«Это нормально – не хотеть ходить строем»

1 апреля начинается весенний призыв в Российскую армию. К этому дню готовятся не только военкоматы, но и Движение сознательных отказчиков от военной службы. Основанное в Петербурге учительницей Еленой Поповой и ее единомышленниками движение помогло сотням молодых людей, не желающим служить, отправиться на альтернативную службу, получить отсрочку или полное освобождение от призыва.

Закон об альтернативной гражданской службе был принят в 2002 году, прошло уже 15 лет, но воспользоваться правом на прохождение АГС удается далеко не всем. И местные власти, и призывные комиссии изобретают различные способы давления на призывников, пользуясь тем, что юноши не знают, как оформлять документы, и боятся перечить суровым взрослым людям. В документальном фильме Татьяны Чистовой "Убеждения" рассказаны истории призывников, которые так или иначе идут на конфронтацию с государством, чтобы не служить, но в конце концов добиваются своего, в том числе и с помощью Движения сознательных отказчиков.

"Стоит ли покупать военный билет?", "Пришла повестка – что делать?", "Пришел полицейский – что делать?" – на эти вопросы отвечают активисты движения, которые проводят мастер-классы по освобождению от призыва.

Одна из последних дискуссий посвящена тому, что во время медицинского освидетельствования призывников заставляют раздеваться догола и разгуливать в трусах, даже при осмотре у окулиста или стоматолога, оставлять личные вещи без присмотра в отдельном помещении и отвечать на личные вопросы, касающиеся здоровья, в присутствии посторонних. Все эти призванные унизить призывника мелочи противоречат законам и Конституции России.

В преддверии весенней призывной кампании 2017 движение составило список нарушений со стороны военкоматов, где вопреки закону изымают паспорта у призывников, не пускают на заседание комиссии представителей призывника даже по доверенности, запрещают осуществлять фото- и видеосъемку и пользоваться телефонами. Все незаконно, и подготовлен образец жалобы, которую можно направить в прокуратуру.

Координатор движения Елена Попова рассказала Радио Свобода о своей работе и взглядах.

– Когда вы заинтересовались этой проблемой?

– Когда преподавала в школе. Я читала "Новую газету", статьи Анны Политковской, ревела и думала: "Вот мои мальчики растут, и через некоторое время происходит этот ужас, ужас, ужас. Что-то нужно делать". Я начала этой темой заниматься, сделала для себя много открытий и решила, что нужно помогать людям оставаться свободными, не попадать в это рабство. Со временем стала смелее и гораздо радикальнее.

– Вы против службы в любой армии или именно в российской?

– Я считаю, что любая армия, даже самая распрекрасная, – это плохо. Я не верю в то, что армия несет безопасность. Это предмет веры – является ли наличие армии гарантией безопасности или не является. Большинство людей верит в то, что армия дает безопасность. А я не верю. Я думаю, что это иллюзия.

– Даже профессиональная армия?

​– Чеченскую войну вела профессиональная армия, и не было человека страшнее контрактника. Конечно, лучше, когда призыва нет, потому что призыв – это навязанная человеку несвобода. Но это не с точки зрения профессиональности или непрофессиональности. В российской армии тоже контрактники есть, другой вопрос, как они туда попадают и в каком положении находятся. Чем больше я вникаю, тем больше становлюсь антиармейским, пацифистским человеком.

– Вы работали в организации солдатских матерей Петербурга, а потом решили основать свою группу. Почему?

– Я ушла из организации, но продолжаю общаться, там много людей, которых я люблю и ценю. Просто у нас немножко разные подходы. Они занимаются правозащитой, а мне стало интересно продвигать вещи, связанные с отказом от военной службы. Сначала возникла группа во "ВКонтакте", мы ее назвали "За альтернативную гражданскую службу". Конечно, это лукавство, я не за альтернативную службу, я против любой службы. Но я за то, чтобы этот инструмент использовать. Постепенно появились ребята в разных городах, с которыми мы вместе это продвигали, кто-то отпадал, кто-то примыкал. Мы поняли, что многое можно делать онлайн, даже не нужен офис. Использовали методику, которая была наработана "Солдатскими матерями Санкт-Петербурга", стали снимать ролики. Мы поняли, что нужно говорить не просто с мамами, которые хотят защитить своего ребенка, а с самими ребятами, чтобы они заявляли свою позицию.

– Кто к вам обращается и какие мотивы? Преимущественно это верующие люди, которые не хотят брать в руки оружие, диссиденты, не желающие служить в путинской армии, или молодые люди из субкультур?

​– Люди вообще не должны объяснять, почему они не хотят в армию! С точки зрения здравого смысла, человек не должен объяснять, почему он хочет в армию. На самом деле это нормально – не хотеть ходить строем, это нормально – не хотеть жить в казарме, это нормально – говорить человеческой речью, а не "так точно". Как в КГБ спрашивали: "Кто вас научил этому диссидентству?" – "Вся мировая и российская литература!" Это они мне должны обосновать, почему человек должен урезать свою свободу, ради чего? Если ты видишь, ради чего ты готов урезать свою свободу, то это твой выбор.

Люди очень разные. Идейных пацифистов, которые говорят о том, что армия не нужна, не так много. Человек может не иметь сформировавшейся позиции в 18–20 лет. Большинство людей просто не хотят участвовать в том, чего они не понимают, делать то, чего они не понимают, да еще и с ограничением свободы и безопасности. Конечно, далеко не все они пацифисты в классическом смысле.

– Преодолевать сопротивление системы, доказывать свою правоту призывным комиссиям приходится каждый раз мучительно? Или ситуация по регионам отличается?

– Во-первых, регионы разные. А во-вторых, нет ничего мучительного. Моя задача в том, чтобы молодой человек максимально нетравмирующе для себя прошел эту процедуру, чтобы он из этой ситуации вышел сильнее, а не сломанным, чтобы он понял: да, есть люди, которые совершенно дикие вещи говорят в призывной комиссии. Пусть говорят, нужно оставаться при своей позиции. Важно, чтобы человек перестал бояться, стал сильнее, освободился от них и уже в этот момент победил.

– А есть случаи поражения, когда человек пытается освободиться от армии, но под давлением военкомата и родителей идет служить?

– Есть. Кто-то устает, ему кажется, что проще отбарабанить и уже не париться. Был у нас идейный парень, анархист, но там маленький город, надавили на маму, начались звонки на работу. Это называется профессиональное сгорание, он устал, по-тихому ушел в армию. Слава богу, скоро закончится, там все спокойно у него. Очень часто, когда человек психологически не готов к сопротивлению, он уходит.

Я сначала возмущалась, потом поняла: мне легко говорить, у меня нет такого бэкграунда. У всех же разный бэкграунд. У кого-то было насилие в семье – откуда взяться смелости? И это очень тяжело. Эти ребята часто уходят в армию и потом оттуда пишут, смотришь историю переписки во "ВКонтакте", человек все знал, он думал не идти, но почему-то не хватило духу. А теперь надо вырываться из армии, потому что у него тяжелое психологическое состояние. А здесь тоже нужна борьба, нужно подать рапорт, нужно выдержать давление офицеров, которые будут нести чушь всякую в ответ. Оттуда вырваться тяжелее, чем просто не пойти. Иногда дотягивают, иногда выходят травмированными, психологически сломленными. По-разному.

– Вспомните случай самой яркой победы?

– Мы очень гордимся Витей из Карелии. Глава района говорила ему: пока я глава района, альтернативной гражданской службы не будет. Казалось бы – все, стена бетонная. А он прошел в Петрозаводске в доме-интернате альтернативную службу, теперь работает во Дворце культуры. Мне кажется, что это очень хорошо.

– Видел у вас в группе рекомендации для гомосексуалов. Можно предположить, что геям легче всего, потому что сама армия не хочет их брать. Но в фильме "Убеждения" есть сюжет о молодом человеке, Иване, – он и гей, и антивоенный активист, а призывная комиссия отказывается отправить его на альтернативную службу. Это из ряда вон выходящая ситуация?

​– Мне кажется, это вопрос амбиций. Они привыкли, что решают чью-то судьбу. А вдруг приходит какой-то пацан и говорит: ни фига, не вы решаете, а я решаю. Их это с точки зрения амбиций задевает. Они не могут переступить через свою надуманную гордыню и дать заключение. Мне кажется, что это психологические, личностные моменты. Причем очень часто это именно не военкоматы, потому что они прекрасно понимают, что придется судиться, юриста отправлять в суд, а это главы или замглавы районов, которые воспринимают это именно как непокорность.

Мне многие ребята пишут, спрашивают, следует ли им писать в заявлении на АГС о своей сексуальной ориентации. Мне кажется, не нужно: все-таки это не убеждения, потому что человек может быть запросто геем и при этом милитаристом в душе. Другой вопрос, что при общей гомофобной ситуации в российском обществе понятно, что со стороны ЛГБТ-сообщества к армии более настороженное отношение.

– Есть ли какие-то особенности у весеннего призыва 2017 года?

– Единственное изменение – это то, что в законе о воинской обязанности и военной службе раньше отсрочка для учащихся колледжей была только до двадцати лет и многие не успевали доучиться, а теперь с 1 января 2017 года эти ограничения убрали, то есть они могут быть до конца колледжа.

– Пришла повестка молодому человеку, который служить не хочет. Что ему делать?

– Я всегда говорю, что лучше сделать первый ход и, не дожидаясь повестки, направить заявление на альтернативную гражданскую службу. А уже за это время собирать документы о состоянии здоровья, хотя, конечно, не у каждого человека есть медицинские основания для освобождения. Нужно взять инициативу в свои руки. Не прятаться от повесток, а продумать тактику. Основные инструменты – это право на замену военной службы на альтернативную гражданскую и право на освобождение по состоянию здоровья. Естественно, право не быть призванным насильственно: нельзя никого брать и тащить в военкомат. Когда человек понимает это, легче выстроить свою стратегию. И на любой стадии можно подать в суд и остановить призыв.