Забытая победа: поход Болбочана на Крым. Альма и Бахчисарай

22 апреля – особая дата в украинской военной истории. В этот день в 1918 году войска Петра Болбочана прорвали большевистские укрепления на Чонгаре и двинулись на освобождение Крыма. К 99-летию одной из самых выдающихся кампаний Украинской революции предлагаю вашему вниманию цикл «Забытая победа». В этот раз речь пойдет о взятии и оставлении Бахчисарая.

С предыдущим материалом цикла «Забытая победа» можно ознакомиться здесь. ​

Подготовка к дальнейшему наступлению на Севастополь началась с очередного украинско-немецкого инцидента. Вернувшись после полудня 24 апреля из городской думы на железнодорожный вокзал, Петр Болбочан застал там немецких представителей, от имени своего руководства требовавших немедленного прекращения всех наступательных операций, угрожая в противном случае силой задержать украинские войска. Не решившись на открытое противостояние, командующий Крымской группы дал немцам согласие на прекращение операций до момента прибытия в Симферополь лично Роберта Коша, на переговоры с которым возлагал надежды. Одновременно он отдал тайный приказ Всеволоду Петриву несмотря ни на что продолжать движение по горным тропам на Бахчисарай, а имеющуюся в столице Крыма пехоту посадил на автомобили. Как писал об этом Борис Монкевич:

«В то время группа имела много авто, и к тому получила еще их достаточно в Симферополе, так что смело могла взять до тысячи человек и бросить их в каком-либо направлении. Кроме того, на буксир взяты горные пушки, которые как раз были пригодны для операций в этой местности. Конница Группы, усиленная добровольцами, имела до полутора тысяч сабель. Таким образом, усиленная пехотой на авто, пушками и бронемашинами конница была бы способной к самостоятельному продолжению операций до того момента, когда прибудет генерал Кош».

Но не тут-то было. Немцы заблокировали пути и потребовали, чтобы ни одно из украинских подразделений, находящихся в Симферополе, не покидало города. Более того, немецкая стража была выставлена у украинских автомобилей, сорвав планы Болбочана бросить мотопехоту на помощь коннице. Вечером в крымскую столицу прибыл Кош со своей 15-й дивизией ландвера, и это событие показалось Генштабу в Берлине настолько важным, что о нем было сообщено иностранным журналистам, и на следующий день о прибытии Коша написала «The New York Times». Вопреки ожиданиям Болбочана, немецкий генерал сразу потребовал от украинцев оставить город, ссылаясь на то, что Брестский мир ничего не говорит о принадлежности Крыма Украине. Переговоры были назначены на следующий день, а пока кайзеровские войска начали медленно занимать правительственные здания Симферополя, а Крымская группа – отходить к железнодорожному вокзалу. Таким образом, на севастопольском направлении свободно продолжали действовать лишь кавалерийские отряды Петрива да бронепоезд Павла Шандрука с пехотным прикрытием, также успевшим покинуть столицу.

Между тем передовой 53-й пехотный полк ландвера выступил из Симферополя, достиг станции Булганак (ныне – Чистенькая), где был контратакован большевиками, атаку отбил, но вынужден был остановиться до следующего дня.

Утром 25 апреля украинские войска одержали еще несколько побед, как оказалось впоследствии – последних. По воспоминаниям Шандрука,

«Я был удивлен, когда атаман Болбочан приказал мне не продвигаться дальше, зато позволить немецкому бронепоезду пройти, а потом вернуться в Симферополь. Немецкий бронепоезд проследовал мимо нас на рассвете в направлении на юг, но не достиг станции Альма из-за сильного артиллерийского огня «красных» как с бронепоезда, так и с полевых позиций. Командир немецкого бронепоезда обер-лейтенант Шмидт (я встретил его снова в 1944 году, он был майор в отставке и немецкий комендант в городе Скирнивице в Польше) попросил помощи. Я приказал выступить, и оба наши поезда заставили большевиков отступить».

Воспользовавшись случаем, конный крымско-украинский отряд сотника Андриенко при поддержке бронепоездов внезапным наскоком захватил Бахчисарай. Туда же был переправлен и Волонтерский курень 2-го Запорожского полка, очевидно, разместившийся на бронепоезде. Никифор Авраменко вспоминал:

«Бывшая столица крымских ханов была грязным городком с узкими улицами. Ханский дворец – широкий приземистый дом, крытый черепицей, с маленькими окнами, посреди красивого сада. Можно было любоваться удивительными рисунками художественной резьбы… Я видел с гор Черное море, что в ту пору незаметной полосой отделяется от горизонта. Еще полтора часа марша откроет внизу замечательное крымское побережье».

Параллельно развивалось наступление на юге. Передовые отряды Петрива достигли деревни Черкез-Кермен (ныне не существует) под самым Севастополем, отдел бронеавтомобилей «Пежо», которые наконец-то забрали из Джанкоя, доехал до деревни Шумы (ныне – Верхняя Кутузовка), а 4-я гайдамацкая сотня захватила склад оружия в Козьмо-Дамиановском монастыре, попутно разогнав его российских защитников. Вот как об этом писал Петрив:

«Из Козьмодемьянска пришел целый воз ружей и два пулемета… При занятии Козьмодемьянска 4-я сотня без всякого приказа разоружила и разогнала на все четыре стороны какой-то российский офицерский отряд, который был там… С телегой и донесениями приехала татарско-украинская стража и с десяток проводников без оружия «для присоединения к другим татарским частям под присмотр», как писал начальник «Козьмодемьянского» отдела, жалуясь вместе с тем на то, что не может справиться с 4-й сотней, решительно не слушающейся приказов не задевать «антибольшевистской» организации. Пишу в ответ, что борьба нами ведется пока в плоскости скорее национальной, чем социальной, а потому все российские формирования на территории, занятой полком, должны быть разоружены и разогнаны, если нет возможности их интернировать».

Но на этом успехи закончились. Отрезанные от главных сил в Симферополе и испытывающие недостаток патронов и топлива, бронепоезд Шандрука с приданными ему силами того же 24 апреля получили приказ вернуться из Бахчисарая в столицу. Конница Андриенко, учитывая резкое изменение ситуации, также оставила город. Монкевич пребывал в отчаянии:

«Между тем вернулись бронепоезда из Бахчисарая, гарнизон которых с жаром рассказывал об успешных боях с врагом, о встрече с энтузиазмом наших войск населением, которое помогало армии, чем только могло, и делало это с большой охотой. Отдел увеличился в несколько раз. Каждый бронепоезд на позиции имел в своем распоряжении по несколько сотен добровольцев татар, которые искренне помогали украинской армии… Принимая это во внимание, смело можно было рассчитывать на успешные операции украинских войск против Севастополя и одновременно против Ялты. Рассказывали о том отчаянии, которое окутало население, когда оно узнало, что бронепоезда отходят назад в Симферополь и покидают их. Больно было смотреть на их горе, когда они узнали, что большевики готовятся вести контрнаступление на Симферополь. Ясно было, что с уходом бронепоездов населению самому не под силу будет справиться с этим наступлением. Конница в это время вела упорный бой с врагом в направлении Ялты с успехом по нашей стороне, но отступление бронепоездов и отдела пехоты, который был у бронепоезда, ухудшил ее положение. Местное горное население плакало, глядя на поворот украинского войска, и пряталось с семьями в горах, опасаясь мести большевиков».

Но немцы не заняли брошенный украинцами Бахчисарай, зато сосредоточили свои силы в Симферополе. В результате большевики не только смогли восстановить свой контроль над той местностью, но и к 26 апреля развернуть контрнаступление до Базарчика (ныне – Почтовое).

Там, в долине реки Альма, через которую проходит единственный удобный путь из Симферополя на Бахчисарай, начали собираться остатки разбитых на севере «красных» частей и прибывшее из Севастополя подкрепление – всего более 10 отрядов численностью около 3 тыс. бойцов с бронемашинами и несколькими десятками пулеметов. Под общим руководством военного комиссара Юрия Гавена большевики создали на Альме укрепленный рубеж, который немцы не спешили атаковать.

«Украинская» проблема для Коша была значительно важнее «большевистской».

Начало серии публикаций здесь.