Мы, не тунеядцы

В Беларуси 20 февраля истекает срок уплаты так называемого "налога на тунеядство". В минувшую пятницу и выходные протестовать против этого налога вышло рекордное для Беларуси число граждан – столь массовых акций протеста здесь не было уже много лет. Шествия и митинги, состоявшиеся по всей стране, стали называть "маршами рассерженных белорусов" и "маршами тунеядцев".

"Сбор на финансирование государственных расходов" (это официальное название "налога на тунеядство") был введен декретом президента Беларуси Александра Лукашенко "о предупреждении социального иждивенчества" еще 2 апреля 2015 года. Согласно этому документу, который в народе называют просто "Декретом №3", граждане, не имевшие больше 6 месяцев в году официального места работы, должны ежегодно платить в казну сбор в размере 20 базовых величин. За 2015 год каждый не проработавший как минимум полгода белорус должен заплатить около 190 долларов. Осенью 2017 года – еще 224 доллара за 2016-й (при условии, что курс белорусского рубля останется прежним). В 2018 году за 2017-й – уже 245 долларов (с 1 января размер "базовой величины" в Беларуси вырос). Не заплатившие могут быть оштрафованы на сумму до 50 долларов, отправлены под административный арест на срок до 15 суток и привлечены к обязательным общественным работам. В декрете предусмотрены особые правила для индивидуальных предпринимателей и фрилансеров, однако для того, чтобы не платить налог, им нужно доказать, что их заработок превысил минимально необходимый по закону порог и с него были уплачены "обычные" налоги.

Под действие нового закона попали 470 тысяч человек – именно столько извещений с требованием заплатить "налог на тунеядство" было разослано белорусской налоговой службой. Заплатили новый налог, по данным ведомства, лишь 44,5 тысячи человек, то есть меньше 10% от общего числа попавших под действие закона граждан. Это принесло в казну более 13,4 миллиона белорусских рублей (7,14 миллиона долларов).

"Декрет №3" вызвал резкую критику в белорусском обществе. Критерии, определяющие, кого считать, а кого не считать "тунеядцем", многим показались несправедливыми и слишком размытыми. Требования уплатить сбор стали приходить людям, которые освобождены законом от его уплаты, – например женщинам в декретном отпуске или молодым людям, призванным в армию. Александр Лукашенко поручил "доработать" декрет, а срок уплаты налога за 2015–2016 годы был сдвинут с 1 ноября 2016 года на 20 февраля 2017-го.

За несколько дней до этой даты, 17–19 февраля, жители белорусских городов вышли на самые массовые за последние годы акции протеста против "налога на тунеядство". Причем вышли не только в Минске, но и в других городах. В Гомеле, расположенном на юго-востоке Беларуси, в 50 километрах от границ с Россией и Украиной, в акции участвовали более 2 тысяч человек – таких массовых протестов здесь не было даже не с 2000-х, а с 90-х годов.

Многие наблюдатели поспешили связать неожиданную массовость митинга против "налога на тунеядство" в Гомеле с близостью города к России (до границы отсюда всего 50 километров). Заговорили даже о риске появления "Гомельской народной республики" – по свидетельствам очевидцев, во время митинга раздавались крики "Спасибо Путину!" и "Россия нас спасет". Многие белорусы из приграничных с Россией областей действительно работают в соседней стране, как правило, попадая под действие "Декрета №3".

Есть ли что-то реальное за слухами о сепаратистских настроениях в Белоаруси из-за нового закона? Почему белорусские власти решили изменить своей традиции и не стали разгонять акции протеста против "налога на тунеядство"? Велик ли шанс, что "Декрет №3" будет отменен или пересмотрен? Эти вопросы мы задали обозревателю Белорусской службы Радио Свобода Юрию Дракахрусту и жителю Гомеля Андрею Стрижаку – активисту Профсоюза работников Радиоэлектронной промышленности, одному из организаторов сбора подписей против "налога на тунеядство" (таких подписей по всей Беларуси собрали уже более 60 тысяч).

Дракахруст: Это, на самом деле, верхушка айсберга. Есть очень много индикаторов того, что белорусы очень недовольны этим налогом. Он противоречит народному представлению о справедливости. Да, 2–3 тысячи, которые вышли на улицы, на двухмиллионный город – это не так много. С другой стороны, оппозиционные организации собрали 60 тысяч подписей под петицией за отмену этого закона, который, по мнению многих экспертов, составлен очень неудачно, без понимания особенности структуры белорусского общества. Результатом этого стал просто поток тысяч, десятков тысяч жалоб людей, которые говорят: меня не надо облагать, почему мне прислали письма из налоговой, скажем, женщина пишет: "Я в декрете. Какой я тунеядец?! Я дитя рожаю!". Из объяснений белорусских правящих лиц стало ясно, как они вообще получили количество тунеядцев. Это общее количество трудоспособного населения минус те, кто имеет легальную работу. А в отношении всех остальных устанавливается как бы презумпция вины. Мы вам присылаем извещение из налоговой, а вы нам доказываете, что не должны платить. Это породило довольно большое раздражение и гнев.

Было разослано 470 тысяч извещений. На начало февраля заплатили только 10%. Дедлайн в понедельник. Уже надо платить. 90% проголосовали ногами. Они не заплатили. За это полагается штраф. За это полагается до 15 суток ареста. Как полмиллиона человек посадить под административный арест? Это очень сложный вопрос. Я не знаю. Я думаю, что белорусские власти тоже не знают. В общем-то, они пытаются маневрировать.

– ​Ради чего, собственно, принимался этот закон? Ради того, чтобы получить деньги в бюджет, или ради того, чтобы "прижать" какую-то часть населения, которая работает вне контроля государства и, например, ведет какую-то общественную активность?

Дракахруст: Скорее, второе. Я думаю, что, скорее всего, острие этого закона направлено даже не столько против людей с некими политическими взглядами, а против огромной части людей, которые работают в России. Как бы у них что-нибудь отобрать. Потому что налоги они не платят, а если платят, то платят в российский бюджет. Поскольку сейчас в Беларуси острый экономический кризис, расширяется "серая" экономика. Кто работает на своем подворье, кто зарабатывает какими-то разовыми работами, и государству жалко. Надо бы их как-то приструнить, пристроить, что-то у них отобрать, чтобы они вышли на свет, чтобы мы их видели, что они работают и что-то платят. Вряд ли есть расчет на то, что с них много взять.

"Ну, граждане алкоголики, тунеядцы, хулиганы, кто хочет поработать?" Сцена из фильма "Операция "Ы" и другие приключения Шурика, 1965 год – разгар советской борьбы с "тунеядцами":

Стрижак: Сейчас наш профсоюз ведет следующую линию защиты от начисления пеней и от уплаты этого сбора. Действительно, 20-го числа истекает срок уплаты по тем извещениям, которые были получены ранее. Однако существует следующая возможность. Вы можете подать жалобу в Налоговую инспекцию с просьбой освободить вас от уплаты, а также обратиться в суд по месту жительства, в котором также можете указать, почему вы считаете, что декрет не должен применяться в отношении вас. Завтра в Гомеле состоится такой суд. Это будет второе судебное заседание, на котором мы будем пытаться доказать, что человек, который уплачивает НДС и другие прямые и косвенные налоги и сборы, участвует в государственном финансировании.

– Что не так с этим налогом на тунеядство? Со стороны может показаться, что дело обстоит довольно просто. Люди работают в серую или темную, либо в Беларуси, либо еще где-то за границей, а государство хочет заставить их платить налоги. Почему этот закон несправедлив?

Стрижак: Закон несправедлив по той причине, что он затрагивает огромное количество слоев населения, которые никаким образом не могут быть названы тунеядцами. Мы сталкиваемся в нашей практике с ситуациями, когда люди попадают в правовые коллизии в связи с этим декретом. Например, человек отслужил срочную службу в армии и был демобилизован. По логике декрета он фактически через неделю после того, как вышел за ворота воинской части, должен найти себе работу. На практике это реализовать довольно сложно. Другой пример. Люди, которые всю жизнь прожили в небольшом городе и в силу отсутствия в нем работы жили за счет того, что у них растет на огороде, – они также признаются тунеядцами по этому декрету. Власть, понимая несовершенство декрета, пытается его усилить "подпорками" и дать большие полномочия для освобождения от налога местным исполнительным органам власти. Но это рождает ситуацию, когда право начинает трактоваться абсолютно произвольно. Если в декрете не описана четкая ситуация, местный чиновник может в силу симпатии или антипатии принимать те или иные решения в отношении каждого человека.

– Почему в Гомеле на акции протеста против "налога на тунеядство" вышло не меньше людей, чем в Минске? Это как-то связано с близостью России, куда многие гомельчане наверняка ездят на заработки, не имея при этом официальной работы у себя на родине?

Стрижак: После крымских событий, после событий на Донбассе и очень серьезного падения российского рубля привлекательность России как направления трудовой миграции очень сильно упала. Несмотря на то что в Беларуси практически нет работы, зачастую получается, что мужчина, который оставляет свою семью и уезжает в Россию на заработки, зарабатывает в итоге столько же, сколько в Беларуси. Поэтому многие семьи уже отказываются от этой практики. Если бы это было связано только с белорусскими гастарбайтерами в России, то по этой логике Могилев и Витебск тоже должны были проявить такую активность. Беларусь – страна по меркам Европы большая и совсем небольшая в сравнении с Россией. Разницы между настроениями в Бресте и в Гомеле в плане трудовой миграции практически не существует. И там, и там люди раньше выезжали на работы.

Я вижу причину активности людей в Гомеле в другом. Во-первых, Гомель – это второй город Беларуси по величине после Минска, это 500–600 тысяч населения, которое расположено достаточно компактно. Во-вторых, в Гомеле большую активность проявляет наша организация – "Независимый профсоюз радиоэлектронной промышленности". Наша юридическая служба в Гомеле составила несколько сотен обращений в налоговые органы, порядка 400. Леонид Судаленко, наш правовой инспектор, принял тысячи человек, которые приходили за консультациями. И каждый из этих людей получал информацию о том, что будет акция протеста. Плюс "сарафанное радио", социальные сети, местные независимые СМИ, очень качественная работа по вовлечению людей в активность. Мы предлагали им подписать онлайн-обращение, которое было создано на специальном сайте. Оно получило практически 24 тысячи подписей, которые ушли в Администрацию президента. По нашим законам, мы должны получить ответ на это обращение в течение месяца. Еще 5,5 тысяч подписей было собрано вручную, люди выходили с подписными листами, разговаривали, общались с другими людьми на тему того, что будет акция протеста. Как вы знаете, любая победа имеет много отцов, в отличие от любого поражения, которое обычно сирота. Но я без чувства ложной скромности могу сказать: очень большая заслуга того, что в Гомеле прошла такая серьезная акция, это заслуга нашего независимого профсоюза.

– На акции в Гомеле, по свидетельствам очевидцев, звучали не только требования об отставке Александра Лукашенко и отмене этого налога, но и слова поддержки в адрес Владимира Путина, вызвавшие бурные аплодисменты в толпе. В интернете заговорили чуть ли не о провокации со стороны России, которая могла как-то подпитать или организовать этот митинг, которая хочет подпитывать в Гомельской области некие сепаратистские настроения. Существует ли реальная почва для таких разговоров?

– Действительно, со сцены прозвучало одно выступление, в котором были слова благодарности президенту России Владимиру Владимировичу Путину. Непонятно за что. Там достаточно неразборчивый текст. Но это явно не был призыв решать проблемы с помощью России. Аплодисменты, которые там прозвучали, тоже имели место быть. Но я не могу сказать, что весь митинг был пророссийски направлен. Это был режим свободного микрофона, к которому мог подойти любой человек и сказать какую-то свою речь. Сам факт того, что среди этих тысяч людей нашелся только один человек, который решил таким оригинальным образом поблагодарить главу России, говорит о том, что это далеко не основная идея или основная мысль тех людей, которые пришли на площадь. Сложность ситуации заключается в том, что здесь действительно очень серьезно работает российская пропаганда. Российские СМИ, которые называют средством информационной войны, отрабатывают здесь те же самые приемы, которые они отрабатывали в случае с Украиной.

В Беларуси через социальные сети, в частности "Одноклассники", насаждается мысль о том, что Беларусь – это недогосударство, что она не должна существовать, или должна, но только в составе великой России "от океана до океана", тогда мы можем быть счастливы. Это очень большая проблема. Но к счастью, пока по сути стихийные выступления людей еще никаким образом не манипулируются со стороны специалистов российского пропагандистского сектора. И я очень надеюсь на то, что мы, гражданские активисты, активисты независимого профсоюза, активисты политических партий, сможем совладать со своими внутренними межпартийными рознями для того, чтобы понимать, насколько огромны возможности влияния на людей тех, кто является противником независимости нашей страны, какую опасность они представляют.

– Александр Лукашенко поручал чиновникам доработать этот декрет так, чтобы под него не попадали некоторые категории населения, в том числе те, о которых вы говорили, – солдаты-срочники, например. Это было сделано? И если да, то почему этого оказалось недостаточно для того, чтобы избежать протестов?

– Для урегулирования ситуации предпринимались шаги, связанные с созданием дополнительных "подпорок" и "костылей" к закону, о которых я говорил. Но по факту это все равно правовой документ, который начинает использоваться неправовым путем. Отдавая чиновникам возможность определять, кто должен платить сбор, а кто не должен, местные власти получают огромные коррупционные возможности, особенно в малых городах, для жителей которых 245 долларов – это достаточно большая сумма. Учитывайте, что осенью с граждан попытаются взять деньги сразу за два года – за 2016 и 2017 год. Эта сумма совершенно неподъемная для человека, который живет в малом городе, и очень существенная даже для жителя столицы или областного центра. Работая с такими суммами, у нечистых на руку чиновников появляется очень большой соблазн получить доступ к возможностям незаконного обогащения. Это первый момент. Второй момент: не исключайте, что здесь может работать принцип избирательности по политическим причинам. Например, каких-нибудь гражданских активистов с помощью этого декрета могут просто вогнать в долговую яму или принудить их к отъезду из страны.

Еще один момент заключается в том, что государство не в состоянии признать факт того, что у него есть отличный репрессивный аппарат, который должен заниматься розыском тех людей, которые не уплачивают налоги. Например, у нас отлично работающее Министерство по налогам и сборам с большим штатом, которое в состоянии выявить каждого человека в стране, не платящего налоги. Государство вынуждено принимать для этого еще какой-то специальный декрет. Это все очень нелогично. Свидетельством тому является 470 тысяч разосланных уведомлений, которые в том числе получили люди, уже давно не живущие в Беларуси, люди, которые умерли, люди, которые просто не должны этот сбор платить по самому определению, например инвалиды. Из 470 тысяч уведомлений оплачены 10%, что говорит об "эффективности" работы с этим декретом. А власть получила из-за этого огромное количество проблем – это и массовые выступления, это и дополнительные финансовые затраты на воплощение декрета в жизнь. Я, на самом деле, очень надеюсь на то, что здравый смысл возобладает и декрет отменят, и начнут работать в штатном режиме по нашему Налоговому кодексу.

– Когда-то в России выходили на улицы сотни тысяч человек. В это же время в Беларуси запрещали собравшимся на акцию даже хлопать в ладоши. Потом случилась Болотная. Законодательство в России стали ужесточать. Начались разговоры, что "скоро будет, как в Беларуси". И вот в Беларуси выходят на улицы тысячи людей, а в России сажают в тюрьму за одиночные пикеты. Как так получилось? Что произошло с белорусским обществом и с белорусскими правоохранительными органами? Почему они не стали разгонять эти акции?

Стрижак: В Беларуси достаточно удивительная ситуация. Потому что, на самом деле, вы очень справедливо заметили, что наступила непонятная оттепель. То, что было раньше запрещено, внезапно стало разрешено. Я думаю, что в определенной ситуации непонимания того, что происходит, находятся как активные граждане, так и многие местные власти. Я вижу по различным ситуациям, что местные чиновники далеко не всегда понимают, что делать в условиях этих новых реалий. Мне видится, что эти новые реалии в основном обусловлены отсутствием денежного финансирования, мощного серьезного финансирования Россией режима Александра Лукашенко. Потому что если раньше можно было не заботиться о своем имидже перед Западом, то сейчас все выглядит так, что дана установка не давать возможности показать гражданскому обществу картинку о том, что кого-то где-то репрессируют. Власть перешла на какие-то более тонкие методы работы. И пока в них только осваивается. Я думаю, что этот временно возникший глоток свободы должен быть использован гражданским обществом для того, чтобы иметь возможность закрепиться в публичном пространстве, начать создавать свою повестку дня и показывать, что не только власть является автором публичной политики в нашей стране.

– Много ли политических лозунгов было на акциях в Минске и Гомеле?

Стрижак: Изначально акции планировалась как акции протеста против "Декрета №3". Но дело в том, что абсолютно все в Беларуси знают: за любым законодательным актом, за любой законодательной установкой стоит один человек. Наша власть очень персонифицирована. Вся вертикаль работает под него. Поэтому вполне логично, что многие люди абсолютно четко понимают ситуацию, говорят о том, что помимо последствий этого декрета должна быть устранена и сама причина, которая привела к его появлению. Поэтому политические лозунги, которые возникли, в этой ситуации вполне естественны.

Акции протеста в Беларуси заставили многих еще раз вспомнить о борьбе с "тунеядством" в СССР, хотя и нынешним российским властям не чужда идея ввести налог, аналогичный белорусскому. В мае 2015 года, спустя месяц после того, как Александр Лукашенко подписал "Декрет №3", Федеральная служба по труду и занятости предложила ввести "социальный платеж" для трудоспособных категорий россиян, которые не работают и не состоят на учете на бирже труда. По данным "Росстата", в сентябре 2015 года в России было почти 20 миллионов человек, не трудоустроенных официально, – из них лишь 4 миллиона, по данным ведомства, действительно не имели работы, остальные 15 миллионов были заняты в теневом секторе экономики. В мае 2016 года ввести административную и уголовную ответственность за тунеядство предлагала член Совета Федерации Надежда Болтенко, а в октябре этого же года – министр труда Максим Топилин. Ни одна из этих инициатив реализована не была.