«Особая» территория: что будет с полномочиями Татарстана

24 июля истекает действие договора о разграничении полномочий между российским федеральным центром и Татарстаном. Высокопоставленный источник в администрации президента России, отвечая в конце июня на вопрос газеты "Коммерсант", согласован ли с Кремлем текст нового договора, сообщил, что "нет никакого нового договора". С тех пор никаких официальных заявлений по поводу судьбы договора сделано не было.

Остается нерешенным вопрос о названии должности главы республики – в Татарстане сохраняется пост президента, хотя еще в январе прошлого года в когорте руководителей регионов должно было сложиться должностное единообразие: все они были обязаны исключить из наименования своего поста слово "президент". По данным "Коммерсанта", Россия готова сохранить пост президента Татарстана до 2020 года – до истечения срока полномочий действующего президента Рустама Минниханова. Сообщается, что 12 июля Госсовет Татарстана обратился к президенту России с просьбой "поддержать сохранение существующего наименования высшего должностного лица" республики.

Весьма вероятно, что новый договор о разграничении полномочий между Россией и Татарстаном все-таки будет заключен, полагает директор Института истории имени Марджани Академии наук Татарстана Рафаэль Хакимов.

– Мы помним, как в 90-х годах прошлого века Борис Ельцин предлагал субъектам Федерации брать суверенитета, сколько они унесут, и заключенный тогда договор предоставлял Татарстану возможность чуть ли не собственную фискальную политику вести. Вообще было ощущение, что формируется такое государство в государстве. Сейчас истекает срок действия куда более формального договора, заключенного в 2007 году. Почему Кремль не хочет продлевать его, по-вашему?

– Тут вопрос, наверное, чисто ментальный – все должны быть одинаковыми. Но есть некие особенности, которые требуют того, чтобы они регулировались договором – связанные с татарами в России. Татар в стране много, они не все живут в Татарстане, основная часть живет вне Татарстана. Есть вопросы, связанные с языком, с паспортом, с межбюджетными отношениями. В 1994 году была вообще непонятная ситуация, куда идет Россия, как все это будет, как сложится. Поэтому этот договор хорошо отработал свою задачу. А потом появились федеральные законы, общее правовое поле, где-то хорошее, где-то с недостатками.

​– И все-таки как к тому, что договор, судя по всему, не будет продлен, относится политический истеблишмент Татарстана? Пытается ли он добиваться хотя бы каких-то уступок от Кремля?

– Я думаю, что вопрос еще не закрыт. В Москве не хотят этого – это один вопрос, но так же было в 90-е годы, в 2000-е годы. Поэтому процесс еще не завершен, и сказать, что договора не будет, я бы не решился.

– То есть вы считаете, что даже если срок нынешнего договора истечет, это произойдет в ближайшие дни, будут переговоры о заключении нового документа?

– Я думаю, что да. Конечно, заключение нового договора с новым текстом – это всегда сложнее. Появятся претензии с двух сторон, что надо это включить, то исключить и так далее. И это всегда длится… если по опыту прошлых лет, то три года нужно для этого. Но поскольку такое право есть в Конституции России, то Татарстан, скорее всего, будет настаивать на том, чтобы начались переговоры и заключить новый договор.

– Между истечением срока действия договора 1994 года и заключением договора в 2007-м было какое-то время?

– Да, было. Татарстан заявил, что хочет заключить еще один договор, конечно, не такой обширный, не такой объемный. Но тут надо понимать, что в 1994 году в России был хаос, и поэтому договор отрегулировал многие вопросы, и более того, некоторые новации, как говорят юристы, даже вошли в федеральное законодательство. В 2007 году уже было все более спокойно в этой части, но тем не менее оставались проблемы, связанные с рядом особенностей республики, и они объективны, не политики их придумали. Эти особенности остаются и сегодня, поэтому, я думаю, так или иначе связанные с ними проблемы надо будет урегулировать – договором или федеральным законом. И это займет довольно длительное время. Но я думаю, что Москве стоит это ускорить, поскольку все же выборы Путина назревают.

– Во-первых, есть некая индифферентность вообще в России, но к Татарстану как к "особой" такой территории уже многие привыкли, уже гуляет понятие, что Казань – третья столица. И все понимают, что татары живут по всей России, в Татарстане живет 25 процентов их, не больше. Этот момент существует. Но есть в то же время некая российская ментальность, что все должны быть равны. Но равны и равноправны – это не одно и то же. Все равноправны, поэтому все пусть заключают договоры, это же можно делать по Конституции России. Мы посчитали, что надо заключать договор, другие субъекты сказали, что не надо. А внутри Татарстана, я думаю, все ждут от руководства республики, что такой договор будет заключен, что все договорятся, потому что у нас хорошие отношения, экономика республики – это донор, который дает хорошие налоговые сборы в Москву. И, собственно, почему бы не заключить, если это никому не вредит? И татары, конечно, по России ждут, и не только по России, но и в Средней Азии, что все же такой договор будет. Потому что есть статья 14-я Конституции Татарстана, которая гласит, что Татарстан должен помогать в культурном развитии всех татар мира, и это момент не самый последний. По крайней мере, для республики он ощущаем. Потому что есть определенное давление со стороны татар, нам нужны школы, нам нужны учебники, телеканал плохо работает и так далее.

– Татарстан выделяется среди других субъектов России еще и тем, что там сохранен – фактически вопреки федеральному закону – пост президента республики. Почему это настолько важно для Татарстана? Ведь, согласно федеральному закону, еще с 1 января прошлого года в субъектах должно было исчезнуть, по крайней мере, название поста – "президент".

– Да, но кроме федерального закона есть еще Конституция России, которая гласит, что это все в ведении республики. И если федеральный закон противоречит Конституции России, то надо приводить в соответствие или федеральный закон, или менять Конституцию. В данном случае мы посчитали, что это наше право – почему бы нам не оставить президента, если это нам нравится и это никому не мешает. Кому это помешало? И конечно, Конституционный суд вышел за рамки своих полномочий, когда вынес решение политического характера, а не юридического. Он должен следить за тем, чтобы федеральные законы соответствовали Конституции России, а он уже не первый раз этот принцип нарушает. Скажем, как по латинице. Мы перешли на латиницу, но это остановили, на каком основании – не ясно. Раз это наше право, почему бы этим не воспользоваться? Нам нравится слово "президент", нам не нравится слово "хан", "раис" или еще какое-то другое. Более приемлемо – "президент".

– Правда ли, что президент Татарстана должен владеть двумя языками – русским и татарским, – чтобы занимать этот пост?

– Да, это обязательно по договору. И мы в договоре 2007 года даже составляли реестр тех должностей, где все обязаны знать два языка, скажем, министры – министр образования, министр культуры и так далее. Министр экономики – это не так важно. Но президент – это точно, да.

– И насколько этот пункт защищает Татарстан от того, что какого-то нового кандидата ему навяжет Кремль?

– Ну, это маловероятно по факту, даже не юридически. Он придет сюда – и он не сможет здесь работать, – уверен Рафаэль Хакимов.