Активной позиции в освобождении политзаключенных у Украины нет – юрист

Джамала, Женя Галич, Дмитрий Шуров и многие другие творческие люди, священники, ученые и политики присоединились на этой неделе к флешмобу в поддержку донецкого историка и религиоведа Игоря Козловского, которого уже больше года удерживает за решеткой группировка «ДНР». По официальным данным, сегодня таких заложников – более сотни, и еще более сорока человек удерживаются в России и аннексированном ею Крыму по политическим мотивам. Их родственники и правозащитники требуют от Украины разработать стратегию возвращения этих людей домой – и даже предложили соответствующий проект.

За эти уже более 400 дней после задержания ученого Игоря Козловского состоялось два заседания так называемого «военного трибунала» «ДНР» по его делу, рассказал «Донбасс.Реалии» племянник ученого Денис Козловский.

По его словам, дяде инкриминируют то, что он якобы хранил в книжном шкафу две боевые гранаты и несмотря на абсурдность, по мнению Козловского, таких обвинений, шансы на оправдательный приговор – минимальны.

​«Сначала, сразу после задержания была волна публикаций и материалов об этом, потом было относительное затишье, которое мы тоже со своей стороны не нарушали, потому что, как нам сказали, лучше, чтобы это все как можно меньше внимания привлекало, – и тогда этот обмен или его освобождение какими-то другими способами будет более реальным. Но месяцы шли, ничего не происходило, и после того, как стало ясно, что Минская группа в течение более чем полугода не может тоже ничего решить, мы решили сосредоточиться на медийной части процесса», – рассказал Денис Козловский.

По данным представительницы Украины в гуманитарной подгруппе Минских переговоров Ирины Геращенко, Игорь Козловский – один из 118 гражданских и военных заложников, содержащихся на неподконтрольных Украине территориях. И количество таких задержанных, особенно – гражданских, по словам Геращенко, в последнее время растет.

​Кроме содержащихся в зоне конфликта, есть также еще одна группа заложников, которых правозащитники называют «узниками Кремля». По данным правозащитников, сегодня известно о 44 таких лицах: из них 15 заключены в России, еще 29 – в аннексированном Россией Крыму.

На этой неделе представители Украинского Хельсинкского союза по правам человека, Харьковской правозащитной группы и медийной инициативы за права человека представили свое видение стратегии возвращения этих людей домой.

О том, что она собой предполагает и означает ли отказ от «минского формата», Радiо Свобода рассказала юрист Украинского Хельсинкского союза Надежда Волкова.

– Мы понимаем, что за «Минск» будут очень держаться по каким-то мотивам, о которых мы можем только догадываться. Но мы и не предлагаем заменять «Минск» полностью. Мы предлагаем только формат обменов, гуманитарные вопросы освобождения наших граждан вывести в другую плоскость.

Статус дает определенную защиту. Если эти люди – заложники в смысле «антитеррористической операции», то их защищает только национальное законодательство, а если эти люди, например, гражданские, но уже в вооруженном конфликте, то они находятся под защитой международного гуманитарного права и Женевских конвенций, а она (защита – КР) – гораздо мощнее. И те люди, которые пытали заложников, удерживали их в плохих условиях, не кормили, заставляли рабски трудиться, должны понести ответственность.

С другой стороны, и мы имеем несколько таких дел, когда люди, которые возвращаются из плена, могут стать предметом судебного разбирательства украинских правоохранительных органов за участие в террористической организации, например, или за измену. И вот человек провел там два года в плену, возвращается, а ему здесь говорят, что ты предатель, ты ремонтировал там кому-то компьютеры, тебя заставляли это делать, или под пытками ты что-то сделал, что наши органы могут расценивать как соучастие или сотрудничество. Но если человек военнопленный по статусу или заложник в соответствии с международным гуманитарным правом, он защищен от таких преследований. Это не значит, что он не может быть привлечен к ответственности, но порог доказательства вины – гораздо выше.

– А кто должен быть сторонами этих переговоров?

– Сторонами этих переговоров должны быть стороны конфликта, по нашему мнению, а это Украина и Россия. И привлекаются страны-гаранты так же. Этот механизм на самом деле прописан в Женевских конвенциях.

– Первые лица Украины и иностранные политики тоже неоднократно подчеркивали, что альтернативы Минску нет. Но насколько я слышала заявления правозащитников, тему задержаний в Крыму там, например, не обсуждают. Политзаключенных обсуждают, но не всех. Могли бы вы описать, о ком там сейчас договариваются, а о ком – нет?

– На самом деле «Минск» касается только тех людей, которые находятся на территории ОРДЛО. Площадки для переговоров по узникам, которые находятся на территории Крыма и России, пока нет. И это большая проблема.

Необходимо большее давление, большее влияние, чтобы как-то «разрулить» эту ситуацию и договариваться. Здесь, как мы считаем, нужна очень мощная поддержка Запада, но такое впечатление, что Запад не уверен, что именно они должны поддерживать: нет каких-то правил, которые можно навязывать России и требовать, чтобы Россия придерживалась, нет предмета договоренностей.

– В медийной инициативе за права человека отметили, что их перечень политзаключенных и обнародованный в тексте резолюции отличается (в частности, среди трех фигурантов дела так называемых «крымских диверсантов» упомянут один Евгений Панов, и еще нескольких людей нет). С чем это может быть связано? И что это, собственно, значит?

– Мне трудно сказать, почему именно эти имена упущены, но имя Артура Панова там фигурирует. Наверное, это – осторожность, наверное, это – неуверенность какая-то, возможно, об этих делах мало кто знает, об этих делах мало говорят, нет какой-то общественной поддержки. Второй вариант – что эти парламентарии об этих людях никогда не слышали, и поэтому им было сложно решить.

– Какое практическое воплощение может иметь резолюция Европейского парламента? Насколько она обязательна для исполнения и для кого?

– С точки зрения моей работы, например, Станислав Клых – наш клиент, я веду его дело с коллегами в Европейском суде по правам человека. Мы подготовили жалобу, и это будет большой поддержкой, очень убедительным аргументом для Европейского суда, там действительно нарушены его права.

Вообще резолюции носят рекомендательный характер для государств. И мы все понимаем, что Россия все не бросит и не начнет выполнять эти рекомендации. Но именно в таких аспектах, как судебные дела, они имеют достаточно серьезный вес.

И у нас есть Международный уголовный суд сейчас. Мы готовим представление туда, собираем информацию, пытаемся документировать все преступления и отправляем туда в надежде, что они откроют производство.