«Восток в миниатюре»: польские путешественники по Крыму. Крымские караимы

В 19 веке Крым стал местом настоящего паломничества вояжеров, путешественников и туристов самых разных национальностей. «Востоком в миниатюре» назвал Крым Адам Мицкевич. Мы завершаем цикл материалов о польских путешественниках по Крыму и напоследок предлагаем вашему вниманию описание крымских караимов.

​Отличия караимов от евреев составляли едва ли не главный предмет интереса польских вояжеров, которые, впрочем, все равно пользовались в своих произведениях именно еврейской терминологией (например, называя кенассу синагогой). Как писал в письме Генрик Жевуский,

«караимы являются самыми чистыми исповедниками закона Моисеева, свободного от всяких предрассудков синагогальных, гостеприимные, толерантные, стремящиеся к Свету и одновременно знакомые с европейским образом мышления, хотя так отличающиеся от нас своими обычаями».

Вот что вспоминал Карл Качковский:

«Молодой раввин проводил нас в синагогу. Небольшое здание, но чистое, и все в нем в порядке. Между нами состоялся разговор об их секте. Раввин рассудительно, со знанием и уверенностью говорил на караите о своем и еврейском вероисповедании».

Эдмунд Хоецкий уделил описанию еврейско-караимских различий гораздо больше места.

​«Евреи той секты полностью отличаются от своих единоверцев одеждой, обычаями и учтивостью. Караиты выводят свое название от слова кара, что означает письмо. Вроде их назвали так потому, что они дословно придерживались письма и не воспринимали, как евреи талмудисты, или раввинисты, уважения к талмуду или толкованиям раввинов. По той причине евреи считали их отступниками и сектантами вместе с саддукеями. Однако ученые христианские писатели, которые полностью заслуживают доверия, уверяют, что уже в средние века караиты полностью отступили от науки саддукеев, а отец Бартолоччио утверждает, что они не признают ничего, кроме пяти книг Моисея. Кроме главных пунктов веры, упомянутых выше, караиты отличаются от раввинистов в литургии, употреблении пищи и степенях родственных отношений, запрещающих заключение брака. Кроме того, некоторые различия есть в их гражданском праве».

Довелось Хоецкому также побывать в доме местного раввина:

«Дом раввина стоит на небольшом возвышении сразу рядом с караитской синагогой; посреди нищих изб заброшенной крепости путешественник с изумлением заходит в украшенную комнату с застеленным ковром паркетом и потолком с золочеными клеточками. Во дворе находится синагога, поставленная параллелепипедом, извне обнесенная таким забором, что с улицы ее невозможно увидеть. Внутри чрезвычайная чистота и простота, на алтаре, расположенном в глубине, лежат в бархатных, шитых серебром футлярах Святые Писания из пергамента».

Еще больше внимания еврейско-караимским отличиям уделил Антоний Марчинковский. Кроме общих фраз о признании караимами только Писания и непризнании традиции, путешественник составил такой перечень отличий:

​«Караимы имеют свои отдельные церемонии при богослужении, свой отдельный способ обрезания, другой способ считать месяца, другие правила празднования религиозных торжеств, приема пищи и свои отдельные поводы для расторжения брачных отношений. Караимы имеют право иметь четыре жены, охотно ограничиваясь одной. Отличаются от евреев раввинистов тем, что не имеют кагала. Все те различия в исповедании, поддерживаемые фанатизмом, так отделили евреев от караимов, что одни с другими не вступают в брак и даже брезгуют рядом трапезничать».

Святилище караимов, по воспоминаниям вояжера, содержало

«7 ламп, в память 7 дней творения. Библии еврейские были лондонского издания. Два пышных манускрипта Библии связаны в свитки и хранятся в бархатных футлярах с серебряными украшениями».

Раввина же, «о котором упоминают все путники», Марчинковский в тот день не встретил. Побывала в кенассе и Елена Скирмунт:

«Хотя и бледные, но все же прекрасно орнаментированные ковры по восточному обычаю покрывают весь пол храма; с потолка свисает семисвечник; стены пустые, нигде нет ни скамейки, ни сидения, только у алтаря стоят две опустевшие возвышения, в то время как на полностью открытом нашим взглядам алтаре мертвенно царствуют суровые знаки десяти заповедей».

Видел раввина и кенассу снаружи также и Адам Сераковский:

«Нынешний раввин носит бородку и усы а-ля Генрих IV и выглядит как чернокнижник. Показал нам две шестисотлетние синагоги, и очень старую, вырубленную в скале судебную залу и тюрьму».

Немало места посвятили польские вояжеры и описанию караимских занятий. Карл Качковский записал, что днем в Чуфут-Кале остаются

«одни только женщины и небольшое количество мужчин. Остальные в городе. Изо дня в день они спускаются в Бахчисарай, где имеют свои лавки или какое-то занятие».

Эдмунд Хоецкий охарактеризовал караимские занятия следующим образом:

«Обычно бедные с утра до ночи кроваво работают ради выживания всей семьи. Больше всего среди них извозчиков, некоторые немного торгуют, богатые имеют собственные магазины. Никогда ни клятва, ни угроза не могли ни одного из них заставить заняться некоторыми подлыми ремеслами, которыми часто не гнушаются евреи. Крымские караиты, обитавшие в Одессе, работали в оптовой торговле, и некоторые из них нажили значительных состояний, однако живут в почете у всех купцов и известны своей честностью».

Антоний Марчинковский заинтересовался занятиями караимов еще во время пребывания в Евпатории.

«Торговля всего Крыма находится, главным образом, в руках караимов; причиной тому является совершенное знакомство с местностью, капиталы и трудолюбие, никто другой без их помощи торговать не может. Караимы занимают земли, на которых создают виноградники. Производят торг вином с Херсоном, Николаевом и Харьковом. Торговля вином доходит до почти ста тысяч рублей серебром. Другие караимы занимаются земледелием и разведением овец».

Что касается караимской традиционной одежды, то Эдмунд Хоецкий кратко записал: «Их одежда мало отличается от татарской». Антоний Марчинковский был значительно детальнее:

«Волынские караимы носят бороду и пейсы, но одеваются как литовцы, по-польски, так, как чиншевая шляхта. Новороссийские караимы, будучи крымского происхождения, одеваются по-татарски и живут, как татары, наряд их обычно состоит из длинной матерчатого шлафрока, подпоясанного широким ремнем из ясного шелка, на который надевается суконное платье с широкими рукавами на манер поповской рясы. На голове – овчинная шапка. Старшие носят бороду, младшие бреются. Некоторые молодые или целиком, или частично одевается по-европейски. В таких городах, как Николаев или Одесса, одеваются по-европейски, оставляя, однако, свои круглые шапочки, отличающих их от других народов».

Анна Воланьская-Дзедушицкая наблюдала на Чуфут-Кале

«какого-то господина с длинной седой бородой, в чистом халате с широким ремнем и разновидностью ермолки на голове».

Ко времени пребывания путешественников эпохи Романтизма в Крыму вопросы, связанные с караимами, были широко обсуждаемыми в польском обществе. Так, например, Карл Качковский говорил чуфуткальському раввину:

«Сожалею, что вы не знали Чацкого, который о вас писал так основательно, а в некоторых местах с гордостью. Тогда бы вы его полюбили. Думаю, вам хорошо будет познакомиться с произведениями Чацкого о евреях».

Также вояжеры не обходили молчанием и современное им состояние караимского населения. Вот что писал Эдмунд Хоецкий:

«Старейший их раввин постоянно проживает в Чуфут-Кале, и в чрезвычайных случаях караиты из Одессы, Волыни и Подолья приходят к нему за советом. В Галичине правительство освободило их от налогов, обязательных для евреев, и предоставило права, которыми пользовались христиане».

Но к началу ХХ века город Чуфут-Кале полностью опустел. Анна Воланьская-Дзедушицкая увидела лишь один дом и

«пару женщин и девушек с непокрытыми лицами сильно семитского типа. И что узнала? Это был единственный дом и единственная семья, живущая в целом Чуфут-Кале!».