«Пекин помогает Путину с Трампом»

Председатель КНР Си Цзиньпин заявил, что никакие изменения обстановки в мире не могут повлиять на хорошие отношения Китая и России. Накануне Владимир Путин наградил ​его орденом Святого апостола Андрея Первозванного. Насколько важной и знаковой оказалась их встреча за несколько дней до важнейшего саммита "Большой двадцатки" в Гамбурге, где обоим лидерам предстоят непростые разговоры с президентом США Дональдом Трампом? И так ли хороши нынешние отношения Пекина и Москвы?

Си Цзиньпин стал третьим иностранцем – и третьим лидером восточного государства, – награжденным орденом Андрея Первозванного. До него этой чести удостоились лишь Гейдар Алиев и Нурсултан Назарбаев. Путин и Си Цзиньпин за два дня визита китайского лидера в Москву подписали несколько десятков соглашений в области финансов, энергетики, транспорта и даже кино- и телепроизводства. Например, в Китае уже в этом году должен появиться российский телеканал "Катюша", который будет вещать на русском языке с китайскими субтитрами. Путин и Си договорились создать совместный фонд для инвестирования во взаимные проекты. На начальной стадии туда вложат один миллиард долларов – с преобладанием капитала китайской стороны.

Однако большая мировая политика на этой встрече оказалась важнее двусторонних финансовых и культурных связей, даже с учетом того, что все усилия Пекина сейчас сосредоточены на реализации китайского глобального экономического проекта "Один пояс – один путь", концепция которого, кстати, была подвергнута косвенной критике Владимиром Путиным во время его последнего визита в КНР в мае этого года.

О подоплеке последних политических договоренностей президента России и председателя КНР в интервью Радио Свобода рассуждает политолог-китаист, руководитель Школы востоковедения при Высшей школе экономики в Москве Алексей Маслов:

​– Поездка Си Цзиньпина в Москву была запланирована давно, и тем не менее, насколько случайно то, что она произошла за несколько дней до важнейшего саммита лидеров стран "Большой двадцатки" в Германии?

– Это абсолютно неслучайно, хотя часто довольно Си Цзиньпин делает такое формальное заграничное турне перед важными событиями и встречами, так случилось и перед прошлой встречей "двадцатки". Но сейчас сторонам было принципиально, чтобы Россия и Китай согласовали позиции как минимум по двум вопросам. Во-первых, по Северной Корее. Судя по всему, на саммите G-20 Москва и Пекин выступят с консолидированной позицией и заявят, что у них есть как минимум план невоенного решения конфликта. И здесь очень важно, что впервые этот план прозвучал не просто на встрече Си Цзиньпина и Путина, а прозвучал впервые от российской стороны, и Китай как бы его формально поддержал. То есть России теперь тоже дано место под солнцем в решении этой проблемы. Второй момент – это то, что стороны выразили общую позицию по Сирии и по Украине. Потому что это будет крайне болезненная тема в Гамбурге – события в Украине. Сегодня было заявлено, что Пекин, по сути дела, поддерживает российскую позицию по Украине. Вот именно ради этого, на мой взгляд, сейчас и происходила политическая часть встречи. Все остальное – это уже вторичные моменты.

– А насколько председателю Си важны предстоящие встречи и переговоры в Гамбурге в конце недели? Причем встречи именно не только его? Или главное для Си Цзиньпина – собственные планы, но не чужие?

– Главный план вообще сейчас для КНР, и для Си Цзиньпина лично, – это продвижение концепции, как стали ее сейчас официально называть, "Пояс и путь". Хотя формально это общекитайский проект, но в реальности это буквально личные амбиции, личный проект Си Цзиньпина. От его успешности зависит то, насколько удачно пройдет 19-й съезд Компартии Китая, намеченный на осень этого года. Потому что в Китае есть и оппозиция тем решениям, которые продвигаются в рамках проекта "Один пояс – один путь". Недовольные говорят о слишком больших затратах, капиталовложениях за рубеж с неочевидной отдачей и с очень большими операционными расходами. Если страны, которые будут участвовать в саммите "двадцатки", поддержат или хотя бы выразят одобрение идеям Си Цзиньпина о реконструкции инфраструктур в мире (что китайцы потом обязательно представят как полную поддержку всех их проектов), вот тогда G-20 в известной степени будет выиграна Си Цзиньпином. Если же прозвучит критика или по крайней мере со стороны мировых лидеров будет умолчание, тогда, конечно, у Китая появится много новых проблем.

Потому что, хотя часто говорят, что "Пояс и путь" – это проект инфраструктурный, что правильно, там все равно очень большую роль играют банковско-финансовые отношения, продвижение юаня в качестве расчетной валюты. Это в том числе и продвижение китайских компаний за рубеж, то есть, по сути дела, захват целого ряда секторов экономики и в США, и в Великобритании, и в Аргентине. В принципе, "Один пояс – один путь" – это прежде всего один из видов экономической экспансии Китая. Что хорошо понимают многие государства, в том числе Индия, которая, например, очень резко выступает против именно такой подачи этого проекта. А Россия, поддерживая отношения с КНР на нынешнем уровне, формально не является частью проекта "Один пояс – один путь". То есть здесь для Пекина важно заручиться поддержкой крупнейших стран мира не только для внешнего продвижения идеи, но в том числе и для "внутреннего политического рынка".

– Все вроде бы положительные итоги предыдущего общения Си Цзиньпина с Дональдом Трампом сошли на нет. "Торговое перемирие" в общем не соблюдается. США собираются продавать Тайваню вооружение, а также Индии – в частности дроны, с помощью которых индийцы смогут следить за китайской армией в Гималаях. Армия Соединенных Штатов готовится проводить военные учения и с Индией, и с Японией. А Госдеп США только что фактически обвинил КНР в торговле людьми. И много еще что можно вспомнить.

– Это абсолютно предсказуемая ситуация, и не надо быть крупным аналитиком, чтобы еще полгода назад предсказать, что так и случится. Позиции и Китая, и США в этом плане просты. Я напомню, что, если выстроить трехэтапную схему развития отношений Вашингтона с Пекином после прихода к власти Дональда Трампа, все было довольно просто. Сначала Трамп довольно жестко в прямом смысле "наехал" на Китай, критиковал его абсолютно по всем позициям – и за действия в Южно-Китайском море, и за то, что Китай оттягивает рабочую силу и средства, и так далее. Потом был второй этап – некоего кажущегося потепления, когда после встречи Си Цзиньпина и Трампа во Флориде Китаю пришлось пойти на некоторые уступки, например, облегчить допуск американских предприятий к китайскому рынку. И все почему-то сочли, что страны помирились, что все будет хорошо!

А сейчас наступает третий этап. Идея США заключается не в том, чтобы как можно заметнее выйти на китайский рынок (он сегодня и не очень выгоден им, кстати говоря), а в том, чтобы все-таки вернуть свои позиции в регионе Восточной и Юго-Восточной Азии и постоянно держать Китай в напряжении, чтобы лидеры в Пекине никогда не могли успокоиться. Чем больше напряжение Китая, тем, соответственно, меньше у него остается сил на развитие проекта "Пояс – путь". Это единственное, что может по-настоящему угрожать экономической и политической власти США в мире – активное развитие этого проекта. Поэтому, я думаю, все это будет продолжаться, то есть будет идти постоянная пикировка на политическом уровне между США и Китаем, и она будет значительно увеличиваться. А вот экономические отношения будут, не торопясь, постепенно улучшаться и развиваться. И это будет устраивать и американский истеблишмент, и, как ни странно, пока что и китайское руководство.

– А острые проблемы между Вашингтоном и Пекином сейчас удачно помогают Владимиру Путину лавировать в мировой политике? В первую очередь, ему из-за этого может быть легче в Гамбурге через несколько дней?

– Однозначно да! Потому что в целом, специально или случайно, но США очень сильно помогают Путину этими выпадами и эскападами. Ведь помимо, собственно говоря, личных заявлений Трампа и некоторых его советников, в США идет вообще устойчивая антикитайская кампания. Постоянно публикуются статьи и книги о том, что Китай является основной угрозой для мирового порядка, для финансовой устойчивости. КНР обвиняется во всех грехах. И при этом только в прошлом году Китай за счет слияния и поглощений в индустрию США вложил 56 миллиардов долларов. С учетом того, что, по приблизительным подсчетам, общий объем накопленных инвестиций Китая в России еще с 1991 года – это всего 40 миллиардов. То есть за год Китай вложил больше в США, чем в Россию со времен распада СССР.

Но Китай покупает в США лишь то, что ему там позволено покупать. Это, например, большая доля на рынке видеодистрибуции, это гостиничные сети. Но эти действия в любом случае вызывают крайне негативную антикитайскую реакцию в США. Поэтому Китай, конечно же, чувствует себя обиженным, и здесь, на этой почве блестяще работает российская дипломатия! Потому что по большому счету Россия позитивного предложить КНР не может ничего. Конечно, на словах Москва много раз предлагала Китаю крайне амбициозные проекты, но пока что мы видим, что осуществления их нет. А вот работать на "антиамериканском факторе" в Кремле хорошо научились, причем чем дальше, тем лучше, это всегда очень удачно получается. И наконец, Путин все время по сути поддерживает китайский тезис о новом миропорядке, многополярности, о новых правилах игры, где все страны получают свое место под солнцем. Поэтому, на мой взгляд, и США в известной степени сами работают на Путина, ругаясь с Китаем.

– В последний раз Путин и Си Цзиньпин много общались в Пекине в прошлом мае, на саммите "Один пояс – один путь". И Путин тогда произнес большую речь, в которой фактически сумел поставить под сомнение все грандиозные намерения Китая, все эти его "геополитические векторы".

– Да, потому что все, как всегда, заключается не только в заявлении, но и в интерпретации заявления. Иногда экзегетика важнее, чем сама Библия. Пекин утверждал, что Россия в лице Путина поддержала проект "Пояс и путь", и это было написано во всех китайских газетах. Но на самом деле президент России предложил абсолютную другую, противоположную концепцию! Сотрудничество блоками – есть ШОС, есть ЕАЭС, а есть, как вариант, и китайский "Пояс и путь". Китай в глазах Путина как бы интегрирован в систему многостороннего сотрудничества. Что абсолютно не нравится КНР, просто разрушает китайские намерения. Потому что Китай уже много раз пытался продвигать свои интересы через это блоковое сотрудничество, и оказалось, что так ничего не получается. Поэтому Пекин решил устроить монополию, создал свой проект и всех приглашает в него как членов.

России явно не подходит и никогда не подойдет такая система сотрудничества, потому что она сменится, в конце концов, попыткой влиять уже на российскую экономическую политику, чего Москва вряд ли допустит. Поэтому сегодня, судя по всему, Россия и Китай пытаются найти некие формы взаимодействия так, чтобы не затрагивать эту болезненную проблему. То есть наращивать какое-то безумное количество проектов, по крайней мере декларируемых, активно развивать отношения в политической области, и как можно меньше касаться прямого участия Россия в китайском проекте "Пояс и путь".

– То, что Российский фонд прямых инвестиций и Банк развития Китая договорились о создании некоего совместного фонда для инвестирования в разные проекты – это громкие слова? И как эти деньги будут работать, на кого? Я обратил внимание на то, что сперва будет вложен один миллиард долларов – в основном китайских.

– Давайте просто вспомним цифры, каков был объем займов, выданных КНР России. Если в 2015 году всего выдали чуть больше 18 миллиардов долларов, то в 2016 году было выдано лишь чуть больше 4 миллиардов долларов, то есть падение очевидно. Это говорит о том, что китайские крупные банки, в том числе Китайский банк развития, Китайский экспортно-импортный банк, не рассматривают Россию в качестве приоритетной точки для кредитования и инвестирования. Поэтому ко всем этим декларациям о больших суммах, абсолютно стандартным, следует относиться спокойно. Это не плохо и не хорошо. Это скорее форма вежливости – ну, сотрудничество между странами. Важно же не наличие денег (у Китая они всегда были, и он, собственно, всегда предлагал со своей стороны какие-то займы), а то, какие проекты будут подведены под эти займы. Так вот, сегодня таких проектов, которые реально могут дать отдачу, нет, и даже условия этой отдачи пока не прописаны. Чтобы они были понятны, необходимо на каждый проект составлять очень серьезное экономическое обоснование – и понимать, с какой скоростью будет происходить возврат капиталов, прибыль от них. Поэтому Москва и Пекин и нашли довольно гибкую формулировку: что 10 миллиардов когда-нибудь, а только 1 миллиард – в ближайшее время.

​– Создание в Китае российского телеканала "Катюша", который будет вещать на русском языке с китайскими субтитрами, это тоже такой шаг престижа и вежливости?

– Во-первых, в России китайский канал уже существует, просто мало кто его смотрит, он идет по кабельным сетям. Но я напомню еще и другую историю. Москва в 2010 году предлагала Пекину создать совместный телеканал, который, собственно, так и назывался, оригинальным образом, "Китай", и это все обсуждалось на уровне тогдашних вице-премьеров двух стран. И Россия даже запустила этот канал в тестовом режиме, но в самый последний момент Китай внезапно вышел из проекта, перестал его поддерживать, создал свой индивидуальный канал, который, собственно, сегодня и вещает и который, давайте честно говорить, не пользуется популярностью. "Катюша" – это просто дело протягивания еще одной ниточки ради укрепления знаний друг о друге, что неплохо.

Но, во-первых, здесь уже есть негативный опыт, а во-вторых, мы должны четко понимать, что сюжеты, которые подаются на российском телевидении, например юмористические передачи, не будут верно восприниматься в Китае, даже если идут с субтитрами. Есть очень серьезные многотомные исследования о восприятии китайцами юмора, которые показывают, что многие российские шутки просто не воспринимаются ими как шутки. Далеко не все российские сюжеты интересны для жителей КНР, как и наоборот. Это важная декларация, и Китай готов начать вещание "Катюши", но никакой серьезной отдачи ждать не стоит. За последние пять лет вообще обсуждалось как минимум пять или шесть таких проектов, и участвовали в них с российской стороны серьезные медиамагнаты. Но все заканчивалось тем, что даже просто технически сделать такую вещь оказывалось непросто.

– Вернемся к Северной Корее, которая только что испытала новую межконтинентальную ракету. Судя по всему, все попытки Дональда Трампа обуздать Ким Чен Ына провалились. Президент США посылал авианосные эскадры к берегам КНДР, грозил – но ничего не произошло, Пхеньян продолжает укреплять свою обороноспособность. Сейчас Си Цзиньпин и Путин заявили, что договорились о совместной работе по урегулированию ситуации. Какая скучнейшая дипломатическая формулировка! Что стоит за этими словами? Или Северная Корея – это вечный пункт всех переговоров, который можно всегда включать в итоговые коммюнике после любой встречи любых лидеров, потому что в оценках действий КНДР все всегда согласны?

– Как ни цинично звучит, но хорошо, что есть северокорейская проблема. Потому что да, всем есть о чем договариваться, из-за чего спорить. Россия сейчас вместе с Китаем выдвигает следующий план: за этими сухими словами, которые вы упомянули, стоит идея всяческого вовлечения КНДР в переговорный процесс, предложение рассматривать ее именно как сторону переговорного процесса, а не как цель для воздействия военной силы. Я полагаю, что Россия и Китай будут пытаться потихоньку вынудить Северную Корею пойти на полноценный диалог.

Но многие детали северокорейской проблемы остаются за кадром, а в них-то все и упирается! Потому что чего вообще хочет Северная Корея? Раньше она желала за счет этих ядерных и псевдоядерных угроз добиться поставок продовольствия и, например, нефтепродуктов. Но сейчас ситуация усложнилась, и Пхеньян хочет прежде всего признания себя как члена ядерного клуба. Во-вторых, Северная Корея хочет, чтобы ее рассматривали как часть политического процесса, возможно, даже заключения мирного договора с Южной Кореей. Ну, и чтобы северокорейский лидер вообще был частью любых политических переговоров. То есть Северная Корея – как раз в отличие от того, что предполагают многие – как я думаю, хочет не столько закрыться внутри своего маленького коммунистического мирка, а мечтает по-своему открыться, войти в мировую политическую систему. Но так, чтобы она рассматривалась как серьезный игрок. Я думаю, что Россия и Китай и будут пытаться создать для нее такую комфортную платформу. Но все упирается в то, готова ли Северная Корея остановить свою ядерную программу? Это вообще самая важная вещь. Нигде и никогда Северная Корея не говорила, что она готова ее прекратить. Точнее, заявления обычно звучат такие: когда все страны Восточной Азии разоружатся, то есть, получается, и Китай, и Россия, вот тогда и мы готовы на это пойти. Поэтому пока что это все еще тупик.

– А если у Дональда Трампа просто не выдержат нервы? И он нанесет удар первым, ни с кем не советуясь, как не так давно по Асаду в Сирии? Кроме того, во Флориде Си Цзиньпин обещал Трампу помочь уладить ситуацию с режимом в Пхеньяне, ограничить дотации, импорт северокорейского угля и так далее. Получается, что председатель Си слово не сдержал?

– По сути дела Си сдержал слово – в том плане, что совместно с Россией разработан новый план действий в отношении КНДР. Си Цзиньпин не может же просто так пойти на попятную перед нажимом американцев! Дело еще и в том, что ни одни санкции, по правилам ООН, не должны ухудшать жизни рядовых граждан. Если Китай, например, ограничит поставки в Северную Корею нефтепродуктов и вообще энергоресурсов, это значит, что в прямом смысле слова там начнется сначала энергетический голод, а потом, собственно, и голод физический – и в этом будет виноват Пекин, а не Вашингтон. КНР, конечно, вряд ли хочет на это пойти. Поэтому сейчас Китай так вот выкрутился из ситуации – за счет России!

Что касается Дональда Трампа: если он решится на какие-то военные меры против КНДР в ситуации, когда две другие мировые державы предлагают, по сути дела, план мирного урегулирования, то это будет означать, говоря просто, начало большой войны по его инициативе. Северокорейцы тут же в случае любой угрозы начнут наносить удары по любым достижимым целям США. Это могут быть атаки на базы в Южной Корее, даже удары по Японии, по Окинаве, возможно, по Гавайским островам. Это правда будет полномасштабная война – и северокорейцы психологически готовы к ней. Поэтому, когда на другой чаше весов лежит план мирного урегулирования, такой расклад, конечно, отбирает у Трампа серьезный козырь военной угрозы, – полагает Алексей Маслов.