Накопали на археологов: как из Крыма вывозят культурное наследие

Украина готовит уголовные дела против российских археологов, которые проводят раскопки в Крыму и вывозят находки в Россию. Сейчас в списке нарушителей 35 фамилий, среди них – высшие должностные лица российского государственного Эрмитажа, Московского государственного университета, Института археологии Российской академии наук, Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина.

Как работают археологи в Крыму после аннексии? И что можно сделать, чтобы прекратить незаконный вывоз культурного наследия из Крыма? Об этом в эфире Радио Крым.Реалии рассказывают кандидат исторических наук, начальник Инкерманского отряда Севастопольской археологической экспедиции Эвелина Кравченко и президент украинского представительства Международного совета по сохранению памятников и достопримечательных мест Николай Яковина.

– С нами на связи председатель общественной организации «Зеленый фронт» из Севастополя Сергей Корниенко. Что вы можете рассказать о крымских раскопках?

​Корниенко: Наша организация при Украине активно занималась охраной и лесов, заповедников, и исторического наследия. То, что сегодня творится в Крыму, – это полное варварство. Уничтожаются заповедники, прежде всего «Херсонес Таврический». На территории пляжа «Солнечный», который граничит со стеной «Херсонеса», ведутся строительные работы – экскаваторы роют непосредственно над некрополем, на территории древнего греческого кладбища. Это просто дикость.

– Кто-то пытался обращаться в правоохранительные органы? Они ведь должны на это реагировать.

​Корниенко: Я лично писал в правительство Севастополя и в прокуратуру. Пришли отписки, а ко мне заявились сотрудники ФСБ – поговорить. Вот и все. Причем они разговаривали не только со мной, но и с моими соседями по многоэтажному дому, выясняя, насколько я понимаю, как проще человека ликвидировать. Это нормальная практика с активистами в Крыму сейчас. Единственное послабление – была большая проблема у ФСБшников после неудачного похищения Эрвина Ибрагимова, тогда немножко репрессии приутихли. Власть закрывает рот активистам с помощью ФСБ.

– О каких еще случаях злоупотреблений со стороны оккупационных властей Севастополя вы можете рассказать?

​Корниенко: Застраивается территория Хоры «Херсонеса», дикая Омега, мыса Маячный, где располагался так называемый Херсонес Страбона, в районе аэродрома севастопольского. Также, кроме херсонесского наследия, уже уничтожен памятник Сагайдачному – его снесли и выслали в Харьков. Ликвидирована табличка памятника Голодомору, которая находилась на Доме культуры рыбаков, на площади Свободы в Камышовой бухте. Здесь вся громада украинская собиралась возложить цветы в ноябре каждого года. То есть боятся наших павших, мертвых, которые были убиты когда-то КГБистами. Власть продолжает традиции КГБ.

– Спасибо за звонок, Сергей. Ваши комментарии, Эвелина?

Кравченко: Собственно говоря, по «Херсонесу» почти ничего не изменилось. Проблема пляжа «Солнечный» возникла еще в 2010-2011 годах, когда эту территорию отдали под застройку кооперативу под названием «Беркут». Там участки принадлежали не последним людям, не только из Севастополя. Возбудили несколько уголовных дел, землю попытались вернуть «Херсонесу Таврическому», однако из-за неразберихи с документами ничего не вышло. Проблему так и не удалось решить до 2014 года и, насколько я понимаю, она сейчас переросла в общегородскую. Заповедник, судя по всему, не реагирует.

– Может ли Украина повлиять на то, что происходит с крымскими заповедниками и археологическими памятниками?

Кравченко: Мне не кажется, что публикация имен ученых, которые работают в Крыму, или возбуждение уголовных дел против них, поможет решить проблему. Кстати, список взят из открытого источника – с сайта полевого комитета Российского института археологии. Это владельцы открытых листов, то есть заявлений о возможной работе в Крыму. Среди них есть те, кто не начинал раскопки, кто отказался и так далее. Однозначно называть этих людей нарушителями нельзя.

Вообще, до аннексии украинские ученые позволяли российским работать под своими открытыми листами, чтобы устранять бюрократические проволочки. В 2014 году россияне совершенно искренне предложили обратную схему украинцам, но они не понимали, что в другую сторону в сложившихся условиях это не сработает. В общем, украинским следователям стоит как следует разобраться, кто из российских ученых действительно в чем-то виновен.

– Министерство культуры Украины заявило, что обратится в ЮНЕСКО по этому вопросу. Есть ли вообще способ легально проводить раскопки в Крыму?

Кравченко: С точки зрения международного права – нет. Что бы ни делали в Крыму, для Украины это преступление. Если речь об охране памятников, то преступление – это бездействие. Такая вот правовая дилемма. Сейчас мы даже не можем адекватно оценить масштабы ущерба, который нанесла Россия.

– Спасибо, Эвелина. Насколько своевременна реакция Украины на российские археологические злоупотребления в Крыму, Николай?

Яковина: Любые незаконные действия со стороны страны-агрессора должны считаться преступлением, за это должны отвечать. Потому вопрос о своевременности, на мой взгляд, не так важен – россиян просто необходимо методично наказывать за то, что они творят. Важно не оставить их безнаказанными. К сожалению, обычно украинские власти отмахиваются от экспертного сообщества. Я рад, что ситуация хоть как-то меняется в лучшую сторону, пусть даже спустя три года после аннексии.

(Над текстовой версией материала работал Владислав Ленцев)