«Женщины Майдана» и пропагандисты Кремля

Имя Ольги Онишко – режиссера-документалиста, львовянки по происхождению, которая с 2002 года живет в Соединенных Штатах, – стало широко известно в мире кино после выхода в 2010 году ее фильма «Три истории Галичины».

Это был первый документальный фильм, который шел в кинотеатрах США, Канады и вообще в 12 странах мира. Фильм о том, что переживали украинские, еврейские и польские семьи во время Второй мировой войны, какие между ними были отношения, «когда их судьбы решали два диктатора – Гитлер и Сталин; когда люди, которым говорили кого надо любить, а кого убивать – спасали не только своих детей, но и детей тех, кто считался их врагом», – рассказывает Радіо Свобода режиссер фильма Ольга Онишко. На днях она побывала в Праге, где встречалась с коллегами-кинематографистами по сценарию ее нового фильма о княгине Ольге, а пражской публике режиссер представила свой последний фильм, который уже стал номинантом нескольких фестивалей – Woodstock Film Festival и Culver City Film Festival – «Женщины Майдана».

– Со времени Майдана прошло три с половиной года, осталось еще много интереса и чувств к тем событиям у зрителей в других странах?

– Вы знаете, море чувств. Потому что, я думаю, что этот фильм даже сейчас воспринимается лучше, чем он бы воспринимался сразу после этого. Он, как выдержанное временем вино, потому что материала у нас было очень много, наверное, еще на десять фильмов. Есть целый сайт, где имеется сорок историй женщин, которых мы снимали.

«Женщины Майдана» – сам фильм, его структура – я себе поставила трудную задачу как для режиссера. Зритель лучше всегда воспринимает одну историю. Гораздо лучше смотреть, как действует один человек, потому что мы к ней привыкаем, мы себя ставим на ее место.

Я хотела показать борьбу с пропагандой, я тогда так думала. Я думала, что если мы будем только отслеживать историю одного человека, потом нам скажут – это одна была, одна женщина, и она является исключением, а на самом деле все остальные – были совсем другие, намерения у тех людей, которые пришли на Майдан, были другие. И то, что мы показали – истории многих женщин, на самом деле, сработало. Оно сделало картину того громадного единства, того целого женского движения, которое иначе не было бы зафиксировано. Почему люди вышли, кто они, эти люди? И за что мы их полюбили. Это не фиксация события, это фиксация чувства во время события.

– В каких странах мира уже показали этот фильм?

– Уже было более 30 показов. Первая премьера была на Woodstock Film Festival, и он был номинирован на лучшую документальную ленту. Потом еще несколько фестивалей. В апреле он занял первое место на Fort Myers Film Festival во Флориде. И после этого я перешла уже для просветительского такого момента на университеты. То есть фильм был показан в Гарварде, в Колумбии, на большом симпозиуме историков в Сан-Франциско. Фильм был показан в Германии, в Украине в нескольких городах, и, собственно, была премьера в Праге в «Глоуб кафе». Пришли люди, пришел посол Украины в Чехии. Там были из Африки люди, например, там была студентка из Китая, которая сейчас учится в Америке. Со всего мира. И это самое происходит на показах других, которые я делаю, особенно, если они есть на территориях университета – приходят люди из разных культур, которые не обязательно интересуются Украиной, и тогда они начинают очень переживать о том, что увидели.

– Вы рассказывали, что во время такого показа были проблемы с российскими спецслужбами. Как Вы узнали, что это был кто-то именно оттуда?

– Я заметила, что особенно, если это большие показы, особенно, если это показы в университетах, начали появляться «странные люди» на тех показах. Их преимущественно один или двое, даже порой в вышитой сорочке. Почему это было для меня странным – из-за того, что, в основном, когда фильм идет, мне интереснее наблюдать, как люди смотрят. И я начала замечать, что эти люди приходят к началу, потом они выходят на целый фильм, а позже они возвращаются, когда идут вопросы-ответы. И тогда начинают задавать вопросы, которые совсем никакого отношения к фильму не имеют.

– Например?

– Ну, например, сколько заплатили всем. Ну, то есть, стереотипные вопросы кремлевской пропаганды.

– В Америке, Вы имеете в виду?

– Я имею в виду, там, где вы никогда бы не поверили, что такое возможно. Я имею в виду, в Гарварде (Гарвардский университет в Бостоне – ред.). Я имею в виду, в Колумбии (Колумбийский университет в Нью-Йорке – ред.). Я имею в виду – в крупных городах. Потому что, идет реклама, и они, соответственно, органы, отслеживают. На последний мой показ в Такома Парк (локация в Вашингтоне – ред.) пришел такой громадный человек – опять та же история – я стояла за дверью, я увидела, что он вышел в начале, и в конце он возвращается. Опять же, (возвращается – ред.) На мои вопросы-ответы о том, какие мои планы творческие и так далее, о том, что я хочу поехать на фронт посмотреть, что девушки делают. И в конце он начинает это самое, что «Вы ничего не сказали о том, сколько неонацистов было на Майдане, сколько они людей избили и сколько они убили. И они убивали и «Беркут», и так далее, Вы почему-то в своем фильме об этом не говорите».

Когда люди начинают так говорить, мне бы и не надо было что-то отвечать, потому что после того, как люди видят «Женщины Майдана», люди эмоционально проникнуты тем, что они видят, и когда кто-то начинает что-то говорить, люди сразу восстают. Публика восстала, сказала: «На кого Вы работаете?!». Но тогда я взяла слово, я сказала: «Я Вам очень благодарна, я вполне понимаю, от кого Вы здесь находитесь. И Ваше присутствие здесь только подтверждает то, насколько ценна моя работа. Если ваша большая пропагандистская кампания испугалась фильма, который несколько человек просто по своей инициативе поставили, то это может свидетельствовать только о том, что мы сделали правильную работу – ударили вас просто по живому».

Вроде уже все закончилось, остается уже четыре человека в зале. И тут одна из зрительниц возвращается и говорит мне, что «этот человек стоит за дверью и паркинг уже почти пустой, Вам нельзя одной выходить». Ну, а потом он возвращается, вид у него был агрессивным. Те люди стали между мной и им, закрыли собой комнату, он не имел ко мне доступа. А еще так же он набросился на организатора, потому что организатором была городская мэрия и сказал, что он будет подавать на них в суд, потому что это его налоги как американца. Кстати, у него был очень тяжелый русский акцент.

В конце концов, он не выходил, и те, кто демонстрировал фильм, вызвали полицию. Полиция приехала, вывела меня и того организатора, провела к машинам, и мы поехали. Знаете, если бы я вам сказала, что такое произошло в Украине или в России – это одно. А это произошло в Америке, и это произошло не в каком-то 70-м году, а, слава Богу, в мае 2017 года.

Ольга Онишко также рассказала Радіо Свобода о своем будущем фильме о княгине Ольге. По словам режиссера, «это будет бомба для российской пропаганды».