Олег Панфилов: Ходорковский – «за нашу и не вашу свободу»

Специально для Крым.Реалии

Я бы, конечно, мог пожурить своего приятеля Айдера Муждабаева и сказать ему, что писать письма олигархам с «демократическими» взглядами, это все равно, что нецелованных лягушек тащить в салон бракосочетания. Айдер не удержался – и правильно сделал: он увидел, что Ходорковский «голый», а вслед за ним это увидели и другие. «Голый» – метафора, означающая, что бывший комсомольский работник, которого многим было жалко во время заключения, оказался сторонником того образования, которое когда-то Анатолий Чубайс назвал «либеральной империей».

Для начала приведу несколько цитат из виртуальной переписки в Фейсбуке. Поскольку речь идет об исторической родине Айдера, о Крыме, то первый ответ Ходорковского все поставил на место: «Уважаемый Айдер, понимаю Ваше желание, чтобы для российского общества, главным вопросом был вопрос Крыма, а единственным решением – его возвращение Украине. Но это не так. Российское общество хочет решать другие проблемы». Вслед Ходорковский написал нечто сакраментальное: «Решение же, в случае победы демократических сил, может быть только путем демократической процедуры или войны. Война нам всем не нужна».

Все, на Крыме бывший политзаключенный миллиардер поставил точку – не отдадим, а отдадим, только если россияне скажут «да». Ходорковский прекрасно знает, что такое «россияне», поэтому надежда была утеряна сразу. Айдер пытался надавить на совесть, приводя одновременно слова про «закон» и «право». Ходорковский обтекаемо парировал: «Демократическое правительство будет работать с обществом и Украиной, пытаясь найти компромисс. Никаких решений вопреки позиции граждан не будет». И все – никаких слов о том, что Путин нарушил собственную Конституцию, международные обязательства и Устав ООН, растоптал целый, хоть и небольшой народ. Айдер пока хотел только одного – чтобы авторитетный «диссидент» сказал о том, что Россия оккупировала Крым вопреки закону и здравому смыслу, обрекая коренной народ на положение зависимых от переселенцев и приезжих.

Ходорковский – не первый и не последний последователь «либерального империализма», хотя не все повторяют вслед за Чубайсом и Гайдаром красивые слова: «Когда приходишь куда-то с миссией и несешь с собой нечто, основанное на свободе, на правах человека, на частной собственности и предприимчивости, на ответственности – бремя правого человека». Как и многие умные мысли современной российской интеллигенции, это подзабытые мысли, когда-то уже кем-то сказанные. Либеральной империей называли Францию времен Наполеона III, в конце 19 века либеральным империализмом страдали британцы, которые, в конце концов, отчасти воплотили идею «нести доброе, вечное», отказавшись от колоний и поддерживая с ними хорошие отношения.

Вы не помните, кому понравилась идея российской либеральной империи после произнесения Анатолием Чубайсом речи 25 сентября 2003 года перед выборами в Государственную думу? Поддержал идею Александр Дугин, написавший для газеты «Ведомости» статью «Актуальность империи». Он не скрывал радости от того, что «западник» Чубайс выразил мечты и чаяния одного из создателей концепции «русского мира» как основы концепции евразийства. Поскольку это был 2003 год, то есть первые неопределенные годы правления Путина, когда толком никто не мог понять, кто он – либерал или имперец. Со временем стало понятно, что он ни тот, ни другой, а выражал «свои мысли», написанные спичрайтерами на бумаге. Спичрайтеры были еще из ельциновской команды – они по привычке часто употребляли слова о демократии и свободах, потом их поменяли, и новые углубились в дебри «русского мира».

Империя для российских политиков – сладкое слово, оно – основа основ российской государственности, в которой империализм воспитывался по крайней мере с походов царя Ивана III, уничтожившего в 15 веке Новгородскую республику только потому, что Великий Новгород вступил в Ганзейский союз и хотел стать часть Европы. Жадность и коварство, тщеславие и лицемерие на протяжении пяти веков стали двигателем русской политики, перевоплощаясь в культуре и науке в подобие «третьего мира», о котором много говорили, но «римом» России никогда не суждено было стать – цели совсем другие, а методы чудовищные и варварские.

Пинать российских «либералов» принято, но прежде я все-таки закавычу это слово, которое с прилагательным «российский» к либерализму не имеет никакого отношения. Как и мечта Чубайса нести в бывшее «подбрюшье» закон, демократию и правопорядок, то есть, подавать пример честности, миролюбия и экономического процветания. Было бы странным напоминать о том, что к тому времени Россия вела уже вторую чеченскую войну, но еще продавалась нефть и газ. Потом Путин решил, что сочетание «либеральный империализм» – слишком громоздкое и стал распространять просто империализм – где-то шантажом, где-то угрозами, где-то экономическим эмбарго. Чубайс уже молчал, получив после неудачной войны в Грузии откупного, стал главой государственной «Российской корпорации нанотехнологий». Чубайс уже не был нужен, нужен был Дугин, Затулин, Глазьев, Кургинян, которые слово «либерализм» терпеть не могли.

Ходорковского посадили спустя полтора месяца после речи Чубайса о «либеральном империализме», а через полгода в интервью ВВС Чубайс и вовсе отказал арестованному в праве называться «либералом»: «А ведь правда состоит в том, что в течение всего периода с 1991 по 1998 год Ходорковский лишь несколько месяцев был реальным сторонником того, что делали либералы в России. Все остальное время Ходорковский либо вообще не имел отношения к либеральному движению, либо был ярым технологичным врагом этого движения». Вряд ли сейчас, после стольких лет руководства государственной корпорацией, от которой толку не больше чем от Байкало-Амурской магистрали, стоит вспоминать стежки-дорожки Ходорковского, Чубайса, Белых, Немцова, Фридмана, Прохорова, Вексельберга, Суркова и многих других, чьи пути пересекались, а потом разбегались – кому в Кремль, кому в эмиграцию, кому на зону, а кто уже и на кладбище.

Все-таки Ходорковский не политик и никогда им не был. У него были амбиции, было желание стать российским Соросом, вмешиваться и управлять процессами. Поэтому в его судьбе последних пятнадцати лет играет не политика, а элементарное «бабло», на которое глаз положили в Кремле. Требовать от Ходорковского сочувствия бессмысленно, как все равно, что спрашивать у Чубайса, на что тратит огромные деньги его корпорация «Роснано». В стране, где героическими примерами считаются судьбы «декабристов», без уточнения, чего те хотели. Называть «декабристами» нынешних российских либералов неудобно, хотя бы потому, что уровень их образования намного ниже тех дворян, которые не хотели царя, а хотели новую Россию. Как «либералы» – не хотят Путина, а хотят что-то другое.

Сравнение «либералов» с «декабристами» не случайное – у тех было странное понимание свобод, сведенных в программный документ «Русская правда» Павла Пестеля (Пауля Бурхарда) и имеющего полное название: «Заповедная государственная грамота великого народа российского, служащая заветом для усовершенствования России и содержащая верный наказ как для народа, так и для временного верховного правления, обладающего диктаторскими полномочиями». «Русская правда» предполагала полную отмену крепостного права, равенство всех граждан перед законом, свободу слова, печати, вероисповеданий, свободу собраний, занятий, передвижения. Что касается населения – и жившего ранее в Московском царстве, и захваченного во время оккупаций Урала, Кавказа, Сибири и Дальнего Востока, – «все проживающие в России племена и народы сливались в один русский народ». Напоминает Путина и Ходорковского?

Как и сейчас, среди «либералов-декабристов» тоже был разброд: одни видели Россию как республику, но с ассимилированным населением, названным «русским народом», другие, как Никита Муравьев, видели во главе страны императора – «верховного чиновника российского правительства», которого выбирало вече. Другие и вовсе шли на Сенатскую площадь лишь с одним требованием – чтобы Сенат утвердил документ Сергея Трубецкого «Манифест к русскому народу». Только в первый день восстания «декабристов», 26 декабря 1825 года, погибло 1 271 человек.

История – хороший учитель, если к нему прислушиваться и узнавать о прежних ошибках. Российская история помогает понять смысл появления и существования нынешних «либералов», которые, как и старшие коллеги «декабристы» чего-то хотели, много говорили о свободах, но не для всех, исключительно для существования империи. Ни один российский либерал, кроме покойной Новодворской, не вспоминал о судьбах людей, над которыми Россия издевалась в процессе «собирания земли русской». Не многие позволяют себе смелость говорить правду о том, что произошло в Крыму два года назад, многие не хотят знать истории Крыма вообще – ни о захвате в 1783 году, ни об изгнании крымских татар в 1865 году, ни о захвате Крыма Красной армией в 1920 году, ни о депортации крымских татар в 1944 году.

Мне нравится мужество Айдера Муждабаева, мне не нравится лицемерие Ходорковского. И уж совсем не нравятся попытки российских «либералов» уговорить на совесть, ее у них нет и быть не может, пока не историки, а политики не будут знать о том, как создавалась Россия и сколько людей было убито в этом процессе собирания империи. Они не хотят знать намеренно, потому что тогда придется извиняться и отдавать, если кто захочет вернуть себе историческую справедливость. И не покрывать ковровыми бомбардировками Чечню, и не шантажировать Татарстан, и не издеваться над Крымом, называя его «бутербродом».

Всем прекрасно известен самый простой способ извинения, который есть в любой религиозной конфессии, – покаяние. Пока Россия не признает, что, создавая империю, она уничтожала население оккупированных территорий, подвергала их языковой и религиозной ассимиляции. Однако для того, чтобы стать современным демократическим государством, какой видит Россию Ходорковский, она должна не только покаяться и принести извинения, но и дать народам самим сделать выбор. Честный выбор, а не спектакль под названием «референдум», в котором принимали участие потомки оккупантов, а не коренной народ.

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции