«Зато страна великая»: как в России устанавливают диктатуру

Фальсификация истории "идет массированно со всех сторон", и на это приходится отвечать, заявила в минувший понедельник министр образования России Ольга Васильева. О том, кто и как использует историю в своих политических целях, говорим с историком Андреем Зубовым.

– Сталин в России – это сейчас, в первую очередь, великий вождь и в какой-то степени даже эффективный менеджер. Для чего власть в России использует такой образ?

– Во-первых, этот образ близок власти. Потому что сейчас у власти офицеры и генералы КГБ, люди, которые были воспитаны в любви к советскому коммунистическому прошлому и в служении ему, в служении ему всецелому, вплоть до исполнения палаческих должностей. Поэтому для них оправдание Сталина – это оправдание прошлого их семей и, собственно, их личный выбор, ну как для Путина в 1969 году, предположим. Их жизненный выбор, потому что приличный человек тогда в КГБ работать не шел. Мы с Путиным ровесники, я это знаю по себе и по моим друзьям. Мы всегда сторонились тех наших ребят, которые выбрали школу КГБ. Мы считали, что они (после ввода войск в Чехословакию) просто продажные шкуры.

Поэтому для власти это оправдание. Это им близко, к сожалению. С другой стороны, режим совершенно сознательно устанавливает авторитарную диктатуру, он ее уже установил. И Сталин очень подходит как образ диктатора, сильного победителя в войне, покорителя многих народов, создателя гигантской империи до Берлина, до Эльбы.

– А как работает сам механизм героизации советского прошлого? Как образ Сталина используется для того, чтобы управлять людьми сейчас?

– Что самое важное для диктатора? Для диктатора самое важное, чтобы люди жили не своими интересами, не своими жизненными целями, а интересами власти. Так было при Сталине, когда пытались вдолбить людям в голову, что ничего, что вы бедные, что все плохо, но зато страна великая, зато мы завоевали полмира, нас все боятся, нас все любят и уважают. Собственно, этот же тип сознания пытаются внедрить сейчас. Если в 90-е годы худо-бедно воспитывалось чувство собственного достоинства человека…

– Так люди сами так думают или настолько мощная пропаганда, что у них нет другой возможности?

– Декоммунизации в России проведено не было. Такой, какой была денацификация Германии.

– Но декоммунизация – это только в руках власти? Или это где-то в головах все-таки?

– Нет, это в значительной степени в руках власти, к сожалению.

– То есть пока власть не захочет, ничего не произойдет, ничего не сдвинется?

– Дело в том, что, конечно, как и в Германии, были отдельные люди в Германии, есть они и в России, и их немало, 10% людей, которые сами понимают прекрасно, знают историю, знают культуру, понимают преступность сталинского режима. Еще не меньше 20-30% есть людей, которые плохо знают, но их семьи пострадали при коммунистическом режиме, погибли люди, и они не любят этот режим. Но половина примерно людей, у которых предки выиграли при этом режиме, сделали карьеру, не пострадали, и они предпочитают забыть, что кто-то пострадал.

И вот в этой ситуации власть может или опираться на тех, кто стремится избавиться от тоталитарного прошлого, или на тех, кто стремится его, наоборот, рекультивировать. От этого зависит то, куда уклонится большая часть населения. Кто-то не уклонится в сталинизм никогда. А кто-то никогда не перестанет быть сталинистом, как сейчас в Германии есть неонацисты, которые действительно имеют портреты Гитлера в своих кабинетах. Такие люди всегда будут. Но их будет маргинальное меньшинство. А куда склонится большинство – туда или сюда, – это зависит, к сожалению, от власти. Нельзя думать, что люди сами все решат. И в этом смысле власть преступно толкает народ снова в сталинское прошлое, а за сталинским прошлым на экранах телевизоров может наступить в любой момент реальность сталинского прошлого в жизни страны.

– Какое будущее у России с такой избирательной памятью, с таким прошлым?

– Если тренд на героизацию, на восхваление, на оправдание, скажем мягче, коммунистического прошлого сохранится, то Россия долго-долго будет оставаться авторитарной страной с порабощенным народом. Свободомыслящие люди будут из нее уезжать всеми правдами и неправдами. Она постепенно все больше и больше будет стагнировать. И все больше и больше превращаться в гигантскую Северную Корею.

Но я надеюсь, что в русском народе, в народах России, в том числе и в чеченском народе, депортацию которого мы сегодня вспоминаем, и ингушского, найдутся силы преодолеть это. Наша Партия народной свободы "ПАРНАС" делает все для преодоления этого. Мы приняли недели две назад специальную декларацию о необходимости системной декоммунизации России. И делаем все для того, чтобы это произошло. Потому что мы понимаем, что с этим связано будущее наших детей и нашей страны.

Ингушетия – единственный регион в России, где запрещено увековечивать память Сталина. И хотя на официальном уровне памятники вождю перестали ставить еще в 1956 году, а после ХХ съезда почти все монументы были разрушены, в последние годы бронзовые сталины в России появляются все чаще.

Массовое помешательство на памятниках Сталину началось в 2015 году, накануне 70-й годовщины победы. Тогда коммунисты и ветеранские организации принялись устанавливать бюсты вождю, объясняя это его ролью во Второй мировой войне. Далеко не всегда это вызывало поддержку.

Всего в 2016 году в России появилось порядка десяти новых Сталиных. И пара музеев его памяти. Власть на любовь к вождю смотрит спокойно. Иногда даже участвует в церемонии открытия новых бюстов, как министр культуры Владимир Мединский – во Ржеве, Тверской области с такими словами: "Мы должны перестать сваливать на Сталина все свои проблемы".

Декоммунизация – опыт Украины

Избавиться от всей советской символики – этот процесс в Украине запущен давно. По данным украинского института национальной памяти, уже переименована тысяча населенных пунктов, демонтировано 2389 памятников и памятных знаков, содержавших пропаганду тоталитарного режима.

Декоммунизация и борьба с советским прошлым в Украине, кажется, никого не оставляет равнодушным: одни говорят, что "есть проблемы и помасштабнее", другие уверены: все советское нужно уничтожить, в том числе в головах. Об этом рассказал историк Сергей Громенко.

"Надо понимать, что официальной десоветизации у нас в Украине нет, а есть декоммунизация, и если мы говорим о первой волне – о внешнем исправлении советских топонимов, связанных с прославлением коммунистического режима, – то этот процесс практически завершен.

Более тысячи населенных пунктов получили новые названия, осталось дело за двумя областями, для переименования которых необходимо собрать конституционное большинство в Верховной Раде. Количество переименованных улиц и площадей превышает число, которое я могу назвать вслух. Единственная проблема остается с неподконтрольными Украине территориями на востоке и временно оккупированным Крымом. Там, несмотря на наличие соответствующих документальных актов, переименование не произведено по понятным причинам.

Процесс декоммунизации вызвал общественные дискуссии, и чем ближе к востоку, тем эти дискуссии были жарче, особенно яростным сопротивление местных было в городе Горишние Плавни, бывшем Комсомольске, и в некоторых других районах. По мере того, как декоммунизация продвигалась и Верховная Рада принимала все новые и новые постановления о переименовании, общественный консенсус находился все ближе и ближе, и в конечном итоге сегодня, за исключением фанатов Коммунистической партии, практически никто не подвергает сомнению то, что, во-первых, нужно переименовывать, а, во-вторых, нужно демонтировать памятники Ленину и другим коммунистическим деятелям. И даже более того: те объекты, которые до сих пор недекоммунизированы – например, завод "Ленинская кузня", уже начинают вызывать определенные вопросы и даже раздражение в обществе.

Мы говорим о памяти людей старшего поколения, которые настолько привыкли к старым советским названиям, что уже неспособны принять новое и для которых советское прошлое – это не столько коммунистический режим со всеми его преступлениями, сколько, в первую очередь, собственная молодость. Психологический эффект довольно трудно преодолим. К счастью, разъяснительная работа, которая велась в Украине в последние годы, привела к тому, что общее число тех, кто позитивно воспринимает декоммунизацию и скорее позитивно, чем негативно, превышает 50%, в то время как решительных противников декоммунизации едва ли наберется, по одним сведениям, четверть, по другим – треть. Поэтому можно сказать, что в целом Украина к процессу декоммунизации оказалась готова, этот процесс, по крайней мере, внешний, закончился успешно.

Одними переименованиями дело не закончится, нужно еще довольно много чего исправить в патерналистской ментальности, которая осталась нам в наследие от СССР. Но здесь влияние государства не так уж и велико на самом деле, поскольку у нас все-таки не тоталитарный режим, и мы не можем навязывать единомыслие всем гражданам Украины. Приходится ждать, что с введением новых учебных программ, с введением широкой разъяснительной работы и популяризацией истории понимание необходимости исправления многих ошибок советского прошлого, осуждение советских преступлений рано или поздно войдет в понимание каждого гражданина Украины.

Украина являет собой пример поздней декоммунизации. Между падением режима и началом осуждения преступлений, очистки от тоталитарных называний прошло почти четверть века, в то время как в Польше и в странах Балтии, например, декоммунизация началась буквально сразу после падения коммунистического режима. В результате их общества прошли тот болезненный этап, который мы сейчас проходим, гораздо быстрее, они были практически сразу готовы воспринимать все то новое, вернее, возвращение старого, что было затемнено советским режимом.

В Украине, к сожалению, большое число людей остались верны не столько советской власти, сколько своим воспоминаниям о прекрасном советском прошлом. И переломить вот это эмоциональный настрой настолько трудно, что процесс декоммунизации подзатянулся. Если бы не победа Революции достоинства, я не уверен, что при правлении президента Януковича было бы возможно проводить такие процессы.

Перелом в украинском сознании уже осуществился, и декоммунизация сознания – только вопрос времени".