«Мы наблюдаем постепенное сужение гражданских свобод в Крыму» – эксперт Миссии ООН по правам человека

Эксперты Мониторинговой миссии по правам человека в Украине ‒ одни из немногих, кто имеет возможность находиться на неподконтрольной Украине территории Донбасса. Миссия работает в Украине с 2014 года, документируя случаи нарушения прав человека. В четверг эксперты представят свой очередной доклад. Что изменилось за время конфликта на Востоке и аннексии Крыма? Как работают эксперты ООН на контролируемой пророссийскими группировками территории? Об этом Радiо Свобода говорит с главой Мониторинговой миссии ООН по правам человека Фионой Фрейзер и специалистом по правам человека Марком Бояником, занимающемся мониторингом ситуации в аннексированном Крыму.

‒ Какое количество заложников и пленных остаются в зоне конфликта на Донбассе, и известно ли, в каких условиях их содержат?

Фиона Фрейзер: Общее количество людей, задержанных в связи с конфликтом, неизвестно. И это одна из причин, почему очень важно иметь доступ к местам лишения свободы как на территории, контролируемой властями, так и на территории, подконтрольной вооруженным группам, чтобы иметь полное понимание количества людей.

‒ А какой доступ сейчас имеют ваши эксперты?

Фиона Фрейзер: Что касается территорий, подконтрольных власти, то у нас есть полный доступ к пенитенциарной системе ‒ это и колонии, и СИЗО, и у нас есть ограниченный доступ в места содержания под стражей, находящиеся под юрисдикцией Службы безопасности Украины. Что касается территории, контролируемой вооруженными группами, у нас очень ограниченный доступ на эти территории, ситуативный, ad hoc (как исключение ‒ ред.). Мы много говорим о том, что нам нужен больший доступ как к лицам, задержанным в связи с конфликтом, так и к осужденным до конфликта.

‒ Этот ситуативный доступ дает возможность общаться с задержанными людьми?

Фиона Фрейзер: Общий принцип нашей работы ‒ это конфиденциальные встречи с задержанными или осужденными. Это самое главное, что мы должны получить, когда заходим в места лишения свободы. Что касается территории, подконтрольной власти, то мы можем встречаться и общаться с тем, с кем хотим, и проводить конфиденциальные беседы с лицами, лишенными или ограниченными в свободе. Относительно территорий, подконтрольных вооруженным группам, там еще ведется эта работа, в первую очередь, чтобы: а) получить доступ, и б) чтобы получить возможность таких конфиденциальных встреч.

‒ В предыдущих отчетах миссия и другие правозащитные организации сообщали о проблеме «тайных изоляторов СБУ», в которые они не могли получить доступ. Была какая-то реакция на эти отчеты руководства СБУ, и увидели ли вы те места, какие хотели увидеть?

Фиона Фрейзер: Была реакция СБУ на те отчеты, которые делали мы и другие организации, также был визит подкомитета ООН по предотвращению пыток, как раз представителям этого подкомитета был открыт доступ, они могли посетить все те места, которые они хотели посетить, и отчет комитета будет опубликован в ближайшем будущем. Мы все еще работаем над тем, чтобы получить доступ в некоторые места, которые хотели бы посетить, эти переговоры еще в процессе, мы надеемся на большую открытость.

‒ В результате этих визитов эти эксперты получили опровержение или подтверждение того, что там есть тайные тюрьмы? И стоит ли еще вопрос, что людей где-то удерживают в системе СБУ тайно?

Фиона Фрейзер: Доступ получил подкомитет ООН по предотвращению пыток, и я не могу это прокомментировать, потому что это независимая организация. Они выдадут свой отчет. Что касается наших выводов и наблюдений, мы продолжаем получать информацию, предположения о наличии таких мест, о людях, которые там находятся. Конечно, мы должны ее еще подтвердить.

‒ К вопросу прав человека в Крыму. Многие независимые журналисты там сейчас находятся под давлением российских властей и спецслужб, против нашего коллеги, автора Радио Свобода и Крым.Реалии Николая Семены, ФСБ России сейчас проводит уголовное расследование по статье, опубликованной в сентябре прошлого года, и ему грозит до 5 лет лишения свободы. Попадают ли такие факты в отчеты ООН?

Марк Бояник: В общем, есть серьезный упадок в соблюдении фундаментальных свобод человека в Крыму. Одна из таких свобод ‒ это свобода слова и медиа, это иллюстрируют широко известные случаи ‒ это дело Анны Андриевской, дело Николая Семены. Трудно назвать конкретное количество, но если говорить о тенденции, понятно, что мы можем говорить об общем упадке в возможности говорить свободно, распространять и получать объективную и проверенную информацию. Это наблюдается с тех пор, как Крым де-факто оказался под суверенитетом России, и ситуация не улучшилась за последние месяцы.

‒ Есть ли реакции на отчеты мониторинговой миссии по стороны России? Ведь отчеты по Крыму напрямую касаются государства-оккупанта.

Марк Бояник: Россия не реагирует прямо, контактируя с нами. Но они реагируют, выдавая заявления, которые являются публичными.

Фиона Фрейзер: После того, как мы публикуем отчет, всегда есть публичная реакция: с публичными заявлениями выступает Министерство иностранных дел, в частности, России, это открытые заявления, они доступны. Кроме того, отчет обсуждается в различных международных структурах, например, в Совете по правам человека в Женеве, а некоторые аспекты отчета иногда рассматриваются и на Совете безопасности ООН в Нью-Йорке, где другие государства, учитывая Россию, также высказываются, и можно понять их отношение к отмеченному в отчете.

‒ Вы замечаете какие-то общие изменения с правами человека в Крыму, она улучшается или ухудшается?

​Марк Бояник: Мы не видим радикальных изменений. Но я бы описал ситуацию как постепенное сужение гражданских свобод. Если взять фундаментальные свободы ‒ выражения, собраний, вероисповедания ‒ в прошедшие 2 с половиной года мы видим, что люди все меньше и меньше имеют возможности выражать то, что они хотят выражать.

Если говорить о 2016 ‒ это был год, когда запретили Меджлис. Это, очевидно, важное и нежелательное изменение, которое произошло, на наш взгляд. Потому что эта организация была признана экстремистской и поставлена вне закона с точки зрения российского законодательства. Это имеет вполне конкретные последствия для тех, кто продолжает поддерживать Меджлис.

И другой тренд, который мы видим, ‒ это резкий рост количества людей, которые арестованы на почве того, что они являются членами так называемых «экстремистских групп», например, «Хизб ут-Тахрир». В этом году мы видим 15 человек, арестованных по обвинению в принадлежности к «Хизб ут-Тахрир», тогда как, например, в 2014 году мы имели 4 человека, арестованных по такому обвинению.

Добавлю еще одну вещь: людей продолжают арестовывать на основании слишком общей и искаженной трактовки положений Уголовного кодекса России ‒ как терроризм, экстремизм или защита территориальной целостности. И, наконец, мы имеем беспокойство по поводу обеспечения справедливого судопроизводства и соблюдения прав человека, которое должно быть гарантировано каждому, кто содержится в заключении ‒ и очень часто не гарантируется.

‒ Известны ли Вам факты слежки за людьми в Крыму? Действительно ли опасно говорить, писать электронные письма, выходить на митинги?

Марк Бояник: Да, конечно. Особенно, когда ваши публичные заявления или заявления, которые вы можете распространять, содержат элементы критики. И это, я считаю, очень важно для понимания текущей ситуации в Крыму. Это место, где, к сожалению, сегодня невозможно иметь альтернативный взгляд. Взгляд, который официально не санкционирован и не поддерживается фактической властью. Или вы делаете заявление, или вы распространяете месседж в социальных медиа, или вы пытаетесь пикетировать, проводить демонстрацию или митинг у публичного здания ‒ любая активность, которая выглядит как проявление критики, рискует получить жесткую реакцию. Вы рискуете попасть в розыск, под уголовное обвинение, в зависимости от обстоятельств.

‒ Вы имеете информацию об условиях содержания узников в крымский тюрьмах?

​Марк Бояник: Это очень сложный вопрос. Вы знаете, что существует контакт между уполномоченными по правам человека Украины и России о переводе некоторых заключенных из Крыма на материковую Украину. Мы видим, что пока эти контакты не были успешными.

Что мы видим как проблему в целом ‒ мы имеем достаточно много заключенных, переведенных из Крыма в Россию. Некоторые автоматически переводятся в Россию, потому что нет соответствующих условий в Крыму. К примеру, женщины, осужденные в Крыму, автоматически переводятся в Россию, потому что в Крыму нет женских колоний. Есть и другие категории людей, которые переводятся. Это приводит к изоляции этих людей от своих семей, которые остаются в Крыму или в Украине. Это действительно вызывает серьезную обеспокоенность.

Как и ситуация со здравоохранением заключенных: мы видим людей ‒ то ли удерживаемых в Крыму, то ли переведенных в Россию ‒ не получающих эффективной медицинской помощи с точки зрения лечения, которое они должны получать, или же когда они нуждаются в госпитализации, но их не госпитализируют, и нам известны также случаи, когда это закончилось смертью.

‒ Что с тюрьмами на неподконтрольной Украине части Донбасса, известно ли об условиях содержания заключенных там, и есть ли возможность перевести заключенных на подконтрольную территорию?

Фиона Фрейзер: Мы знаем, что есть 26 исправительных учреждений и учреждений досудебного следствия, которые расположены на территории, контролируемой вооруженными группами. Сейчас идут переговоры между офисом уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека Валерией Лутковской и представителями «ДНР» и «ЛНР» о возможности перевода людей, которые были задержаны и осуждены до начала конфликта на контролируемую правительством территорию. Эти переговоры идут уже некоторое время, наша миссия наладила начало этих переговоров, и уже было несколько передач заключенных с территорий, подконтрольных вооруженным группам, и мы надеемся, что этот процесс будет продолжаться, чтобы пожелания заключенных могли быть выполнены.

‒ Эта передача должна происходить по желанию заключенных, или это тотальная передача всех по требованию украинской стороны?

Фиона Фрейзер: На данный момент под трансфер попадают те заключенные, которые выразили желание, и причина, чаще всего, в том, что их семьи находятся на другой стороне.

‒ Какие в целом тенденции демонстрирует Украина в соблюдении прав человека, так как ваш отчет касается не только Востока Украины и Крыма? Какие были высказаны рекомендации по этому поводу, и были ли они учтены властью?

​Фиона Фрейзер: Очень много нарушений происходят на территории вооруженного конфликта на Востоке, это целый спектр нарушений, это незаконные задержания, пытки. Это ограничение в праве на справедливый суд, целый комплекс нарушений прав на свободу передвижения через линию соприкосновения, это недостаточный или ограниченный доступ к социальным выплатам для людей, которые остались проживать на территории, подконтрольной вооруженным группам. Что касается ситуации в целом ‒ почему мониторинговая миссия ООН появилась в Украине ‒ речь шла о насилии, которое происходило на Майдане. Мы наблюдаем некоторый прогресс в расследовании тех событий. Мы бы хотели видеть больше прогресса в расследовании тех событий, которые произошли 2 мая 2014 года в Одессе.

Сейчас происходит конституционная реформа, и один из ее аспектов ‒ реформа судебной системы. И хотя мы хорошо относимся к конституционной реформе в целом, но мы видим, что, пока она не реализуется, есть некоторые проблемы, например, есть ряд судов, мы об этом писали, которые остались совсем без судей. Такая ситуация сказывается на возможности людей реализовать свое право на справедливый суд.

Еще один вопрос ‒ это то, что переселенцы не всегда могут реализовать свое право на социальные выплаты. А те люди, которые хотят остаться на той территории, которая контролируется властями, должны иметь полноценный доступ к жилью, к благоустройству, то есть они должны иметь возможность полностью интегрироваться в местную команду.

Среди положительных сторон мы наблюдаем активное гражданское общество, есть большое количество общественных организаций, которые специализируются именно на правах человека, и мы видим, что страна в целом открыта к дискуссиям, обсуждениям прав человека. Уже тот факт, что в Украине работает Мониторинговая миссия ООН по правам человека, отражает намерения страны работать в области прав человека.

‒ Насколько опасно работать вашим экспертам на неподконтрольной Украине части Донбасса, как это выглядит на практике?

Фиона Фрейзер: У нас есть некоторые опасения, связанные с безопасностью, и мы всегда берем во внимание, в первую очередь потому, что группа, которая работает там, работает в зоне вооруженного конфликта. Здоровье, благополучие и безопасность работников ‒ приоритет миссии, потому что они должны быть в нормальном состоянии, чтобы проводить эти интервью с людьми. Как сотрудники ООН, мы принимаем соответствующие меры, связанные с безопасностью, мы должны придерживаться определенных правил. И вместе с командой, которая базируется в Донецке, работают именно специалисты по безопасности.

‒ Это большая команда?

Фиона Фрейзер: Там работает четыре представителя по правам человека и два специалиста по безопасности.

‒ А в Крыму?

​Фиона Фрейзер: В Крыму нет офиса, и мониторинг Крыма ведется из Киева, а также из офиса, который находится в Одессе. К тому времени, когда миссия была размещена в Украине, в Крыму уже состоялся «референдум» и, к сожалению, не мог быть реализован первоначальный план открыть там офис.

‒ Вы помогаете заключенным людям непосредственно, или это только экспертная работа? Вот вы вышли на контакт с родственниками, и что дальше?

Фиона Фрейзер: Это зависит от случая. За последние полмесяца наши команды проинтервьюировали немного меньше 200 человек, и около 60% этих случаев ‒ это случаи, связанные с задержанием и содержанием под стражей. Как это происходит? Мы получаем информацию, или мы интервьюируем кого-то, мы узнали, что человек, возможно, находится в заключении, и тогда мы эту информацию подтверждаем и пытаемся получить доступ к тому человеку. Когда мы получаем, если задержанный говорит, что ему недостаточно медицинской помощи, то мы можем именно по этому индивидуальному делу ставить вопрос с соответствующими чиновниками, учреждениями, то есть по каждому случаю мы решаем, какое наше вмешательство может помочь.

Например, в Днепре я вместе с командой посетила колонию, пообщались с заключенными, выяснилось, что многие из них требует специфической медицинской помощи, и затем сразу провели встречу с руководителем пенитенциарной службы и озвучили эти просьбы и рекомендации. И, конечно, этим не ограничивается, потому что потом с этим вопросом команда в Днепре вернется, чтобы проследить, что именно изменилось, и как вопрос решился.

‒ Есть какая-то история, которая Вас лично зацепила?

Фиона Фрейзер: Недавний случай, поразивший ‒ это когда команда получила доступ к лицам, задержанным в связи с конфликтом на Донбассе, это Макеевка. Я и еще трое коллег, которые работают в донецкой команде, смогли встретиться с этими мужчинами и получили письма, люди написали своим родственникам. И потом, когда мы вернулись сюда, в течение 48 часов письма были развезены по всей стране. Мы поехали в Харьков и по области, отвезли 4 письма, и потом эти родственники приезжали в Киев, встречались с президентом... Это очень эмоционально, очень трогательно, когда встречаешься с человеком, который находится под стражей, и потом с родственниками на подконтрольной территории.