От Лондона до Крыма: как бороться с терроризмом?

В результате теракта в Лондоне в ночь с 3 на 4 июня погибли семь человек, десятки получили ранения. Фургон влетел в пешеходов на тротуаре, затем из него выскочили несколько мужчин с ножами и напали на прохожих. Троих террористов убила полиция, семь человек погибли. Ответственность за теракт взяла на себя группировка ИГИЛ. За две недели до этого, 22 мая, взрывы произошли на стадионе Манчестера во время концерта американской певицы, тогда погибло 22 человека.

На главные вопросы о борьбе с террором по-европейски и по-российски в аннексированном Крыму в эфире Радио Крым.Реалии отвечает заместитель директора Украинского института исследований экстремизма Богдан Петренко.

​

– Почему британские спецслужбы оказались не в силах предотвратить очередной теракт?

– Террористы организуют свои атаки легальными способами: арендовать машину легко, купить нож – не проблема. Получать команды от кураторов из ИГИЛ, благодаря Интернету, проще простого. Отследить всех, кто имеет экстремистские взгляды, практически невозможно. Террористы не собирали бомбу, не искали огнестрельное оружие на черном рынке, таким образом стали почти невидимыми для спецслужб.

– Но при этом нападавшие нанесли потенциально меньший урон, чем могли бы, не так ли?

​– Теракт необязательно предполагает взрыв или стрельбу, главная его цель – вселить в людей страх. 8 июня в Великобритании пройдут выборы, и теперь избиратели вполне могут проголосовать за политиков с более жестким отношением к эмиграции. Вообще, теракт – инструмент слабых, тех, кто не вписался в общество и потому хочет его уничтожить, но не может. Эти люди пассионарны, но их очень мало. Они стараются казаться грозной силой, однако это не так.

​Российский политолог – Екатерина Шульман: «Когда начинаются теракты, как в последнее время в Израиле или Европе – люди с ножиками, с отверткой накидываются в автобусе, въезжают на машине в толпу – это ужасно, это всех пугает. Но на самом деле это признак успешной работы спецслужб. Это значит, что у террористов нет возможности ни достать оружие, ни собрать и пронести взрывное устройство, и они действуют подручными, так сказать, способами».

– Знают ли в Европе, что делать с таким терроризмом?

​– На мой взгляд, европейцы еще не определились с тактикой. Экстремисты добиваются, чтобы демократические государства перестали толерантно относиться к эмигрантам, к национальным меньшинствам. Соответственно, у террора появится больше сторонников, выброшенных на задворки общества. Это чем-то напоминает действие вируса. Если Европа переступит черту ксенофобии ради соображений безопасности, она перестанет быть Европой.

– Борьба с террором в аннексированном Россией Крыму похожа на европейскую?

​– Нет. В Европе всегда защищают общество, а российская борьба с терроризмом – это всегда борьба за государство. Власти запугивают несогласных, чтобы те не решались открыто выступать против произвола. Россия использует террористическую угрозу, чтобы вселять страх в крымчан.

– Но ведь в Крыму часто можно увидеть памятки о том, как вести себя во время терактов. Это не вселяет уверенность в обывателей?

– Ровно наоборот. Все эти памятки, а также регулярные учения ФСБ направлены на создание панических настроений, ощущения, что атака возможна в любой момент. Получается, что теракты в Европе даже помогают российским силовикам обосновывать новые драконовские меры. Крымские татары попали под удар как раз с мотивацией, будто они принадлежат к экстремистским исламским группировкам, хотя очевидно, что это не так. Это можно назвать государственным террором.

(Над текстовой версией материала работал Владислав Ленцев)