Арест Улюкаева: борьба с коррупцией или передел власти в России?

В Москве задержан министр экономического развития России Алексей Улюкаев. Его подозревают в вымогательстве взятки в 2 миллиона долларов у компании «Роснефть». По версии следователей, министр одобрил приватизацию государственной компании «Башнефть» и намеревался получить за это вознаграждение. По словам представителей Следственного комитета России, телефон Улюкаева прослушивали в течение года, а президент Владимир Путин был в курсе подробностей дела. Что означает это громкое задержание? Об этом говорим с российскими политологами Георгием Сатаровым и Игорем Эйдманом.

В российскую политику Алексей Улюкаев пришел еще в 1980-х. Тогда на экономических семинарах он познакомился с реформаторами Егором Гайдаром и Анатолием Чубайсом – противниками советской власти, выступающими в роли перестройщиков. В 1988-м по приглашению Гайдара Улюкаев работал в журнале «Коммунист», а спустя три года стал экономическим советником правительства реформ, проработав в Белом доме до 1994 года. Был демократом, в 1996 году избирался в московскую Думу, затем баллотировался в Госдуму от Союза правых сил. Партия ориентировалась на либерализм и европейский курс развития страны. В начале нулевых Улюкаев занял пост заместителя министра финансов Алексея Кудрина. С 2004-го вплоть до июня 2013 года был зампредом Банка России. Политику пророчили должность главы правления Центробанка, но президент Владимир Путин рекомендовал на эту должность Эльвиру Набиуллину. Алексей Улюкаев получил министерский портфель и стал главным экономистом России.

После аннексии Крыма чиновник делал оптимистичные прогнозы по выходу страны из экономического кризиса, в последнее время заявлял, что российская экономика миновала дно кризиса. Улюкаев был приверженцем политики приватизации госпредприятий и активно участвовал в этом процессе. В прошлом году он задекларировал доход почти в 60 миллионов рублей. В собственности семьи Улюкаева – 3 квартиры, 3 дома, в том числе в аннексированном Крыму, 17 земельных участков и 4 машины – дорогие иномарки и одна «Нива» с прицепом. Теперь Алексея Улюкаева поместили под домашний арест.

– С нами на связи российский политолог Игорь Эйдман. Игорь, что вы думаете о ситуации вокруг задержания Алексея Улюкаева?

Эйдман: Это плановое «кошмарение» российских элит. Спецслужбы, стоящие на страже интересов президента, эдакая современная опричнина, показывают элитам свою силу – что никто в этой стране не может быть в безопасности. Что любой министр-капиталист может в момент стать заключенным.

– Раньше министров отправляли в отставку, а затем заводили уголовные дела. Сейчас же под стражей оказался действующий министр.

​Эйдман: В этой истории есть явный элемент демонстрации для элит и населения. Населению показывают борьбу с коррупцией, а элитам – что можно добраться до любого из них. Вспомните, была информация, что Улюкаева якобы забрали ночью из дома. Потом все же оказалось, что из «Роснефти», куда он вроде как пришел за взяткой. Это элемент шоу, которое разыгрывается для населения.

– Официальный доход Алексея Улюкаева за прошлый год – около миллиона долларов. Он якобы вымогал взятку в размере двух миллионов долларов. Насколько эта сумма серьезна для российского чиновника такого уровня?

Эйдман: Курочка по зернышку клюет. Чиновники берут разные взятки – бывает больше, бывает меньше. Но я никогда не поверю, что Улюкаев вымогал деньги у главы «Роснефти» Игоря Сечина. Он же не самоубийца. Ведь Сечин – один из ближайших к Путину людей, представитель силового клана. Да, Улюкаев выступал против покупки «Роснефтью» акций «Башнефти», не очень активно, впрочем. Теоретически не могу исключить, что Сечин его просто заманил в ловушку – например, предложив перевести некую сумму как благодарность за вклад в процветание компании. А Улюкаев воспринял это как обычную в российской бюрократической верхушке практику – подкармливание, плату за лояльность.

– Как бы вы прокомментировали слова лидера Коммунистической партии России Геннадия Зюганова, предположившего, что за задержанием Улюкаева может последовать отставка правительства?

Эйдман: Теоретически возможно, что Улюкаева спровоцировали взять взятку, чтобы потом подорвать позиции Медведева и добиться отставки правительства. Исключать нельзя. Но это лишь одна из версий, и, мне кажется, не самая достоверная.

– Обывателю может представляться, что российское правительство – некий монолит, и Путин с Медведевым – чуть ли не одно целое. Так ли это? Есть ли в правительстве противоборствующие кланы?

​Эйдман: Это не монолит, а скорее банка с пауками. Они грызутся за власть, ресурсы, деньги, коррупционные финансовые потоки. Конечно, есть кланы. Например, силовики и системные либералы. Но внутри них – более мелкие кланы, опять же, готовые перегрызть друг другу глотки. Все они находятся в перманентном конфликте, и это выгодно Путину. Он – эдакий «решала», остающийся в стороне, и все эти кланы к нему апеллируют и обращаются за помощью.

– Означает ли сегодняшний арест Улюкаева, что силовики окончательно победили в схватке между кланами?

Эйдман: Не стал бы делать таких далеко идущих выводов. Однако это явная тактическая победа силового блока и Сечина. Если за этим последуют громкие дела и отставки людей вроде Шувалова и Медведева, это будет свидетельством, что силовой клан Сечина буквально устанавливает монополию в стране. Но, думаю, Путину не интересен такой вариант – ему выгодно состояние перманентной борьбы, ведь таким образом его статус становится еще выше.

– Некоторые политологи проводят параллели с процессами, происходившими в СССР в 1930-е годы, когда чистки и репрессии дошли до самой верхушки власти.

​Эйдман: Это типичное повторение истории в виде фарса. Того же Улюкаева даже не посадили, а отправили под домашний арест, в одну из его многочисленных квартир. Это 1937-й в микромасштабах. В тюрьмах пытают, как и в 1937-м. Издевательства такие же. Но к элите это относится в меньшей степени, это для населения, которое является жертвой репрессивной машины. А грызня элит – иное. Милые бранятся – только тешатся. Сверхбогатые люди очень редко садятся в тюрьмы.

– Протоиерей Всеволод Чаплин назвал задержание Улюкаева правильным шагом в процессе смены элит, демонстрирующим, что неприкасаемых в стране нет. Означает ли это, что сформирован запрос на виновных, на тех, кто будет формально отвечать за ухудшение уровня жизни в стране?

​Эйдман: Такой вывод напрашивается. Вспомните советские дела «вредителей», на которых вешались экономические провалы, дефицит конца 1920-х и начала 1930-х. С другой стороны, Путин очень мягок к своей элите. Это не Сталин и не Иван Грозный. Он довольно жестко ведет себя на международной арене, по отношению к оппозиции, но к своим людям, которые были у него в обойме, он мягок. Вспомним дело Васильевой и Сердюкова, которые были попросту аллергеном для населения. Казалось бы, для укрепления своей власти Путину стоило бы продемонстрировать по отношению к ним жесткость. Этого не произошло. Люди на свободе и при деньгах. Что касается Улюкаева, у меня есть внутреннее ощущение, что Путину сейчас выгодно разыграть из себя Ивана Грозного, который рубит боярские головы под радостные крики толпы. Но сделать этого он не может.

– Может ли громкий арест Улюкаева дать повод к аналогичным действиям в регионах – в частности, в Крыму? Или Крым сейчас настолько на периферии политики, что это невозможно?

Эйдман: В регионах такая практика наверняка не прекращалась. Там столкновения кланов непрерывны – все друг друга сажают. Ведь это лучший способ отобрать собственность и бизнес. В той же Кемеровской области регулярно отжимают шахты, сажают бизнесменов и чиновников. Эта практика, безусловно, распространится и на Крым, если этого еще не произошло.

– В 2015 году спикер крымского парламента Владимир Константинов заявлял, что власти Крыма развалили все коррупционные схемы украинских времен. Российский глава Крыма Сергей Аксенов даже создал комиссию по защите прав чиновников. Поводом для этого стал открытый конфликт с силовиками и федеральными властями, закончившийся громкими задержаниями местных чиновников первого эшелона. Тогда региональное управление ФСБ задержало подконтрольного Кремлю министра промышленной политики Андрея Скрынника – его подозревали в том, что он завладел государственным имуществом стоимостью более 48 миллионов рублей. Как я понимаю, вы не видите ничего сверхъестественного в этих задержаниях?

Эйдман: Абсолютно. Хотя это может быть началом очередного передела доступа к ресурсам и власти между кланами.

– С нами на связи президент Фонда прикладных политических исследований «Индем» Георгий Сатаров. Георгий Александрович, как бы вы прокомментировали арест министра Улюкаева?

Сатаров: Я бы сказал, что картина довольно туманная. Причины ареста не очень ясны – в отличие от последствий. Мне кажется, это может сильно напугать системных либералов, и их верная служба режиму может начать сворачиваться с различными не очень приятными последствиями.

– Почему это произошло именно сейчас?

​Сатаров: Не надо связывать это с кампанией по борьбе с коррупцией, которая могла бы приурочиваться к выборам, чтобы поразить воображение избирателей. Самое вероятное – Улюкаева надо было приструнить. Удобный момент, премьера нет на месте, нет пары вице-премьеров. Можно спокойно шарахнуть по министру, который посмел сомневаться в целесообразности приватизации «Роснефти». И заодно припугнуть остальных. Менее вероятно – что это проявление системной борьбы против системных либералов. Замешанность Улюкаева в коррупции – причина маловероятная, вряд ли бы он рисковал ради каких-то несчастных двух миллионов долларов.

– Почему раньше аресты высокопоставленных чиновников происходили уже после их отставки, а сейчас арестовали чиновника «при исполнении»?

Сатаров: Не вижу в этом ничего особенного. Учтите, что всем этим занимаются мудрые чекисты. У них могут быть планы перевербовки, в этой нелепой ситуации могут работать заученные клише.