Адвокаты новых «крымских диверсантов», задержанных 9 ноября в Севастополе, не могут попасть к своим подзащитным. По их информации, задержанные Дмитрий Штыбликов, Алексей Бессарабов и Владимир Дудка вопреки решению суда находятся в ИВС Бахчисарая. Защите удалось увидеть только Дудку. Адвокат Александр Попков рассказал о том, с какими трудностями сталкиваются юристы, защищая интересы и права задержанных на полуострове.
– Что сейчас происходит в очередном деле «крымских диверсантов»?
– К сожалению, никаких достоверных сведений у меня нет, поскольку к делу я не допущен. Вот уже четвертый день я играю в «казаки-разбойники» со следствием: бегаю за следователями, встречаюсь с ними, пытаюсь им дозваниваться, чтобы они допустили меня к делу. На третий день, в воскресенье, мне удалось вручить следователю ордер и удостоверение, а также заявление о допуске, но ответа я на них не получил и допуск так и не был оформлен. При этом следователь, которого я сегодня случайно увидел около здания ФСБ, сообщил, что якобы подзащитный Штыбликов отказался от меня.
У меня нет оснований верить следователю – никаких официальных документов об отказе я не видел. К тому же, считаю, что человек, который находится во власти следователей и к которому невозможен доступ независимого адвоката, может все что угодно подписывать просто потому, что он уже более пяти дней находится в отрыве от социума и не видит ничего, кроме камеры, оперативников и следователя.
– Где сейчас находится Дмитрий Штыбликов и в каком он состоянии?
– Мы предполагаем, что все они (задержанные в «деле севастопольских диверсантов» – КР) находятся в изоляторе временного содержания в Бахчисарае, поскольку сегодня одному из крымских адвокатов – Оксане Железняк, которая защищает Владимира Дудку, – удалось на короткое время увидеть подзащитного. Насколько она успела увидеть, у него было очень нехорошее состояние. Она прорвалась совершенно случайно и на короткое время.
– Какая ситуация сейчас с защитой арестованных?
– Мы видим, что следователи просто игнорируют действия и родственников, и защитников. И не только игнорируют, но и противодействуют. В первый же день, в пятницу, я дозвонился следователю, предупредил его и попросил незамедлительно организовать доступ к Штыбликову. Следователь сказал: «Хорошо, хорошо, я вас уведомлю». На этом он исчез и два дня я его не мог его уловить. В воскресенье мне удалось вручить ордер, а сегодня мне сказали, что от меня якобы отказались.
Мы все опасаемся, и родственники опасаются, что эти действия и непонятные манипуляции с адвокатами по назначению свидетельствуют о том, что на людей оказывается как минимум психологическое давление и они могут все что угодно подписывать. Те адвокаты по назначению, которые были изначально, действительно были дежурными, принципиальными, от них уже, видимо, отказались, они не в деле. Как раз в пятницу я предупредил такого адвоката, чтобы она не участвовала ни в каких следственных действиях, как рекомендует адвокатская палата. Сегодня я позвонил ей и она заверила, что ее больше не вызывали, ни в каких следственных действиях она участия не принимала. Никакого видео в ее присутствии не записывали. Получается, что там еще какие-то адвокаты. Как они появляются – нужно разбираться.
– Вы говорите о видео «признательных показаний» задержанных, которое опубликовала ФСБ?
– Да, я об этом. Сейчас с людьми можно делать что угодно, снимать какое угодно видео, подписывать любые документы, потому что у них нет необходимой квалифицированной юридической помощи, не понятно, кто защищает их интересы. А следователи настойчиво и упорно противодействуют допуску адвокатов, которых просят назначить и допустить родственники и с которыми есть соглашения.
– Насколько, по вашему мнению, задержанные похожи на людей, которые могли готовить теракты?
Суды закрывают глаза на очевидные нарушения, а порой даже помогают следствиюАлександр Попков
– Не могу рассказывать про позицию защиты, потому что не знаю мнения клиента, но здесь есть две стороны медали. С одной стороны, Дмитрий Штыбликов – это замечательный аналитик, он действительно закончил военное училище и служил в Вооруженных силах Украины. Но при этом он остался жить в Крыму, уволился с военной службы в 2005 году. После этого он работал на гражданской службе, был аналитиком по различным вопросам: социальным, политическим, геополитическим в аналитическом центре. Вся семья его живет здесь: родители, родители жены, дети – он прирос, грубо говоря. Поэтому он и не уехал после аннексии Крыма, остался здесь. Ему было тяжело, но это было вынужденное решение, поскольку переселяться было некуда. И обвинять человека в том, что он хочет подорвать Севастополь, электростанции, еще какие-то объекты, или помогать украинским неким враждебным силам взрывать эти объекты, – звучит глупо. Проводить диверсионную работу по месту своего жительства – это низший, по-моему, уровень военной разведки.
– Что намерена делать сейчас защита? Можно ли вообще как-то влиять на следственные органы, которые игнорируют позицию защиты?
– К сожалению, нет. Я опасаюсь, что добиться какой-то справедливости удастся только при поддержке Федеральной палаты адвокатов или в высших судах в Москве, Верховном суде. Потому что здесь, как мы видим по другим делам ФСБ, все игнорирования сопровождаются поддержкой со стороны судов и прокуратуры. Суды закрывают глаза на очевидные нарушения, а порой даже помогают следствию – так было в деле Эмира-Усейна Куку, когда судья внесла в протокол судебного заседания совершенно отсутствующие на тот момент показания, то есть то, чего не говорил прокурор.
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: