В подвал за правдой

57-летний Лом-Али Элбиев выходит на связь по скайпу из европейской страны, куда бежал от пыток в родном Грозном. Говорит несколько сбивчиво – никак не может оправиться от шока, что пришлось в одночасье бросить дом, который строил последние семь лет, успешный бизнес, друзей. Впрочем, говорит, самая большая травма не из-за унижений и пыток, а от того, что вчерашние коллеги вдруг оказались палачами. Радио Свобода публикует рассказ Элбиева.

– Я родился в Грозном в 1960 году. После школы – армия, потом Харьковский институт общественного питания. в 1990-х жил в Москве, в 1995–1999 годах работал помощником депутата Государственной думы Сергея Георгиевича Беляева, председателя фракции партии "Наш дом Россия". Потом жил в Украине, в Беларуси, занимался бизнесом. В 2009 году вернулся домой в Грозный.

Мой бизнес – это в основном отопление. Напольное отопление. Я гордился, что привез в [Чеченскую] республику новую немецкую технологию, которой не было в России. Создал компанию "Низкотемпературные системы – NTS". Там смысл в том, что отопление и охлаждение идут через одну систему, то есть не нужно, чтобы висели кондиционеры, сохраняется эстетически вид здания.

В прессе пишут, что я бывший чиновник, но я себя больше причисляю к предпринимателям, потому что в муниципальном унитарном предприятии ["Теплоснабжение"] я проработал менее 8 месяцев. Компания моя была достаточно успешной – я до ста человек набирал, когда были большие объекты. Сейчас мой сайт заблокировали, но я выполнял работы и за территорией республики, по всей России работал, причем ответственные объекты получал чисто потому, что была конкурентоспособность. Ценой и качеством я получал эти объекты, а не по каким-нибудь откатам.

Одним из моих заказчиков был Тамерлан Хучиев, брат мэра Грозного Муслима Хучиева. Он строитель. Мы давно знались, но я только в последнее время узнал, что он исполнительный директор Фонда Ахмата-Хаджи Кадырова. В основном его объекты были в Грозном: это торговые центры, дома. Последним был торговый центр "Минутка", вот на этом объекте он мне предложил, чтобы я стал руководителем "Теплоснабжения". Я отказался, я никогда не работал на государственной службе. Потом прошло еще время, может, два месяца, и он снова попросил меня помочь. Его брат мэр, и он его попросил найти специалиста – скоро начнется отопительный сезон, а нет подходящих людей. Я сказал: "Ладно, если ты видишь во мне специалиста, если нужна помощь, тогда, в принципе, давай".

Планы в трубу

В мае прошлого года мы поговорили, в июне я заступил. Фирму я переписал на сына, чтобы на государственную службу поступить. Честно сказать, мне было интересно привести все в порядок, я достаточно хорошо разбираюсь в системе отопления, у меня был интерес к этой работе.

Насколько я знаю, на предыдущего директора завели уголовное дело, дали условно, но я в это не вникал, я больше думал о работе, я видел, что делалось неправильно. Вот у нас подготовка к отопительному сезону, весь город перекапывается, а когда начинается отопительный сезон, снова копают. Постоянно – тут прорвало, не работает, там давления нет, тут жалуются. Все было очень топорно сделано, делали наспех, когда восстанавливали республику. С 2009 года этот МУП набрал только по газу долга на 2 млрд. С каждым месяцем этот долг увеличивался. Конечно, я видел, где уходят деньги – газ расходуется нерационально.

Я думаю, что, может быть, руководитель [Рамзан Кадыров] и не знает, что там происходит в этих МУПах и теплосетях, потому что с его требовательностью он бы там, может, это все и перестроил. Я думал, что наведу порядок, что перестанут лопаться трубы.

Первый месяц мне дали поработать, никто не вмешивался, пока я знакомился, ездил по объектам. А потом [другой брат мэра Грозного] Беслан Хучиев, он был зампредседателя Комитета городского хозяйства, начал вмешиваться в кадровые вопросы: того убери, этого убери. Я знал, что он родной брат [мэра], неудобно. Думаю, ладно, когда-нибудь Муслиму [Хучиеву] скажу или другому брату, чтобы он остепенился и оставил меня в покое. А он все с большей агрессией: "Ты чего этих не убрал, этого не сократил?" У нас с ним конфликты начинались.

Беслан про всех директоров МУПов говорил, что все они воры, и называл какие-то несуществующие цифры. У нас там был зампредседателя мэра Аслан Хучиев, двоюродный брат мэра. Он курировал финансы по всем МУПам. Он грамотный человек, я поговорил с ним, ему тоже не понравилось, что Беслан распространяет такие слухи. Видимо, он поговорил с мэром, и Беслана уволили в ноябре или в декабре, но после его увольнения он от меня не отставал, должности у него не было никакой, он просто был брат мэра, но постоянно устраивал совещания у меня в МУПе, требовал финансовые отчеты.

Я на этом предприятии поставил максимум троих человек своих, а так никого не уволил. И вот одного из них он сказал заменить – снабженца, который меня полностью устраивал. Это было в декабре или в январе. Его человек поработал месяц, но потом я его не взял, и так начался конфликт. В начале февраля мне звонит бухгалтер, говорит, что пришел Беслан и требует отчет за какой-то месяц, я говорю: "Не давай". Она мне сказала, что он психанул. Буквально через несколько минут мне позвонил мэр, говорит: "Как у тебя дела?" Я говорю: "Ничего, нормально, работаю". И в продолжение разговора я говорю: "Вы, наверное, знаете, что Беслан мне не дает нормально работать?" А он говорит: "А что, тебя это не устраивает?" Ну если так задали вопрос, я говорю, что вообще-то не устраивает, если такое недоверие, то я бы не хотел больше работать. "Приеду, разберемся", – он так коротко сказал.

Совещание с электричеством

Потом 24 февраля было совещание, а потом мне позвонил председатель Городского коммунального хозяйства (ГКХ) и говорит, что после совещания будет еще одно совещание уже по моей деятельности.

После обеда мы поехали к мэру, там были председатель КГХ, начальник службы безопасности Ахьяд, фамилии его не знаю, Беслан Хучиев, еще какие-то люди из мэрии, не имевшие отношения к моей работе. И тут начали предъявлять мне претензии, что у меня крупные расхождения. Я с ними спорил, они меня не слушали, и я немного эмоционально обратился к мэру и сказал: "Правда тут есть или нет?" Мэр говорит: "А, правду ему! Правда ему нужна! Давайте, – говорит, – езжайте на объект вместе, и правду мне сюда!"

Они уже были подготовлены, знали, куда меня отвезти. Беслан на глаз прикидывал, что вот, к примеру, эта котельная обошлась в 4,2 млн, а он говорит: "Нет, такая котельная стоит 700 тысяч". Вот такая была оценка. Мы вернулись в мэрию, и тут все отчитались, что претензии обоснованные и Беслан был прав.

После этого мэр всех отпустил, остался только начальник службы безопасности. Тут уже пошло: где деньги, давай расписывай. Я сказал, что мне больше добавить нечего. Это продолжалось до 8–9 вечера. Потом мэр вызвал своих охранников, говорит: "Уведите его". Они меня увели в подвал, заковали в наручники, выключили свет, я там час сидел. Потом пришли и начали выбивать – где деньги. Выбивали ногами, палками, дубинками, электрошокерами. Несколько человек их было.

Часа три меня пытали, после полуночи мэр распорядился, чтобы меня подняли наверх. Там опять эти разговоры про деньги, мэр взял мои телефоны, начал читать переписку в "Вотсапе" с Асланом Хучиевым, своим двоюродным братом – его он тоже подозревал.

Потом мэр Муслим Хучиев звонит кому-то по телефону и говорит: "Этот человек ничего не понимает, привезите аппарат, который с током. Надо с ним по-другому говорить". А потом он еще Ахьяду [начальнику службы безопасности] говорит, что вот, его мой брат на работу рекомендовал, а он ему [Беслану] документы не предоставил, даже зная, что это мой брат – очень его это задело.

Прошло время, опять меня спустили в подвал. Подвал подготовили, поставили стол, стул, меня снова заковали. И начали пытать током. Сначала руки положили на стол, стали подключать провода к пальцам, но когда они включали, тело не слушалось, прыгало, крики вырывались, и все у них выбивалось. Тогда они продели руки через спинку стула и заковали сзади, но там тоже у них долго не получалось. Потом они хотели мне за уши провода прикрепить. У них был пистолет, они имитировали выстрел пистолета: дуло у виска – и в этот момент они бьют по столу дубинкой. Я говорил: "Да лучше застрелите уже". После этого они снова подняли меня наверх.

Телефоны мои они забрали, мне звонит сын, беспокоится за меня. Они знали, что он стоял на улице у мэрии, говорят, давай приведем его. Я говорю, зачем это, при чем тут сын? Когда они меня начали бить, я думал о семье. Мне 57 лет, и я в таком возрасте, и в такой ситуации... Сына должен был в марте женить… Беспокоился за них.

Сначала Муслим говорил, что я 20 млн должен, я был уже на все согласен. Он говорит: "Есть человек, который за тебя поручится?" Мне дали позвонить, я позвонил знакомому, он приехал.

Муслим говорит: "Пиши расписку", а сумма уже 28 миллионов, но я не спорю. Я говорю поручителю, что денег у меня нет, мне нужно время – три месяца. Но какое там: дали неделю на 10 млн, потом еще неделю еще на 10 млн, и потом еще 2 недели, чтобы я принес 8 млн. Я так расписал и подписался, что вот так и принесу. В три часа ночи с ним уехали, Муслим ругался, что он из-за меня в Москву не улетел.

Денег нет

Я выставил на "Авито" свое имущество. Дом. Я его строил с 2010 года. Дом у меня большой. На внутреннюю отделку я под него взял кредит в 30 млн, сегодня я бы мог продать его за 60 млн, но я готов был его отдать за те деньги, 28 млн, чтобы от этих людей отделаться. Плюс у меня были подряды в Новороссийске – четыре 17-этажных дома, но у заказчика не было живых денег, они рассчитались со мной квартирой, арматурой, я все это продавал и выплачивал зарплаты. Понятно было, что за такое короткое время нельзя было ничего продать, я не мог и близко таких денег найти. Я совсем у постороннего человека занял 4 млн на короткий срок и поручителю говорю, что вот, больше денег достать не могу. Если под эти деньги нам дадут отсрочку хотя бы на 3 месяца, я постараюсь слово сдержать, как бы оно ни было дано.

Эти 4 млн мы передали ночью на КПП мэрии. На следующий день мэр звонит поручителю, вызывает нас к себе. Пришли мы к мэру, он говорит поручителю: "Как ты меня подвел, я тоже ведь должен отдать наверх эти деньги". Со мной вообще не разговаривает, как будто меня уже не существует. Сказал, что к концу недели должен я принести еще 16 млн.

Опять неделя проходит. Я прошу деньги у всех. Но нет денег. 8 марта нужно было ехать к мэру, а денег нет. Мы с поручителем решили, что я поеду искать деньги в Москву. Я улетел, на следующий день поручитель идет к мэру, говорит ему, что я улетел в Москву, потому что дома денег не нашел. Мэр ему ответил на это, чтобы тот к нему больше не приходил, что он больше не поручитель, что если я через два дня денег не принесу, он меня сам найдет. Эти слова сняли с меня ответственность перед поручителем, тогда я принял решение уехать из страны.

Дома никто не знал, что они со мной сделали, но знали, что может быть проблема и надо остерегаться. Мы эти три недели дома не ночевали – семья в одном месте, сын в другом, я в третьем. Но никто не знал, что, возможно, придется уезжать, все готовились к свадьбе – 20 марта. Только сын знал. Единственно, что я жене сказал: "На всякий случай предупреди семью со стороны невесты, чтобы они не слишком там усердствовали". Я-то рассчитывал, что мне время дадут, а тогда и свадьба сыграется.

После разговора с поручителем я позвонил сыну, сказал, чтобы собрал всех, приготовил документы, но до последнего момента ничего не говорил, чтобы они не рассказали подружкам. Нас шестеро – трое девочек, сын и жена. Младшей девочке 17 лет, сыну 25.

9 марта прямо ночью, за час до отъезда они узнали, что уезжают. Вот так они выехали с Грозного, сели на самолет, я их в Москве встретил, и мы сразу улетели в Европу. Таким образом они остались живы.

Недоразумение

В мае к родственникам пришел человек, не хочу называть имени, но он лично от Муслима приходил. Сказал, что это недоразумение, что нет там таких сумм, если есть, то незначительные расхождения, до 5 млн, что я могу вернуться и продолжить работу. Но я этому не поверил, да и до конца жизни уже не поверю никогда.

Я не верил, что такое возможно, пока со мной это не случилось. Ведь те, кто меня пытали, я с ними встречался каждый день. Они всегда были вежливые. Когда они меня пытали, для меня был шок – не только физическая боль, но и эта боль от того, насколько они лицемерные.

Среди моих знакомых ничего такого никогда не было. В республике много про что тихо говорят, но это, может быть, слухи. Когда я со своими товарищами поделился [этой историей], они тоже были просто в шоке, что это именно Хучиев сделал – этот человек раньше сам прошел через это, он был в такой ситуации сам. Я удивлялся его жестокости. Он был в опале в 2012 году, когда его сняли со всех должностей и он прошел эту же процедуру, может, даже хуже. Потом его опять все-таки приняли на работу.

Я думаю, он себе это позволил потому, что у меня не было близких родственников там [во власти]. Это уровень Беслана – сказать, что у меня там нет ни двоюродных братьев, ни троюродных братьев, он вокруг моего дома ездил, думал, что у меня есть деньги, он подготовил мэра, я думаю.