Письма из оккупированного Донбасса. Шлемоносец

Мне сегодня подарили шлем. Даритель был очень выпившим, и в порыве пьяной щедрости сказал, что хочет подарить мне «шляпу». Он долго рылся в шкафу, а потом достал настоящий танковый шлемофон.

Шлем был отчего-то потертым и выгоревшим будто от солнца снаружи, но чистым внутри. Как такое может быть? С кожаными лямками, овчиной и по-настоящему тяжелый. Я спросил: «Трофейный?» И все дружно засмеялись. Я шел по городу с настоящим танковым шлемофоном в руке, будто с сумкой, и прохожие смотрели на меня, испытывая определенный разрыв шаблона: идет по городу человек в штатском и несет в руке, будто хозяйственную сумку, танковый шлем.

Я думаю, война прошлась по очень многим из нас равнодушным и безжалостным катком. Не бывает война «просто», даже если не иметь к ней почти никакого, как кажется, отношения. Буквально вчера паренек рассказал мне, что год назад его мать погибла под Миллерово – водитель заснул за рулем, погибли 6 пассажиров маршрутки, все ехали через Россию в Украину в рейд за пенсиями, везла их как раз его мать – организатор этой поездки.

Сейчас этот парень и его девушка ждут ребенка. «Я успел познакомить мать со своей девушкой», – говорит он.

Это о войне? Будто бы нет. Но именно эта история приходит мне в голову первой.

Приятная молодая женщина рассказала мне как-то просто к слову, будто совершенно не об этом, как год назад была ранена очередью из автомата с блокпоста под Алчевском в проезжающий мимо автобус. Она сидела сзади, она всегда там сидит. Под лопатку попали осколки, ей делали операцию, лечили. Она толком не может сказать, почему очередь пустили по их автобусу, она так ездит каждый день на работу:

«Им как раз дали зарплату, тот, что стрелял, был пьяным».

Я ездил год назад много раз этим маршрутом и хорошо помню тот блокпост. До сотни автобусов едет мимо каждый день. Почему именно ей так «повезло» ­– операция, долгое лечение, восстановление, последствия.

«Только мне не повезло во всем автобусе. Я всегда на эти места сажусь…»

Сегодня работники местной таможни вспомнили эпизод, как задержали семью, у которой в заплечном рюкзаке трехлетнего ребенка нашли боевую гранату. Начали обыскивать, когда занервничал отец.

«В Россию везли, в подарок».

Говорят, сейчас идет мощный транш оружия – для продажи отсюда. Все такое вот, «трофейное», что жжет карман, что нужно куда-то пристроить, желательно, с выгодой…

Год назад наш участковый сказал мне:

«А вы не боитесь, что соседи бросят вам ночью в окно гранату?»

Речь шла о конфликте с соседями, который я сам разрешить не мог, и жена, пойдя мне наперекор, вызвала участкового. И как ни странно такая вот чудовищная фраза звучала вполне логично из уст работника «правоохранительных органов» – как рассмотрение всех возможных исходов конфликта: замните дело, иначе вам же будет хуже. От этих же соседей я слышал угрозы о том, что приедут ребята и «поговорят», «муж работает в «МГБ» («Министерство госбезопасности») и прочее. Как в 90-е, когда было модно и необходимо иметь свою «крышу».

Буквально вчера я услышал о том, что за такие отсылки к работающим и служащим родственникам наказывают – за год местная «армия» стала похожа на чуть напуганного и очень дорожащего своим местом набриолиненного конторского клерка. Торопливые и тихие «военные» утром и вечером спешат на «работу» и с работы. Кто-то дослуживает контракт, кто-то нашел себя во всем этом и вполне счастлив тому, что эта система для него. А для кого-то это просто опыт, каких бывает в жизни сотни. И этот один из них, не хуже, как кажется, многих пережитых. Я удивляюсь тем спокойным ребятам в форме, которые дают интервью с местного телеканала. Такие рассудительные, образцовые – киногерои. Где же все те, кто стрелял из автомата по рейсовому автобусу, врезался на танке в толпу на перекрестке, задавив насмерть, кто возил матрас на БТР и кичился черепами животных на легковых машинах? Местная «армия» похожа на мощные жернова, перемалывающие все на своем пути. Смог наклониться, принять, подчиниться и поменяться – останешься, нет – выпадешь, как выпадают из поездов на ходу. И никому былые заслуги не нужны. Ни смелость, ни что с первого дня, ни ранения. Важно четкое выполнение кем-то установленного порядка, исполнительность, готовность безропотно и молча принимать ни в хвост, а в гриву.

Это странная трансформация. Никто не ждет патриотизма – нужна исполнительность и терпение. И в такой вот обновленной «армии» все меньше старожилов, тех, кто пришел туда в мае 2014 и продержался до сегодняшнего дня. Они-то как раз оказались не нужны. Никто не удовлетворил амбиций, не оценил по достоинству заслуг. А те, кто не включен никак в «службу» часто просто не готов быть признательным за то, что его защитили, спасли, отстояли… Интересно, если бы меня «защищали» чуточку меньше, вероятно школа возле нашего дома работала бы до сих пор...

Я слушал не так давно выступление перед школьниками местных «военных». И был там такой эпизод, как во время внезапного страшного боя, унесшего жизни боевых товарищей, по дороге рядом со всем происходящим ехал жигуленок. Его остановили, попросили развернуться и отвезти в город раненого. Спросили:

«Что вообще здесь делаешь, бой в десятке метров отсюда, люди гибнут!»

А водитель сказал, что ехал проведать свою дачу… Рассказчику больше всего это запомнилось – как во время боя кто-то просто ехал к себе на дачу, не зная ни о чем. Все штатские, не связанные с местной армией, как тот водитель жигуленка – живут своей жизнью, что-то планируя и воплощая… И война идее часто параллельно с нашей жизнью, рядом, касаясь ее вот так шоково, внезапно, толчками…

Виталий Коршунов, преподаватель, город Луганск

Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции

Перепечатка из рубрики «Листи з окупованого Донбасу» Радіо Свобода