«Выйти из российской тюрьмы непросто»

На мартовских акциях против коррупции по всей России задержали 1668 участников. Некоторых, помимо штрафа, арестовали на срок до 15 суток "за неповиновение полиции". "В России происходит ужесточение ограничений свободы мнений и мирных собраний, а также преследование участников антиправительственных митингов", – отмечает международная организация Amnesty International. Ее чешское представительство выступило с технологической инициативой в формате виртуальной реальности, чтобы привлечь внимание к проблеме прав человека в России "новой аудитории".

Я сижу на тюремной койке, напротив меня серийный убийца. Или вор. Без опыта сразу и не скажешь. Слышу звук падающих с потолка тяжелых капель. Сосед по камере встает с кровати и на воровском жаргоне говорит, будто обращаясь прямо ко мне: "Ну что смотришь, молодняк? Не так уж тут и плохо. В конце концов привыкнешь". Это все нереально, – думаю я, – я здесь по ошибке.

Впрочем, так и есть: это 360-градусное видео – виртуальный проект, созданный правозащитной организацией Amnesty International совместно с чешскими разработчиками. Но оно не без сходства с жизнью: покончить с виртуальным заключением и дождаться отмены приговора в этой нереальности тоже непросто. Нажав на кнопку "Выйти из тюрьмы", получаешь единственный ответ: "Выйти из российской тюрьмы не так-то просто".

Проекты виртуальной реальности (VR) как формат визуального сторителлинга все чаще создаются мировыми медиа и разработчиками. С разными целями – зарубежные СМИ, такие, как, например, журналисты The New York Times вместе со своим рекламным отделом, работают с форматом VR для создания иммерсивных мультимедийных историй, в том числе рекламных, а международные некоммерческие организации – для привлечения внимания к глобальным социальным проблемам, в том числе нарушению прав человека.

Одна из ключевых проблем, возникающих при создании таких медийных форматов, – конфликт документальности и симуляции, объективной реальности и режиссирования материала. По словам координатора AI в Чехии Мартина Балкара, в российском интернете после публикации Prison Exit в сетях развернулась бурная дискуссия о локации, условиях съемок и о том, кто играл "сокамерников" активистов Ильдара Дадина, Дарьи Полюдовой, Рафиса Кашапова и эколога Сергея Никифорова, признанных Amnesty International "узниками совести":

– Мы сразу объявили о том, что съемки проходили в пражском психиатрическом госпитале. Как вообще можно подумать, что мы снимали это в российской тюрьме – как туда попасть? Но мы пытались приблизиться к реальности – один из актеров делал татуировки, точно такие же, какие бывают у российских заключенных. Нам помогали трансформировать некоторые помещения в этом госпитале, чтобы они были похожи на тюрьму. Мы пытались воссоздать подлинную атмосферу, воспроизвести реальную обстановку и попробовать передать чувства российских заключенных.

– Какого результата вы хотите добиться?

– Виртуальная реальность понадобилась для того, чтобы обратить внимание новой аудитории – молодого поколения – на проблему с правами человека в России. Кроме того, на сайте проекта мы собирали подписи под обращением генеральному прокурору России Чайке с требованием освободить Ильдара. Он, как и другие герои этого проекта, признаны Amnesty International узниками совести. Я не могу утверждать, насколько этот проект поспособствовал освобождению Ильдара, но он был частью общего мирового движения людей, которые боролись за то, чтобы его выпустили. Сейчас мы собираем подписи за освобождение Сергея Никифорова и Рафиса Кашапова. И каждые полгода мы намерены менять примеры на новые, если такие есть или будут. Но прежде Amnesty International должна признать их "узниками совести", то есть мы должны быть абсолютно уверены в том, что эти люди борются за права человека, не являются преступниками.

– С кем вы общались в России, чтобы добиться документальности?

– Мы сами отсмотрели часы видео на YouTube и разговаривали с русскими, живущими в Праге. Потом мы показывали его жене Ильдара (Анастасии Зотовой – РС) и его друзьям. И после освобождения Ильдара она приезжала в Чехию, мы вместе радовались его освобождению.

Макс Винценц – один из тех, кто занимался техническим воплощением Prison Exit, в частности съемкой GoPro, следит за статистикой проекта и регулярно публикует информацию о подписанных петициях в сетях.

​За все время существования Prison Exit количество подписей достигло 11 тысяч. При том, что эти цифры говорят об эффективности проекта, реакция на его визуальную составляющую была неоднозначной. Критическую оценку VR-инициатива получила, например, от правозащитной организации "Русь Сидящая". Андрей Барабанов, отсидевший в тюрьме по так называемому "Болотному делу" три года и семь месяцев, говорит, что видео снято неграмотно:

– Мы его разбирали в "Руси", так снимать нельзя. Не знаю, почему они (Amnesty International – РС) не проконсультировались предварительно у тех, кто сидел.

– Какие ошибки допущены?

– В проекте вообще не получилось создать образ смотрящего, который сидит напротив новичка. Сначала он должен был познакомиться, рассказать правила жизни в камере, что можно делать, что нельзя. В 90% случаев это рассказывается нормально. Они обязательно должны сесть за дубок и пить чефир. Такого отношения, как на видео, быть не может. Этот смотрящий говорит, что находится там уже 15 лет. По российским реалиям, новичка не садят в камеру с человеком, который сидит уже 15 лет. Видимо, у авторов было желание продемонстрировать, что российская тюрьма – это абсолютная безнадега, а не показать, как выжить в ней. Они, наверное, отдают предпочтение картинке, нежели содержанию, создавая атмосферу угнетения. Да, это правда безнадега, но все не настолько плохо, себя там можно сохранить.

Мартин Балкар соглашается с критикой, но при этом говорит, что у AI не было задачи рассказать, как выжить в российской тюрьме, они хотели показать, в каких условиях содержатся люди, которые попадают туда за защиту человеческих прав.

– А от представителей российской власти вы не получали комментарии?

– Это очень важный вопрос, потому что, когда мы отправляем письма генеральному прокурору с подписями, мы ожидаем услышать заявление, но в этом случае не получили в ответ ничего. Каждый раз, когда мы пытались договориться о встрече с российским послом в Чехии, нам отказывали. Говорили, что для таких петиций есть специальный почтовый ящик. Мы отправляли письма на официальный адрес, но по-прежнему никакой реакции.

– Как еще технологии могут помочь правозащитникам?

– Надо использовать любые технологии – виртуальную реальность, дополненную реальность, чтобы помочь людям лучше понять проблему и привлечь к внимание новой аудитории. Сегодня мы выпустили ролик c участием "ютьюберов" (чешских популярных блогеров – РС), которые влияют на мнение молодого поколения (видео в поддержку азербайджанских активистов Гияса Ибрагимова и Байрама Маммадова – РС). Через пару часов количество просмотров достигло 36 тысяч. Та же цель была и у проекта Prison Exit – донести до молодых, что значит оказаться в тюрьме по обвинению за выражение своего мнения. Блогеры приняли участие в проекте бесплатно – мы просто объяснили им, почему это важно. И это храбрость с их стороны. Но это редкость и для Чехии.

В 2016 году AI создала еще одну VR-платформу – "Страх перед небом" – о войне в Сирии. По словам ведущих создателей VR-проектов, виртуальная реальность может помочь изменить человеческое восприятие многих историй, которые, вероятно, заслуживают большего сопереживания и вовлеченности.