Россия: «Признание вины – синоним оговора»

Отсидев без малого три года в российской тюрьме, 21 декабря 2016-го Дмитрий Петров, учредитель и генеральный директор маркетингового агентства "Б-52", вышел на свободу из СИЗО после того, как апелляционный суд изменил ему меру пресечения с четырех лет реального наказания на четыре года условно.

До августа 2013 года Дмитрий был успешным предпринимателем, а еще раньше, в 2008-м, – одним из идейных вдохновителей и организаторов Международного молодежного инновационного форума Interra в Новосибирске. В 2011-м, например, местное издание "Новосибирские новости" с гордостью писало о форуме: "За инвесторами на Interra охотятся сразу на нескольких площадках. Здесь под одной крышей представлены передовые технологии в биомедицине, энергосбережении, электронике и строительстве. Здесь же андроидные роботы, которые могут спасать людей, телевизионный прицел для стрелкового оружия, современный прибор учета электроэнергии и многое другое. […] Создание всех условий может стать основой для инновационного будущего. К 2020 году Россия планирует окончательно превратиться в инновационное государство. Во всяком случае, об этом говорится в стратегии развития страны".

Не менее радостно сообщала о форуме и "Российская газета": "Международный молодежный инновационный форум Interra в Новосибирске является одной из наиболее привлекательных площадок для обсуждения и осмысления концепций и практики инновационного развития в экономике и социальной сфере. В 2013 году соорганизаторами и партнерами форума Interra выступят крупнейшие российские фонды и объединения, в том числе "Сколково", Российская венчурная компания, Ассоциация инновационных регионов России".

Именно в день открытия форума 2013 года в квартирах его организаторов прошли обыски: следствие заподозрило хищение выделенных на организацию форума средств на сумму в 2,7 миллиона рублей. Куда делись эти деньги, кто их присвоил, какими каналами они шли, суд так и не установил. Примечательно, что на следующий день после обыска местное издание "НГС.Новости" писало: "Из открытых источников (курсив РС) стало известно, что при обысках [у директора Interra Лады Юрченко] изъяли блокноты и ежедневники, документы на квартиру и машину, 30 тыс. руб., 10 евро, 50 дирхамов ОАЭ и две долларовые купюры".

В статье утверждалось, что "хищения стали визитной карточкой инновационных мероприятий".

Сам Дмитрий считает, что дело против него и Лады Юрченко, получившей четыре года условно, возбуждалось в контексте ряда других уголовных дел, которые так или иначе касались фигуры бывшего губернатора Василия Юрченко.

– Это такой апокриф, из категории "говорят, что…". Говорят, что был небольшой разговор с президентом, на котором было сказано, что Василий Юрченко, губернатор, по уши в криминале и так далее, на что якобы президент сказал: знаете, неприкасаемых у нас нет, если есть фактура, давайте мы его сейчас снимем, а вы уже заводите на него уголовные дела, – рассказывает Дмитрий Петров. – Собственно, Василия Юрченко сняли по мотивам "утрата доверия президента".

Форум был титульным событием, на которое съезжалось большое количество экспертов, в том числе и международных, приезжали губернаторы и министры, и на тот момент это была своего рода визитная карточка региона. "Естественно, скандал вокруг этого титульного события наносил очень серьезный репутационный ущерб губернатору, а вместе с ним и региону и так далее", – продолжает Дмитрий.

Еще деталь в подтверждение этой версии: фигурант этого дела, директор форума Лада Юрченко носит ту же фамилию, что и губернатор. "В газетах это выглядело все очень красиво: в связи с хищениями на форуме Interra прошли обыски в квартире Юрченко. Уже в теле статьи выясняется, что Юрченко – это не губернатор, а всего лишь директор форума Лада Юрченко. Но с точки зрения пиара это достигало своей цели", – рассказывает Дмитрий. Самому губернатору предъявлено обвинение в хищении на сумму в 22 миллиона рублей, но судебный процесс затянулся и так до сих пор ни к чему не привел. Экс-губернатор остается на свободе под подпиской о невыезде.

"Наверное, можно было бы обойтись меньшими потерями, чем обошелся я, не сидеть три года в тюрьме, но просто, видимо, ждали более покладистой позиции, признания вины, каких-то показаний, еще чего-то. По сути дела, признание вины в данном случае – это синоним оговора, – говорит Дмитрий. – Для меня это был неприемлемый вариант. Я это называю человеческим достоинством и отстаиванием своих гражданских прав, своей позиции. Кому-то может показаться, что это вредность и упрямство".

Как отмечает издание "Тайга.Инфо", следившее за этим процессом, в деле было много несуразностей, но Петров стал единственным, кто обжаловал приговор. Лада Юрченко уплатила компенсацию в 2,7 миллиона и не стала оспаривать решение суда. Форум Interra не пережил расследования.

Но без малого три года Дмитрий провел в печально известном новосибирском СИЗО №1. И рассказывает ужасные вещи об этом заведении.

"Да там следак сказал, что ему пофиг"

В отличие от Дмитрия, чье дело было хотя бы сформулировано, Ольга Линькова вообще не понимает, за что ее мужа Максима Хахлева осудили на четыре года колонии общего режима с лишением воинских званий. Такой приговор вынес 18 октября 2016 года Новосибирский гарнизонный военный суд.

"Ему инкриминируют деяние, которое он не совершал, – говорит Ольга. – Его обвиняют в причинении телесных повреждений на основании показаний потерпевших, являющихся к тому же друг другу свидетелями. Указывая факт применения силы в обвинительном заключении, следствие не предоставляет не единого доказательства его применения. В данном случае мы говорим даже не об отсутствии состава преступления в действиях моего мужа, а об отсутствии самого события преступления. Инкриминируют деяния такие: не менее четырех ударов кулаком в лицо, не менее шести ударов коленом в лицо. При этом нет ни одного медицинского освидетельствования, нет ни одной справки, не были запрошены журналы телесных осмотров. Солдат сейчас осматривают ежедневно утром и вечером, также ведется журнал термометрии. То есть ничего не было абсолютно запрошено, все основано лишь на показаниях потерпевших, эти же потерпевшие друг другу являются свидетелями".

По ее словам, в день приговора Максим поехал в суд абсолютно спокойно, со словами: "Я скоро вернусь, скорее всего, там будет штраф или что-то такое. Мы будем бороться, какой штраф, я ведь ничего не совершал". "В итоге, – рассказывает Ольга, – мне просто привезли его личные вещи, ремень. Настолько это все было страшно и нелепо, неожиданно, непонятно".

Ольга обращалась в разные правозащитные организации, писала министру обороны, в Генеральную прокуратуру, в Общество защиты офицеров, звонила на горячую линию президента Российской Федерации, даже в ЛДПР писала, в "ВКонтакте" во всевозможные группы, на телевидение – на Первый канал, в программу "Человек и закон". "Везде тишина, и это страшно", – говорит Ольга. Адвокат по назначению после суда, по ее словам, на звонки тоже больше не отвечает.

По диктофонным записям, которые Максим записывал во время следственных дел и судебных заседаний, Ольге удалось восстановить нестандартные вещи, происходившие в суде: "На судебные заседания не был вызван ни один потерпевший. Сторона обвинения объясняет это тем, что они якобы не могут найти потерпевших, хотя все потерпевшие демобилизованы, они прикреплены по месту жительства к военкоматам, у них все данные есть. Мы их не можем искать, потому что это будет расценено как давление на потерпевших, – объясняет Ольга. – Сторона обвинения не вызвала ни одного потерпевшего в суд. Был допрошен лишь один свидетель по видеоконференции, я сама слышала эту запись с диктофона Максима. Потерпевший говорит: "Товарищ прокурор, честное слово, я не видел". Прокурор его перебивает и зачитывает показания, которые свидетель давал в период следствия, и напоминает об ответственности за дачу ложных показаний. "Вы готовы сейчас отказаться от своих показаний – это же уголовная ответственность?" – задает вопрос прокурор. А тот просто отвечает: "Нет". И таким образом к сведению приняли первые его показания, которые были даны в период следствия".

Как рассказывает Ольга, показания тоже собирались с явными нарушениями: сначала свидетелям (пострадавшим) выдали распечатанные листки, которые попросили подписать, а потом с этих листков попросили переписать текст от руки. Сказали: "Вы же подписывали, а теперь перепишите и подпишите собственноручно". "При этом, – замечает Ольга, – у нас есть распечатанная переписка: один солдат, у которого были хорошие отношения с Максимом, переписывался с потерпевшим. Солдат ему пишет: "Что происходит, почему вы все это делаете?" Потерпевший отвечает: "Да там следак сказал, что ему пофиг, главное, чтобы все одно и то же говорили". Но эту переписку, говорит Ольга, к делу не прикрепили.

По материалам дела, Максим избил потерпевших кулаком левой руки и левым коленом. "Он правша, просто, видимо, таким образом состряпали это дело на скорую руку", – говорит Ольга.

На 16 февраля назначено рассмотрение апелляции по этому делу.

Как в фильме в стиле киберпанк

В сегодняшней системе в Новосибирской области, говорит Дмитрий Петров, в прошлом году было всего 12 оправдательных приговоров на 15 тысяч приговоров. Из этих 12 оправдательных приговоров только два устояло в апелляционной инстанции. То есть из 15 тысяч приговоров всего два – оправдательные.

СИЗО №1, где сидел Дмитрий, построили еще в 1932 году. "Там мало что изменилось, в этом так называемом старом корпусе, – рассказывает Дмитрий, – разве что обветшало все". Нормативная заполняемость следственного изолятора №1 Новосибирска 2300 человек, при этом в пиковые моменты там содержатся до трех тысяч человек. "При мне совершенно нормально было, когда на восемь мест 12–15 человек в камере находились, люди спали по очереди, – вспоминает Дмитрий. – Если говорить про питание, то это сложно описать языком. То, что называется баланда, – это вещь несъедобная. К сожалению, очень плохо стало с медицинским обслуживанием. Только в ноябре мне известны случаи трех смертей, и я могу утверждать: эти смерти были связаны с неоказанием своевременной медицинской помощи".

Один из умерших – Павел Подъячев, руководитель общественной организации "Безопасный район", программы установки видеокамер в общественных местах для снижения криминогенной обстановки в городе.

В последние годы Подъячев расследовал коррупцию. Его обвинили в вымогательстве. "Мы довольно много общались в СИЗО с Пашей Подъячевым, – говорит Дмитрий, – он довольно активно продвигал идею реформирования ФСИНа, правоохранительной системы, судебной. У него заканчивался процесс, его обвиняли в вымогательстве трех миллионов у одного местного депутата. Он провел в СИЗО полтора года, хотя по всем показателям его нельзя было там держать, у него были серьезные проблемы со здоровьем. Он на суде каждый раз предоставлял документы, но суд каждый раз ему отказывал, продлял меру пресечения. В итоге в ноябре 2016-го у него случился инсульт, в результате чего он умер".

По словам Дмитрия, это только один из примеров. Медицинская помощь там практически не оказывается. Типичная ситуация: когда у человека возникает проблема со здоровьем, он может несколько дней ждать, чтобы врач пришел к нему в камеру. "Если оказаться там внутри, то полное ощущение, что ты оказался в каком-то фильме в стиле киберпанк, "Безумный Макс" или что-то такое, – говорит Дмитрий. – Это старые, разваленные стены, бегают крысы, и при этом новейшая цифровая техника, видеокамеры, прослушки, то есть там все напичкано цифровыми камерами, но при этом если говорить об обстановке, о ремонте, о санитарном состоянии – оно совершенно ужасно".

"Все это страшно слышать, – сказала в недавнем интервью Радио Свобода глава благотворительного фонда "Русь сидящая" Ольга Романова. – Конечно, везде в России происходят такие вещи, но концентрация несчастий на одном квадратном метре, степень невыносимой несправедливости и равнодушия в Сибири повышена".