Пропавшие без вести: как расследуют дела исчезнувших крымчан на полуострове и материковой Украине

Ежемесячно в двадцатых числах к посольству России в Киеве приходят активисты. Они приносят плакаты с именами пропавших без вести после аннексии полуострова. По данным организации «Крым-SOS», таких людей сейчас не менее 15, из них трое исчезли в течение прошлого года. «Крымская правозащитная группа», в свою очередь, называет другую цифру: по их информации, случаев, которые можно квалифицировать именно как насильственные исчезновения, относительно чего есть доказательства, в общем ‒ 9. Между тем, родственники этих людей месяцами, а некоторые ‒ и годами, ждут результаты расследований их дел.

Первым среди пропавших, по данным «Крымской правозащитной группы», был Решат Аметов: в марте 2014 года он проводил одиночный пикет в Симферополе и был задержан людьми, которые называли себя «самообороной Крыма», а затем найден мертвым со следами пыток. В том же месяце исчезли двое активистов Евромайдана с Ровенщины Иван Бондарец и Валерий Ващук, а также севастополец Василий Черныш. В мае поступила информация об исчезновении Тимура Шаймарданова и Сейрана Зинединова. Еще два исчезновения датируют сентябрем того же года ‒ это сын крымскотатарского правозащитника Ислям Джеппаров и его двоюродный брат Джавдет Ислямов.

Последним случаем, зафиксированным «Крымской правозащитной группой», является исчезновение общественного активиста, члена Всемирного конгресса крымских татар Эрвина Ибрагимова. Последний раз он связывался с родными 24 мая прошлого года.

Дело Ибрагимова правозащитная организация Amnesty International включила в свой отчет «Крым во тьме: подавление несогласия», опубликованный в декабре.

По словам исполнительного директора упомянутой организации Оксаны Покальчук, следствие до сих пор не имеет результатов.

«Единственная реакция на отчет «Крым во тьме», который был опубликован в декабре 2016 года, касалась того, что омбудсмен Крыма заявила: все факты, которые там изложены, ‒ ложь, крымские татары никогда не обращались к де-факто власти в Крыму относительно нарушения их прав, и вообще, все, что мы говорили, неправда. Насколько нам известно, никаких сдвигов в деле Эрвина Ибрагимова нет, я очень надеюсь, они будут, и мы будем со стороны нашей организации давить на де-факто власть в Крыму», ‒ отметила она в комментарии Радіо Свобода.

Об отсутствии прогресса в расследовании говорит и отец Эрвина Умер Ибрагимов.

«Сейчас в главное управление передали это дело и все, четыре месяца молчат: ни слуху, ни духу. Я когда не обращаюсь, говорят: работаем. Что значит «работаем», спрашиваю, уже восемь месяцев прошло, девятый пошел ‒ никаких результатов», ‒ сетует он.

Что касается украинских силовиков, то, по словам Умера Ибрагимова, никто с ним вообще не связывался, хотя, по информации Крым.Реалии, прокуратура открыла соответствующее производство.

Радіо Свобода направило запросы в Генеральную прокуратуру Украины и Национальную полицию также по другим делам, однако ответа пока не получило.

Между тем, координатор инициативы «Крым-SOS» Тамила Ташева считает, что случаев насильственных исчезновений может быть гораздо больше, чем сейчас известно правозащитникам.

‒ По нашим данным, за весь этот период 38 человек были сначала похищены, а затем какая-то часть из них нашлась, или их выпустили ‒ но это не отменяет факта их похищения. Конечно, еще можно вспомнить активистов Автомайдана, которые в начале аннексии Крыма ехали на территорию полуострова и были задержаны ‒ и потом, кто-то через 9 дней, кто-то через 10, кто-то через 3 дня был найден.

Что касается 15 человек, которых сейчас мы считаем насильственно пропавшими, то мы контактировали с их родственниками, с органами власти украинскими, а также, среди прочего, и с прокуратурой и другими органами власти Российской Федерации. И мы получали ответы по всем 15 людям. По некоторым из них производства завершились, по некоторым вообще на территории Крыма не начинались, в частности, что касается автомайдановца Ващука.

Сейчас мы завершаем отчет о всех насильственных исчезновениях, который мы передадим в рабочую группу по насильственным исчезновениям ООН. Мы уже предварительный ответ от них получили, что они примут дело Эрвина Ибрагимова и других 15 пропавших на территории Крыма, и уже вступили в коммуникацию с требованием провести эффективное расследование.

‒ На последней акции с требованием найти Эрвина Ибрагимова, которую Вы проводили под российским посольством, Вы говорили об ответе прокуратуры России на запрос о нынешнем состоянии расследований. Что Вам сказали?

​

‒ Действительно, мы получили на этот раз достаточно информативный ответ от российской прокуратуры. Из этих 15 человек следствие сейчас продолжается по делам об исчезновении Терехова (Арлен Терехов ‒ КР), Эрвина Ибрагимова и Арсена Алиева. Относительно Ивана Бондарца, Василия Черныша и Валерия Ващука вообще не возбуждали дел.

Что касается Тимура Шаймарданова, Сейрана Зинединова, Мухтара Арисланова, Исляма Джеппарова и Джавдета Ислямова, то эти производства прекратили по причине того, что они не нашли, кому объявить подозрение. Это, конечно, странно, потому что во многих делах есть четкий след представителей власти ‒ есть запись камер наружного наблюдения, как в деле Эрвина Ибрагимова, или как в деле ребят, которые исчезли в сентябре 2014 года.

‒ Есть ли у Вас информация, как эти все дела расследуются на материковой части Украины?

‒ Мы знаем, что Национальная полиция начала производство относительно 12 человек из нашего списка, и мы нашли человека в их списке, о котором мы не знали, и сейчас мы пытаемся найти родственников этого пропавшего парня. По некоторым случаям они до сих пор не начали производство, и мы сейчас готовим определенные материалы по пропавшим людям, которые у нас есть, чтобы они (представители Нацполиции ‒ КР) могли эффективно это все делать. Конечно, можно говорить, что у нас, Украины, нет эффективного контроля над той территорией, поэтому работа полицейских затруднена, но все равно они должны проводить следствие, потому что если родственники будут потом подавать в Европейский суд по правам человека или в другие международные судебные инстанции, то производство на территории Украины должно начинаться. Но как следователь поедет в Крым? Его туда не пустят. С кем он будет говорить? Но, конечно, контактировать с родственниками они должны. Очень часто правозащитники выполняют такую вот роль следователей для Нацполиции и прокуратуры, потому что мы «роем» очень много информации. Например, по делу «крымских диверсантов» так называемых, мы искали это все в соцсетях, находили людей, которые могут быть как-то причастны. Почему правоохранители этого не делали.

‒ Какими Вы видите, вообще, методы воздействия на ситуацию?

‒ Мы в прошлом году совместно с нашими партнерами ‒ Международным партнерством по правам человека, расположенным в Брюсселе ‒ делали представления в Международный уголовный суд о нарушениях прав человека, в частности, крымских татар как этнической и религиозной общности, как преступлениях против человечности. Конечно, рассмотрение этих дел может продолжаться по несколько лет, но это надо делать. Я действительно уверена, что Путин лично и все те люди, которые причастны к нарушениям прав человека на территории Крыма, понесут ответственность.