«Ялта-2»: готов ли Трамп простить России Крым?

Владимир Путин 23 декабря провел свою ежегодную 12-ю пресс-конференцию, на которой подвел официальные итоги 2016 года. Альтернативные итоги года подведем с научным сотрудником Института Катона, известным российским экономистом, в прошлом – помощником президента России Андреем Илларионовым.

– Вас, как экономиста, должно порадовать то, что президент России помнит массу цифр, говорит о том, что спад ВВП в прошлом году составил 3,7%, за ноябрь наблюдаем небольшой рост ВВП в стране, инфляция рекордно низкая, скоро будет 4,5% и так далее. Экономически Владимир Владимирович Путин образованный человек, правда?

–​ Цифры он помнит, это действительно так.

–​ А что на самом деле происходит?

–​ Иногда даже он правильно воспроизводит, не всегда, правда, потому что часто он говорил о величине российского ВВП, существенно преувеличивая тот удельный вес, который нынешняя российская экономика занимает в мировой экономике. Он постоянно говорил 6 или 8 место, сейчас Россия занимает примерно 15 место в мировом рейтинге по абсолютной величине валового внутреннего продукта, но об этом он почему-то не говорит.

Второе, что касается замедления спада или прекращения спада, да, действительно, статистика об этом говорит. Но дело в том, что даже в том случае, если был бы нулевой рост, хотя нулевого роста по итогам этого года все-таки не будет, Россия продолжает отставать от тех стран, которые продолжают экономический рост. Удельный вес России в мировой экономике и ВВП на душу населения в России по отношению к развитым странам и среднемировым постоянно снижается. Поэтому мы (Россия – КР) находимся в состоянии самой длительной рецессии, возможно при завершении, но тем не менее, самой длительной рецессии, которая была уже в постсоветское время за последние 25 лет, если не считать трансформационный спад. Эта рецессия длится у нас с апреля 2014 года, возможно, если возобновление экономического роста продолжится, эта рецессия может быть закончится в конце лета или осенью 2016-го, то есть два с половиной года.

–​ Можно назвать ее крымской рецессией.

–​ Да, я бы сказал, что это будет правильное название, может быть более полное – это рецессия, вызванная агрессивными действиями российского руководства прежде всего против Украины как на крымском, так и на донбасском направлении. Так же война против Турции, связанная с известным сюжетом по поводу сбития российского бомбардировщика.

–​ Но недолгая война была, правда?

–​ Как бы то ни было, это положение агрессивной политики и, самое главное, конфронтация с внешним миром прежде всего в виде Соединенных Штатов и в целом всего западного мира. Эта конфронтация приводит к тому, что экономические субъекты отказываются от инвестиций на территории России.

Снижение инвестиций у нас (в России – КР) продолжается уже с 2012 года и падение составило 37%, катастрофически, трудно найти аналогов за исключением того самого трансформационного спада. Так что в отличие от других рецессий, которые можно было бы еще попытаться представить в качестве результата каких-то внешних сил, каких-то мировых кризисов – это чисто доморощенная рецессия, вызванная собственной политикой Кремля как внутри страны, так и за рубежами.

–​ Выйти из этого кризиса, на Ваш взгляд, можно, не меняя внешнюю политику или нет?

–​ Думаю, что не меняя внешнюю политику, в том случае, если со стороны внешнего мира будет продолжаться то же самое отношение, будет невозможно. Однако, если новая администрация Соединенных Штатов Америки будет выполнять свои предвыборные обещания и начнет договариваться с нынешним российским руководством в рамках варианта Ялта-2, то, что было предложено господином Путиным и то, что, кажется, господин Трамп готов принять, правда, непонятно, на каком уровне, если в этом случае они договорятся, то я не могу исключить того, что действительно экономическое оживление за этим может последовать.

–​ Судя по тому, что Владимир Путин говорил о возможностях переговоров с господином Трампом, поездке в Соединенные Штаты Америки, если пригласят и если это все будет хорошо подготовлено, то Кремль готовится к такому диалогу, видимо, в формате Ялта-2.

Например, заявление по поводу нормандского формата: «Нормандский формат недостаточно эффективен, но отказ от него приведет к ухудшению ситуации», сказал Владимир Путин. Сказал, что работает вяло, но другого нет. «Если мы утратим этот механизм, ситуация будет деградировать и довольно быстро, чего бы не хотелось». Я помню, что Вы критиковали Минск-2, в своих номинациях называли это аферой года 2015-го. Видите, Путину этот формат нравится, может быть и господину Трампу понравится. Все политики европейские и российские говорят: надо выполнять минские соглашения. А они не выполняются, я так понимаю, раз бои идут.

–​ Конечно. И более того, количество жертв до заключения Минска-2 и после заключения Минска-2 практически не различается. Есть такая статистика, надеюсь, в ближайшее время мы ее обнародуем, которая показывает, что на самом деле единственное, за что можно было благодарить Минск-2, конечно, не за решение проблемы восточной Украины, не за то, что Украина будет защищена, иностранные вооруженные силы будут выведены с территории Украины, а единственное, за что можно было бы поблагодарить, за то, что может быть интенсивность боевых действий на востоке Украины снизилась. Но судя по количеству погибших и раненых до Минска-2 и после Минска-2, мы можем сказать, что даже в этой части Минск-2 не сыграл никакой роли.

–​ С учетом существования Сирии, и как сказал господин Путин, в Алеппо, оказывается, была самая крупная гуманитарная операция, которую провела Россия.

–​ Конечно, интенсивность бомбежек Алеппо была такова, что даже те, кто не собирался покидать Алеппо, решили все-таки это сделать для того, чтобы спасти жизни.

–​ Это как в Грозном выглядело.

–​ Да, но из Грозного люди не смогли уйти, а из Аллепо, благодаря решениям Совета безопасности и давлению западных партнеров, по крайней мере, возникали паузы, часть людей удалось вывезти.

Мы можем посмотреть на то, с какими заявками и Путин, и Трамп могут прийти на ту самую встречу, о желательности которой Владимир Путин заявил на своей пресс-конференции. Заявочная позиция Путина хорошо известна – это снятие санкций, это признание территорий бывшего Советского Союза зоной интересов, преференций России и, соответственно, передачи туда и Украины, и Грузии, под большим вопросом, кстати говоря, страны Балтии.

– Крым?

–​ Это понятно, это само собой означает.

–​ То есть Крым, закрыть глаза на него?

–​ Естественно. Заявочная позиция Путина хорошо известна.

– А Донбасс?

–​ Так я и говорю, установление передачи всего постсоветского пространства под явный или неявный контроль России в согласии с этим американской администрации.

–​ То есть если в Украине будет другая власть, можно вернуть Донбасс?

–​ Это не имеет значения по власти – это вопрос, твоя зона ответственности, делай, что хочешь. Это примерно то же самое, что подписывали Риббентроп и Молотов 23 августа 1939 года, когда говорили: сферы жизненных интересов или интересов германского Рейха и Советского Союза.

Зоной интересов являются Эстония, Латвия сюда, Литва была интересом Рейха. Потом говорят: нет, давайте поменяем. Собственно говоря, вопросы возникают. Заявочная позиция Путина понятна. Возникает вопрос: в какой степени Трамп будет готов согласиться с заявочной позицией Путина.

Мне кажется, что с этими заявочными позициями Трамп в принципе готов согласиться. То есть он готов согласиться с тем, что территория бывшего Советского Союза может быть зоной интересов, преференций нынешнего российского руководства. Украина ему неинтересна, он никогда там не был, никакого интереса защищать Крым, Донбасс у него нет. Есть большое сомнение, готов ли будет Трамп защищать Балтию. По крайней мере, он уже делал заявления по этому поводу. Поэтому с этой точки зрения нельзя исключить, что какое-то соглашение, какое-то компромисс между Путиным и Трампом по этим вопросам может быть достигнут. Но дальше возникает вопрос: а собственно чем Владимир Путин должен расплатиться с согласием Трампа с заявочной позицией?

– Он с терроризмом обещал бороться.

– И тогда возникает вопрос: какова заявочная позиция господина Трампа по отношению к Путину? Потому что, что угодно можно говорить по поводу Трампа, но, мне кажется, просто так дарить Путину его пожелания он не будет, он захочет что-то получить себе. Тогда возникает вопрос: а что хочет Трамп? По крайней мере, из того, что мы знаем о Трампе, мы не так много знаем и не так много мы узнали за последний месяц с небольшим со времени избрания Трампа президентом Соединенных Штатов Америки, но кажется, основные интересы Трампа во внешней политике заключаются в следующем –​ Китай, конфронтация с Китаем, пересмотр соглашения о ядерном вооружении Ирана и так называемая борьба с ИГИЛ, с террористами в Ираке. Понятно, что мы сейчас не обсуждаем, в какой степени обоснованы предположения или надежды Трампа на помощь Путина или Кремля в борьбе, в войне, в конфронтации по этим трем направлениям.

– Где тут Россия, хороший вопрос?

– С точки зрения Трампа, кажется, он полагает, что Россия Путина, Кремль Путина могут оказать ему принципиальную содержательную, очень важную помощь в борьбе на этих трех фронтах. Я думаю, что по борьбе с ИГИЛ, Трамп может закрыть глаза на реальную ситуацию в Алеппо и в других местах, может сделать вид, что Путин ему помогает бороться с ИГИЛ, можно такое представить.

Ему гораздо труднее будет убедить Трампа, что Путин является союзником Соединенных Штатов Америки в деле ядерного разоружения Ирана и, соответственно, пересмотре той сделки по ядерным материалам, которую заключил Обама. Это будет сделать гораздо труднее, но не исключено, что какую-то формальную формулу, которую можно будет выдать за компромисс, можно будет воспроизвести, хотя это будет чрезвычайно трудно.

Но, честно говоря, я не могу представить себе, каким образом Путин сможет подтвердить Трампу участвовать в качестве союзника Соединенных Штатов Америки в деле конфронтации, США с Китаем. Я просто не могу представить, каким образом Путин это сможет сделать. Таким образом по главному направлению, которое необходимо Трампу для заключения явного или неявного союза с Кремлем, а именно о борьбе с Китаем, экономической, военной, стратегической, я не уверен, что Путин пойдет навстречу Трампу. И в этом случае, если они не придут к согласию в этом вопросе, то тогда перед Трампом стоит вопрос, что ему делать с путинской Россией, которая так или иначе, а это вопрос серьезных людей, это вопрос не дипломатии, это вопрос очень прагматичных пацанов, что Трампу необходимо будет делать в этой ситуации, когда так или иначе он получит, пусть уклончивый, но отказ со стороны Путина участвовать в антикитайской кампании Трампа.

–​ А при этом экспансия России не прекратится в пространстве.

– Трампа не очень беспокоит экспансия России. Трампа серьезно беспокоит реальная экспансия Китая и тем более будущая экспансия Китая. В деле борьбы с этой экспансией Китая он пытается лихорадочно создать антикитайский фронт, в котором он полагает, он надеется, он мечтает, ключевое место будет принадлежать России. По крайней мере, я не вижу других причин, по которым Трамп мог бы рассматривать нынешнее российское руководство в качестве своего союзника. Но при наличии отрицательного ответа, а я, честно говоря, не вижу обстановки и ситуации, при которой Путин дал бы согласие на участие в антикитайской кампании, какова будет реакция Трампа.