится несколько в стороне от ведущих путей экспорта российских энергоносителей, но сделка с Россией о строительстве новых блоков атомной электростанции "Пакш" стала событием, в результате которого российское экономическое влияние в этой стране резко возросло. Аналогичный проект осуществлялся в Болгарии – АЭС "Белене", вокруг него позднее возник серьезный конфликт. Так вот, в обоих случаях выяснилось, что, будучи задействованными в проектах такого масштаба с российскими партнерами, страны-хозяйки оказываются заложниками этих проектов и своих партнеров. Это не просто экономические сделки. Их результатом становятся попытки монополизации энергетического сектора, полного подчинения его российским интересам. Естественно, при этом учитываются интересы конкретных представителей деловых и политических кругов страны-хозяйки, начинает действовать коррупционный фактор.

Это составная часть более широкой стратегии Кремля, цель которой – фактически изменить или повернуть вспять весь курс развития стран региона, избранный ими после окончания холодной войны. Что же касается того, выигрывает Путин или нет… С одной стороны, да, мы видим, что свою стратегию он начинает реализовывать уже не только в ЦВЕ, но и в ряде западных стран, что количество так называемых "понимающих Путина", вне зависимости от того, делают ли они это из искренних симпатий или из корыстных интересов, растет. С другой – многие страны, в том числе и в нашем регионе, демонстрируют более крепкий "иммунитет", чем можно было бы ожидать. Даже Болгария, где присутствие российских интересов очень значительное, оказалась в последние 4 года способной формулировать и реализовывать политику, не совпадающую с интересами и представлениями Кремля. Общая картина сложная и неоднозначная.

– Если интерпретировать российское экономическое присутствие в Европе как часть геополитической стратегии Кремля, то получается, что это присутствие следует ограничивать или даже ликвидировать. Но как это сочетается с западными же принципами свободы торговли, экономической открытости и т. д.? Не получится ли в итоге элементарное выдавливание конкурентов с рынка под благовидными, да еще и политизированными предлогами?

– Мы так далеко в своих выводах не заходим. Более того, если вы посмотрите на развитие нынешнего конфликта между Россией и Западом, то увидите, что даже после начала украинского кризиса западные элиты придерживались убеждения, что бизнес нужно оставить бизнесменам. Но это лишь усиливает уязвимость европейских стран – просто потому, что Кремль не разделяет западные представления о ведении бизнеса. Он использует государственные корпорации как орудия реализации своих политических интересов. С другой стороны, в тех же целях используется и вроде бы частный бизнес – фирмы, так или иначе аффилированные с государством, в том числе посредством неформальных связей с высшим российским руководством. Помните замечательное выражение, что в России олигархами назначают? Эта политика – следствие политического и экономического устройства самой нынешней России, подчиненности крупного бизнеса государству.

То, что европейцы рассматривают как возможности для сотрудничества, инвестиций и т. д., Кремль воспринимает как шанс реализовать свои политические интересы и расширить сферу влияния. Так было не всегда, эта перемена – превращение бизнеса в инструмент политического давления – произошла начиная со второй половины прошлого десятилетия. Что мы рекомендуем? Прежде всего понимать, как обстоят дела: Кремль стремится к монополизации ряда интересующих его рынков, к использованию экономики как средства политического нажима, в том числе путем коррумпирования политических и экономических элит стран Европы. Поэтому нужно укреплять институты, отвечающие за правовой порядок, борьбу с коррупцией, антимонопольный контроль. Мы думаем, что о своей экономической безопасности Европе надо заботиться больше, осознавать потенциальные риски.

​– У сегодняшней России есть множество собственных внутренних проблем. Не кажется ли вам, что, несмотря на наличие всех тех угроз, о которых вы говорите, по сути дела речь идет в какой-то степени о борьбе с "бумажным тигром"? Не была бы эффективнее для Европы более согласованная, четкая и при необходимости твердая политика в отношении собственно Кремля – тогда, глядишь, и не пришлось бы решать проблемы, связанные с ростом его влияния в Европе?

– Я с этим аргументом в целом согласен, и в своем исследовании мы его упоминаем. И экономическая статистика указывает на то, что "тигр" стал куда более бумажным за последние два года. Но российская система обладает таким свойством, как предельная централизация власти, и это дает ей преимущество при принятии и реализации определенных решений. Это недооценивать нельзя. Кто знает, что случится завтра? Очередной взлет цен на нефть, если он почему-либо произойдет, может автоматически придать Москве еще больше самоуверенности. Ситуация в последнее время развивалась так, что доверие, которое существовало когда-то в определенной мере в отношениях Запада и России, уничтожено. До 2014 года, несмотря на все сложности, стратегия вовлечения России в решение совместных задач на Западе все же преобладала. Сегодняшняя реальность – другая. Трудно представить себе быстрое восстановление прежней "политики вовлеченности" в отношении России.