«Восток в миниатюре»: польские путешественники по Крыму. Бахчисарай и Симферополь

Специально для Крым.Реалии

В 19 веке Крым стал местом настоящего паломничества вояжеров, путешественников и туристов самых разных национальностей. «Востоком в миниатюре» назвал Крым Адам Мицкевич. Мы продолжаем цикл материалов о польских путешественниках по Крыму и приглашаем взглянуть на полуостров их глазами. В этот раз мы вместе с нашими героями посетим Бахчисарай, Симферополь и Карасу-Базар.

Сегодня речь пойдет только о городе Бахчисарай, впечатления же от ханского дворца мы рассмотрим в следующий раз.

У Адама Мицкевича непосредственно городу посвящены два сонета. Вот каким поэт видел его днем:

Безлюден пышный дом, где грозный жил Гирей.

Трон славы, храм любви — дворы, ступени, входы,

Что подметали лбом паши в былые годы, —

Теперь гнездилище лишь саранчи да змей.

В чертоги вторгшийся сквозь окна галерей,

Захватывает плющ, карабкаясь на своды,

Творенья рук людских во имя прав природы,

Как Валтасаров перст, он чертит надпись: “Тлей!”

Не молкнет лишь фонтан в печальном запустенье —

Фонтан гаремных жен, свидетель лучших лет,

Он тихо слезы льет, оплакивая тленье:

О слава! Власть! Любовь! О торжество побед!

Вам суждены века, а мне одно мгновенье.

Но длятся дни мои, а вас — пропал и след.

​

А вот таким Мицкевичу запомнился Бахчисарай ночью:

Молитва кончена, и опустел джамид,

Вдали растаяла мелодия призыва;

Зари вечерней лик порозовел стыдливо;

Златой король ночей к возлюбленной спешит.

Светильниками звезд гарем небес расшит;

Меж ними облачко плывет неторопливо,

Как лебедь, дремлющий на синеве залива,

Крутая грудь бела, крыло как жар горит.

Здесь минарета тень, там — тень от кипариса,

Поодаль глыбы скал уселись под горой,

Как будто дьяволы сошлись на суд Эвлиса

Под покрывалом тьмы. А с их вершин порой

Слетает молния и с быстротой фариса

Летит в безмолвие пустыни голубой.

Карл Качковский спешно миновал город, не оставив ни строчки его описания: «Собрав свои вещи, мы оставили Бахчисарай и двинулись дальше, но уже повозкой», а вот Эдмунд Хоецкий городом был поражен:

​«Издали блестят полумесяцы мечетей и выстреливают в воздух стройные башни минаретов. Столица Крыма, как каждый восточный город, на определенном расстоянии выглядит как клумба тюльпанов. Улицы этого города тесные и заполнены с обеих сторон выставленным товаром, где татары продают плоды или, поджав под себя ноги, работают над разнообразными ручными изделиями. Внешность Бахчисарая полностью восточная; посреди повозок, запряженных двумя верблюдами, прохаживаются почтенные седобородые старцы в белых тюрбанах и полностью в турецком наряде. Это привилегия тех, кто совершил паломничество в Мекку».

Зато Антоний Марчинковский оказался полностью разочарованным:

«Въехали в Бахчисарай неожиданно: не выстреливали здесь ни златоглавые башни, ни минареты с полумесяцем пророка. Показались впереди только какие-то казенные склады, здесь сновали несколько солдат и прохаживался офицер; домики, рогатки на поле, потом обросшая ивами мельница, но все это как-то отдельно, словно в ссоре. Это город правительственный, едва несколько домов, там почта; дилижанс херсонский тянулся к ней и звонил лениво колокольчиком на дышле. Въехали, наконец, в татарский город; город построен в одну улицу под известковой горой, в целом некрасив, выглядит, как глинище какое. Домики татарские маленькие, на 3 или 4 окна; плоские крыши из красной черепицы, вокруг крыльцо или навес на столбах, здесь опять же навес или магазинчики, где продаются тапки, бурки, шапки татарские, ремни, плети, стилеты, фуражки. Улица узкая, болотистая. Столица ханов насчитывает 20 000 татар, хотя, на мой взгляд, не выглядит на это число».

Рассказал путешественник и о происхождении названия Бахчисарай, и об основании его Менгли-Гераем, и о сожжении российскими войсками, а потом с сожалением заключил:

«Признаться, я имел совершенно иное представление о Бахчисарае, об этом «дворце садов».

Анна Воланьская-Дзедушицкая приехала в город с большим интересом:

​«Была неизмеримо интересно увидеть, наконец, татарский город и Восток вообще, которого в целом не знаю. Через минуту въезжаем на главную и единственную улицу Бахчисарая, неизмеримо длинную, с двумя рядами низких домов, полностью открытых снизу, а в них мастерские кузнецов, шорников. Далее, в таких же домах базары, т.е. открытые товары, переполненные изделиями из меди и железа, с оружием, диванами, вышитыми чадрами, туфлями, и каждые несколько шагов грязные задымленные кофейни, где богатые жители столицы – с физиономиями по меньшей мере пашей – монументально пускают дым из чубуков, попивая густой турецкий кофе. Такие виды больше учат о Востоке, чем длинные академические исследования».

Несколько похожим оказалось описание города у Адама Сераковского:

«Бахчисарай – это единственная длинная улица татарских домов, с маленькими уличными магазинчиками, и несколько мечетей. Содержимое продаваемого – это плоды или шлепанцы, которых себе здесь пару купил, и немного татарских полотенец, много вышитых».

​

Прибыв в Крым в следующем году, Сераковский вновь посетил Бахчисарай, однако на этот раз описывать город не стал. В целом, польским путешественникам удалось точно передать исключительный восточный колорит города и отметить большое число кофеен, но цифры народонаселения кажутся преувеличенными – на самом деле в середине ХІХ века в Бахчисарае проживало немногим более 14 тысяч человек.

А вот официальная столица Крыма не вызвала восторга ни у одного из польских путешественников. Густав Олизар ограничился упоминанием, что «в губернском городе Симферополе, куда я время от времени ездил за провизией, я находил кое-какое для себя общество, но, тем не менее, приходилось нередко по целым неделям оставаться одному».

Адам Мицкевич прибыл в Симферополь, однако ни в письмах, ни в «Крымских сонетах» не вспомнил города. Карл Качковский Симферополь видел только из окна своей телеги. Эдмунд Хоецкий дал городу нелестную характеристику:

​«Скоро появляется Симферополь, город только правительственный, расположенный на плоскости, наименее интересной в целом Крыму, прямые улицы, вытянутые в линию, белые дома и все в одном стиле поставлены».

Впрочем, польский путешественник замечает, что история города уходит в глубь времен, и на нескольких страницах пересказывает историю полевых исследований прошлого Симферополя. В частности Хоецкий упоминает раскопки 1827 года под руководством Ивана Бларамберга, тогдашнего директора Керченского музея древностей, крепости Неаполь Скифский, в ходе которых были найдены барельефы с изображением царя Скилура, и раскопки 1834 года под руководством Феликса Дюбуа, когда были найдены могилы воинов с египетской символикой на амуниции.

Следует отметить, что никто другой из польских путешественников второй половины XIX – начала ХХ века не только не оставил описания города, но и не побывал в Симферополе лично.

Единственным из польских путешественников, кто оставил нам описание Карасу-Базара (ныне – Белогорск), был Эдмунд Хоецкий.

«За шесть миль от Симферополя встречаем наиболее заселенный город на весь полуостров, Карасу-Базар, насчитывающий до 15 000 населения, 700 домов, 32 мечети, один католический костел, один армянский, 2 греческие церкви и синагогу. Кроме того, через каждые несколько домов можно увидеть кофейню или караван-сарай. Среди этих последних наибольшим является Таш-Хан, построенный в виде квадрата в 1655 г. визирем татарского хана Сеффер-Гази-Аче. Там находится главный склад татарских изделий для людей и лошадей. Город лежит в долине между двумя реками Карасу и Тунас».

Также вояжер описал местность вокруг города, привел краткую историческую справку и подробно пересказал местную легенду о происхождении окружающих источников. Кстати, в упомянутом Э. Хоецким караван-сарае можно было остановиться и заночевать еще и в описываемое время, а своей славе ремесленного центра город был обязан все еще действовавшим 974 лавкам, 7 кожевенным, 15 свечным и мыловаренным, 8 сафьяновым заводам, а также 50 винным погребам.

Взгляды, высказанные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не всегда отражают позицию редакции