Опасная информация: что угрожает Украине?

В Украине утвердили Доктрину информационной безопасности. Что предлагает документ и какие последствия он может иметь – мнениями об этом поделились эксперты и правозащитники.

«Положения доктрины будут учтены при разработке актов законодательства, реформе сферы коммуникаций, сектора безопасности и обороны и тому подобное. Любые ограничительные, запрещающие меры будут приниматься исключительно в установленном законодательством порядке», ‒ отметил руководитель Службы по вопросам информационной безопасности Аппарата Совета национальной безопасности и обороны Украины Валентин Петров.

О чем идет речь в доктрине:

• О национальных интересах Украины в информационной сфере;
• Об актуальных угрозах национальным интересам и национальной безопасности, в том числе об угрозе «агрессивного информационного воздействия Российской Федерации»;
• О развитии публичной дипломатии, в том числе культурной и цифровой, и так далее.

Кто должен воплощать положения доктрины

Верховная Рада Украины, Кабинет министров Украины, Министерство информационной политики, Министерство иностранных дел, Министерство культуры Украины, Государственное агентство Украины по вопросам кино, Национальный совет Украины по вопросам телевидения и радиовещания, Государственный комитет телевидения и радиовещания Украины, Служба безопасности Украины, разведывательные органы, Государственная служба специальной связи и защиты информации, Национальный институт стратегических исследований.

Документ есть, но ничего не регулирует ‒ Али Сафаров

Согласно доктрине, Россия является противником, который ведет системную информационную войну. В документе есть предложения, как реагировать на агрессию и обеспечивать информацией граждан. Доктрина также определяет понятие «стратегического нарратива» и указывает, что медиа должны сами себя регулировать, но при этом должны нести социальную ответственность.

Такие ключевые аспекты называет заведующий отделом исследований информационного общества и информационных стратегий Национального института стратегических исследований Дмитрий Дубов. По его словам, сам факт определения этих понятий и вынесение этих вопросов на публичное обсуждение является важным ‒ правда, между доктриной и имплементацией еще будет работа над законопроектами, нормативно-правовыми актами Кабмина и общественные обсуждения. Дубов предполагает, что в течение ближайших 3-6 месяцев чиновники будут писать проекты документов для практической реализации.

А вот юрист Центра демократии и верховенства права Али Сафаров утверждает, что документ не предусматривает ничего, что каким-то образом меняло бы права и обязанности всех субъектов информационной сферы Украины. «Документ есть, кто-то отчитался, что его приняли. Но органы власти могли выполнять эти задачи и без доктрины, поскольку это прямо предусмотрено в положениях, регулирующих их деятельность», ‒ сказал Сафаров в комментарии Радіо Свобода.

Он отмечает, что, например, ответственность за распространение призывов к потере независимости Украины и так предусмотрена в Уголовном кодексе, а блокировка сайтов считается в таком случае досудебным мероприятием и не является чем-то новым. По его мнению, не хватает доктрине и конкретики. Будущие изменения в законодательство относительно механизмов информационного взаимодействия между властью, СМИ и обществом в документе только «расплывчато» упоминаются, но не указано, в чем они должны заключаться.

«Документ вроде бы есть, но на самом деле он ничего не регулирует», ‒ сказал эксперт. Он утверждает: объем гражданских прав и свобод в Украине может измениться, если так решит Верховная Рада ‒ в форме закона, декларации, резолюции или даже доктрины.

Вместо интеграции Украина устанавливает забор ‒ Яворский

Правозащитников обеспокоила идея закрытия и блокировки сайтов в украинском сегменте интернета. По словам бывшего исполнительного директора Украинского Хельсинкского союза по правам человека Владимира Яворского, доктрина закладывает государственную систему постоянного мониторинга веб-ресурсов, а это, по его мнению, предусматривает установление цензурированных шлюзов, которые отделят украинский интернет от мира.

Правозащитник объясняет: блокировка сайтов существует практически в каждой стране мира, но это делает оператор интернет-услуг по решению суда. В таких условиях компании несут ответственность перед клиентами и остаются прозрачными. Когда же государство имеет техническое оборудование для мониторинга и ограничения доступа к информационным ресурсам, контролировать процесс почти невозможно, утверждает правозащитник. «По такой схеме работают не так много стран в мире: Россия, Китай, Беларусь и еще несколько», ‒ отметил он.

«Вместо полной интеграции в международное информационное пространство Украина устанавливает забор. Основания для блокировки сайтов настолько абстрактны, что орган власти по своему усмотрению сможет толковать, что угрожает безопасности, а что нет», ‒ сказал Яворский.

Во введение цензуры не верит и Оксана Романюк, исполнительный директор Института массовой информации.

«С 2014 года почти две недели некий эмоциональный мозг порождал законопроект, чтобы запретить «всю эту журналистику» вообще, ‒ вспоминает она. ‒ Если в те годы, на эмоциональном пике не удалось принять, я сомневаюсь, что сейчас могут ввести цензуру».

Эксперт, однако, соглашается: вероятность фактического ограничения свободы слова в интернете или усиление роли государственных регуляторов все же есть ‒ по ее словам, в Институте готовятся к тому, что некоторые парламентские инициативы в очередной раз будут предлагать «запретить все».

По словам Дмитрия Дубова, любые регуляции и ограничения, в том числе и в сети, будут осуществляться только в рамках действующего украинского законодательства. «Это не (будет ‒ ред.) внесудебное решение, как это происходит в России. Генеральная прокуратура решила ‒ заблокировала, Роскомнадзор решил ‒ заблокировал. Драконовских механизмов никто не будет предлагать, ‒ говорит он. ‒ После 2014 года гражданское общество доказало, что с ним нужно считаться».