Алексей Цветков: После Алеппо

Пишут вот, что для бывшего президента США Билла Клинтона предметом наибольшего сожаления по завершении срока его полномочий была Руанда. В этой стране геноцид унес около 800 тысяч человеческих жизней. Напомню, что Клинтон не только не попытался предотвратить или остановить гражданскую войну, несмотря на поступающие тревожные сигналы, но фактически воспрепятствовал вмешательству уже находившегося в Кигали миротворческого контингента ООН, который, по мнению его канадского командира, мог как минимум ограничить масштабы катастрофы. Эти действия Клинтона были мотивированы не жестокостью или равнодушием, а в значительной мере печальным опытом предыдущего гуманитарного вмешательства в Сомали – там американский контингент потерпел унизительное поражение и был вынужден экстренно эвакуироваться.

Барак Обама в ходе своей, по-видимому, последней пресс-конференции в роли президента признался, что для него такой болевой точкой остается Сирия. Он возложил вину за трагедию на президента Сирии Башара Асада, Россию и Иран, которые не только наносили удары по населенным кварталам Алеппо, но намеренно выбирали в качестве мишеней больницы, школы и колонны с гуманитарной помощью, чтобы сделать жизнь защитников совершенно невыносимой, и фактически повинны в военных преступлениях, за которые вряд ли предстанут перед судом.

Можно ли винить президента США в том, что он не пришел на помощь населению далекой страны, принимая во внимание, что для Обамы это было сопряжено с немалым риском? Если фиаско в Сомали, связавшее руки Клинтону, пришлось большей частью еще на годы президентства Джорджа Буша-старшего, то Обаме послужил предостережением его собственный опыт в Ливии. Там он преодолел нежелание вмешиваться, уступив давлению европейских союзников, которые опасались, что ковровая бомбардировка Бенгази авиацией Каддафи приведет к массовым человеческим жертвам и потокам беженцев в Европу. И поди пойми, что их тревожило больше – судьба Бенгази или эта перспектива исхода. В конечном счете ответственность за аннигиляцию ливийской государственности и воцарившийся хаос легла на плечи США.

В лавках, торгующих хрупкой антикварной утварью, часто можно увидеть надпись: "То, что вы разбили, принадлежит вам". Имеется в виду, что за все, разбитое по неосторожности, придется заплатить. Но склеить из осколков вазу намного проще, чем собрать из кровавых фрагментов разбитую страну. Здесь вспоминаются не только Сомали и Бенгази, но в первую очередь Ирак и Афганистан. Американского президента понять не так уж трудно.

Однако в послужном списке Обамы есть огромный просчет: пресловутая красная черта, которой он объявил применение Асадом боевых отравляющих веществ. Эту черту Асад переступил, и когда никакого ответа со стороны Обамы не последовало, в открывшуюся брешь ворвалась Россия и Иран с его ливанскими марионетками. Угроза, за которой ничего не следует, куда опаснее, чем простое бездействие, она развязывает руки.

После мученической гибели Алеппо пресса запестрела критикой в адрес уходящего президента, в основном из уст консервативных комментаторов: дескать, продули все полимеры, резко повысили авторитет России и Ирана, а США посрамлены. Но это традиционные геополитические шахматы. За пределами таких уравнений остаются люди, живые и уже неживые, половина населения Сирии, стучащаяся в двери оскудевшей гостеприимством Европы, и около полумиллиона трупов, которым стучаться уже некуда и незачем.

Обама настаивает, что, несмотря на все дискуссии с советниками, ему не удалось отыскать способа воспрепятствовать массовому забою людей. Он прав в том смысле, что это стало невозможным после фиктивной красной черты, когда в игру вмешалась Россия, и любое случайное столкновение могло привести к неконтролируемому конфликту. Но если бы заранее была объявлена зона убежища, закрытая для полетов, Россия сто раз подумала бы, прежде чем ввязываться. На таком решении настаивали некоторые из членов совета национальной безопасности президента, в их числе и Хиллари Клинтон. Но предложение было отвергнуто – сегодня мы знаем, какую цену за это пришлось заплатить.

На протяжении последних четырех столетий Запад воздвигал здание либеральной морали, которая признает равную ценность каждого из нас, независимо от деталей происхождения и жизненного выбора, которая ставит достоинство и автономию человеческой личности выше интересов клики, партии, организации и, в конечном счете, государства. Все жестокости колониализма, все братоубийственные войны не посрамят этой морали, потому что ложь не может послужить укором истине, даже если большинство из нас продолжает жить по лжи, лицемерно полагая такой образ действий прагматизмом.

Судьба Алеппо в очередной раз поймала нас на лжи, и нам снова некуда спрятаться. Мы можем сколько угодно кичиться тем, что считаем своей свободой и равенством, но весь наш антирасизм и феминизм, все лозунги в защиту инвалидов, лиц альтернативной сексуальной ориентации ровно ничего не стоят в свете нашего вопиющего лицемерия: есть сотни тысяч, на самом деле – миллионы людей, чьей равноценности мы внутренне не признаем, чьи страдания и гибель остаются на периферии сознания, коль скоро наше собственное благополучие затронуто минимально. И рисковать этим благополучием ради чьего-то чужого мы не намерены.

Самые циничные из политиков видят нас насквозь и поэтому побеждают. С избирательным бюллетенем в руках мы признаемся им в том, в чем не признаемся никому. И сегодня, как уже не раз, мы стоим нагишом перед судом истории во всей своей неприглядности. Наша совесть увертлива, а наше сострадание в критической ситуации легко отстегивается.

После Руанды мы еще пытались делать вид, что вот это уже точно в последний раз, и теперь уже никогда больше. После Алеппо всем нашим гуманитарным ужимкам грош цена.

Алексей Цветков, нью-йоркский публицист и политический комментатор

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции

Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода