Россия хочет доказать ЕС, что «Северный поток-2» необходим ‒ Гончар

Результат трехсторонних переговоров по газовым вопросам 9 декабря между представителями Киева, Москвы и Брюсселя зависит от того, какие директивы от Кремля получит «Газпром»: выбрать коммерческий или политический подход. Пока с российской стороны преобладает подход политический. Так считает украинский эксперт по вопросам энергетической безопасности, президент Центра глобалистики «Стратегия 21» Михаил Гончар. В эфире Радіо Свобода он высказал свои соображения о том, как в энергетических вопросах отделить политику от экономики и может ли Украина полностью и принципиально отказаться от российского газа.

‒ Украина уже обходится без российского газа: календарный год без российского газа как раз является демонстрацией этого. А то, что могут быть эпизодические закупки этого газа по мере необходимости ‒ не нарушает этот принцип отказа. Затем, если наступит послевоенное время (когда оно наступит), и когда отношения, можно представить себе, определенным образом будут нормализованы, тогда можно будет рассмотреть вопрос о возвращении к регулярным закупкам газа. Сейчас это делать нецелесообразно. И без этого можно обойтись.

‒ О соотношении политики, экономики и так далее. Там, где есть «большой газ», «большая нефть» ‒ там всегда будет политический фактор. Все попытки как-то отделить одно от другого ‒ это просто определенная игра на публику. Понятно, что Россия также преследует политические цели. Потому что, если бы она выходила исключительно из экономических соображений, то она бы очень переживала относительно сохранения украинского рынка газа. Ведь на украинском рынке «Газпром» получал ежегодно, на пике нефтяных и газовых цен, от 12-14 миллиардов долларов, а сейчас получает нуль. Поэтому видим, что в подходах «Газпрома» доминирует, собственно говоря, политика. Украинская сторона также руководствуется политическими мотивами и мотивами безопасности. И это тоже правильно, потому что Россия ‒ агрессор. И при обстоятельствах войны мы минимизировали, практически свели к нулю свою газовую зависимость от России.

Теперь по международному аспекту, очень важному. В принципе, украинская сторона инициировала вопрос возможного восстановления закупки российского газа. Так, с одной стороны здесь активно действовала Россия (и действовала таким «прокси-методом», через Брюссель), с другой стороны есть беспокойство Брюсселя под воздействием российской пропаганды о том, что стоит подстраховаться, что, мол, объемов газа в газохранилищах недостаточно в Украине. Хотя, если проанализировать накопленные объемы газа в наших газохранилищах накануне отопительного сезона, с учетом того, что у нас существенно снизилось потребление газа, а Россия снизила транзит через Украину своего газа в целом за предыдущие годы; то, в принципе, коэффициент соотношения накопленных объемов с объемами потребления и транзита находится в пределах приемлемой в последние годы нормы. Были года, когда этот коэффициент условный был ниже ‒ никаких кризисов не было. Например, в 2011 году, когда этот условный коэффициент был 6,8%, а по оценкам нынешнего года он составляет 9% на начало отопительного сезона. Поэтому в принципе все указывает на то, что можно нормально пройти отопительный сезон. Вызовом является ситуация с возможными резкими понижениями температуры в конце января ‒ в феврале, когда действительно может возникнуть определенный дисбаланс. Поэтому я думаю, что, вокруг этого должно быть сосредоточено внимание во время трехсторонней встречи, которая будет иметь место в пятницу.

‒ Если говорить об ожиданиях от этой трехсторонней встречи: отказ на год от российского газа Украиной как-то отразится на переговорных позициях Украины?

​

‒ Если мы примем во внимание зимний пакетный подход 2014-2015 года, там Россия как раз пошла на исключения, уступки под давлением со стороны Европейской комиссии. Поэтому шансы достичь чего-то подобного есть. Я думаю, что при определенных обстоятельствах Россия может быть также склонной к этому. Это зависит от того, какие директивы получит «Газпром», так как он будет вести основную переговорную линию, несмотря на присутствие министра энергетики Новака, который является более церемониальной фигурой. Поэтому такие подходы с российской стороны не исключаются, но важно то, какой будет директива на переговоры со стороны Кремля «Газпрому» ‒ принимать, так сказать, линию коммерческую или принимать линию политическую. Мне кажется, что пока преобладает подход политический с российской стороны. Почему? Потому что стратегическая цель, которую ставит перед собой российская сторона в этом зимнем сезоне, когда зима обещает быть более суровой, ‒ это довести ситуацию до газового кризиса. Раз много словесных «забот» с российской стороны, которые мы слышим на протяжении последней недели, о том, как они занимаются тепловым комфортом европейцев, украинцев, предлагают свой газ ‒ то за этим стоят намерения противоположного характера. Россия хочет доказать Европе, что «Северный поток-2» необходим. Что Европейская комиссия сделала шаг навстречу России и расширила возможности использования газопровода OPAL в соответствии с существующими двумя нитками «Северного потока». Но теперь нужно сделать, мол, еще один шаг ‒ согласиться с «Северным потоком-2», потому что украинский транзит ненадежный.

‒ А чем грозит Украине потеря транзита?

‒ Ну, собственно, грозит не только потерей около двух миллиардов долларов транзитных поступлений в течение последних лет, но и, собственно, колоссальной проблемой. Что делать с избыточными мощностями газотранспортной системы? Нам же тоже нужны деньги. Поэтому в данном случае российская сторона, я думаю, находится в позиции между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, коммерческие подходы: что-то продать, дополнительные объемы газа, возобновить поставки газа на украинский рынок. С другой стороны, есть стратегическая сверхзадача. И сейчас успех в продвижении «Турецкого потока» как раз стимулирует Россию к дальнейшему использованию текущей ситуации. Особенно при обстоятельствах суровой зимы. Спровоцировать газовый кризис, выставить Украину виновником этого кризиса и добиться от Европы по крайней мере непротивления в строительстве «Северного потока 2».

‒ В начале ноября премьер-министр Украины Владимир Гройсман заявлял, что наращивая объемы собственной добычи газа, Украина к 2020 году может отказаться от импорта голубого топлива. По вашему мнению, это реально?

‒ Если прилагать усилия, то это очень вероятный сценарий, если все не ограничится только декларациями и не будет изменена практика и подходы со стороны и законодательной, и, особенно, исполнительной власти относительно газодобывающего сектора. Потому что рассматривают добычу украинского газа как «дойную корову»: надо взять все, что возможно, распределить потом на субсидии, и там как-то доделать немного позже. Если такой подход будет, то ни в 2020, ни в 2025 году ничего не случится. А это крайне необходимо, поскольку, я уже отмечал, российская агрессия продолжается. Европа ведет себя довольно неуверенно. Она некий наш «гибридный друг». Это проблема. Поэтому в принципе, если мы сделали, достигли такого серьезного первого этапа, по сути, минимизировали зависимость от России, то нужно сделать второй шаг ‒ вообще избавиться от импортной зависимости от газа и использовать только то, что у нас есть.