Забытая победа: поход Болбочана на Крым. Падение Феодосии и Керчи

22 апреля – особая дата в украинской военной истории. В этот день в 1918 году войска Петра Болбочана прорвали большевистские укрепления на Чонгаре и двинулись на освобождение Крыма. К 99-летию одной из самых выдающихся кампаний Украинской революции предлагаю вашему вниманию цикл «Забытая победа». В этот раз мы поговорим об оставлении советскими войсками Феодосии и Керчи.

С предыдущим материалом цикла «Забытая победа» можно ознакомиться здесь.

Мирное решение украинско-германского конфликта позволило кайзеровской армии возобновить 28 апреля свое наступление одновременно на керченском и севастопольском направлениях. Впрочем, в Восточном Крыму ей так и не пришлось больше встретиться с «красным» сопротивлением. Воспользовавшись тем, что внимание Роберта Коша было приковано к Симферополю, командарм Иван Федько быстрым маршем оторвался от враждебных сил и еще 27 апреля прибыл в Керчь. Даже не пытаясь организовать оборону города, он отдал приказ эвакуироваться на Кубань. Российский офицер Николай Кришевский, который тогда находился в городе, так описал этот день:

«И вдруг, в один погожий весенний день, в город на галопе ворвались какие-то конные – около сотни, безжалостно нахлестывавшие лошадей. Оборванные, грязные, кое-как одетые, с веревочными поводьями и стременами, подушками вместо седел, эти всадники оказались кавалерией Красной армии. По их словам, немцы катятся непосредственно за ними. А вслед за конными потекла пехота с нескольких поездов (около 4000 человек) и с массой награбленного добра. Все это бросилось в порт и, давя друг друга, полезло на несколько военных транспортов в состоянии полной паники, когда один выстрел заставил бы их всех сдаться… Двое суток непрерывно грузились большевики на транспорты, набивая их награбленным добром. Ящики падали, разбивались, шоколад, кофе, сахар, чай, мыло и материи пудами и свертками валялись на берегу, и жители слободки открыто растаскивали на глазах солдат, так как те при всем желании не имели возможности все награбленное нагрузить на транспорты и спешили захватить лишь самое ценное. Наступал конец – в Керчи собралась вся знаменитая и геройская Красная армия, бежавшая без всякого сопротивления от немцев из Перекопа».

Вместе с войсками к кораблям бросились и советские руководители Керчи. Утром 28 апреля реальная власть вернулась к городской думе, сразу же постановившей организовать из фронтовиков трехтысячную дружину для охраны города. В ее составе тем же Кришевским был создан конный разведывательный отряд, который заступил в караул в 8 вечера. С этим отрядом произошел забавный случай:

«Отряд имел совершенно необычный для Керчи вид: люди были прекрасно одеты, сидели на хороших строевых лошадях, были отлично вооружены и производили впечатление солдат довоенного времени, идущих на парад. Едва отряд вышел на главную улицу, как собралась огромная толпа, принявшая отряд за украинцев, люди кричали «Ура!», целовали солдат и вообще выражали исключительный восторг, и мы не могли их уверить, что всегда находились в Керчи».

Но местные большевики просто так сдаваться не собирались – на улицах вспыхивали перестрелки между ними и городской дружиной, как вдруг керченская береговая батарея развернула пушки и начала обстрел бухты, где грузились на транспорты «красные». Это решило дело, и оставшиеся коммунисты бросились наутек к кораблям. К концу дня 28 апреля армия Федько оставила Керчь.

Медленное продвижение немцев также имело свое объяснение. Если украинские войска активно привлекали в качестве проводников местное население, то кайзеровская армия должна была в основном полагаться на собственную разведку, в частности авиационную. А с ней как раз возникали казусы – командование Баварской кавалерийской дивизии пришло к такому выводу после боев в Крыму:

«Опыт проведенных операций показывает, что воздушная разведка… не дает никаких результатов… Летчик не в состоянии отличить передвижения большевистских банд от довольно оживленного в то время передвижения обычного населения на подводах».

Именно поэтому «красные» войска, не желавшие драться, благодаря знанию местности могли избежать боя. Наиболее ярко это проявилось в Феодосии, в порту которой сосредоточилось большое количество пароходов и буксиров. Уже 26 апреля в город начали прибывать остатки Феодосийского кавалерийского отряда, 1-го севастопольского отряда, на следующий день приехали анархисты Макара Чижикова – все они наотрез отказались снова выступать на позиции.

На набережной творился хаос – отступая, «красные» грабили склады и окружающие кварталы и сразу грузили на корабли награбленное имущество. В районе железнодорожного вокзала едва не дошло до перестрелки между мародерами-красноармейцами и рабочими дружинами Феодосии. На молу матросы расстреляли заподозренных в измене несчастных командиров обороны Перекопа – Николая Преклонского и Николая Кассесинова. Параллельно среди местных коммунистов шла борьба за власть, также не способствовавшая организованной эвакуации. Один из руководителей Советской Социалистической Республики Тавриды Сляймунд Фрей 8 дней провел в Феодосии, наблюдая тамошний бардак.

«30 апреля пришел из Джанкоя целый поезд раненых, которые сообщили, что наши отступают. Экстренно начали грузить на транспорт ценные вещи и канцелярии. В сторону Джанкоя поехал на разведку один паровоз, но скоро вернулся обратно с сообщением, что немцы в 25 верстах от Феодосии. В 6 часов вечера мы сели на пароход № 25 «Евфрат», на котором ехала также вся красная армия, артиллерия, пулеметы, снаряды. До 12 часов ночи грузили этот пароход. Погрузили около 12 вагонов, сахара, муки, орехов и патронов. В городе уже появились банды, которые начали грабить магазины, но усилиями матросов с миноносца «Фидониси» удалось водворить порядок, причем несколько бандитов было расстреляно. Матросы несколько раз обращались к красной армии с требованием, чтобы они сошли на берег и поддерживаемые артиллерийским огнем с миноносок дали бы отпор врагу. Но красноармейцы отговаривались своей малочисленностью. Если бы отряд т. Федько, в котором было 4000 человек, не ушел еще ранее на Керчь, то, конечно, можно было бы дать отпор. Кончилось все тем, что было дано несколько пушечных выстрелов за город и в 12 часов ночи в море вышли 9 транспортов, на которые было погружено все ценное из Феодосии. Деньги из банка были на миноносце «Фидониси», один миноносец сопровождал нас, а другой пошел на Севастополь, откуда дал радиотелеграмму в Новороссийск, о том, чтобы не выпускали на берег красную армию, так как это, по его словам, хулиганы».

Впрочем, эвакуироваться удалось далеко не всем. Только в окрестностях Судака и Феодосии остались и впоследствии попали в немецкий плен 700 красногвардейцев.

30 апреля власть перешла к Центральному бюро профсоюзов и «Городскому общественному самоуправлению», состоявшему из бывших гласных Феодосийской городской думы. Новое руководство создало Временный штаб охраны города для защиты жителей от мародеров и дезертиров. Бюро обратилось к населению с призывом сохранять спокойствие и не оказывать сопротивления немецким войскам.

Некоторые корабли еще день оставались на рейде в Феодосийской бухте, выжидая развития событий. Наконец, 1 мая 1918 года последний пароход покинул порт и направился в Новороссийск. Его прикрывал «Фидониси», на борту которого находились остатки судакского красногвардейского отряда. Миноносец «на прощание» сделал несколько выстрелов в баварских кавалеристов и вышел в море. Этот день так охарактеризован в сводках немецкого Генштаба: «В Крыму нами без боя занята Феодосия».

В тот же 1 мая кайзеровские войска вступили в Керчь. Вот как это описывал очевидец Кришевский:

«Часов около 12 дня я был на горе Митридат, когда заметил оттуда скопление поездов на давно мертвой станции. Я быстро спустился в город, где на улицах уже стояли толпы народа, местами висели украинские флаги и царили возбуждение и радость. Проехал автомобиль с пулеметом под украинским флагом – депутация от морской батареи… За ним появилась депутация от украинской «спилки», где-то колыхались уже украинские знамена и виднелись портреты Шевченко… И вот со стороны вокзала появилась группа всадников, ближе и ближе… И на рысях, с пиками у бедра, с надвинутыми на лоб стальными касками, на дивных лошадях прошел разъезд германских драгун… Солдаты, мягко и в ритм подымаясь в седлах, внимательно, остро и недоверчиво взглядывали по сторонам. За ними еще и еще разъезды все большего состава. Мягко шелестя резиною шин, в удивительном порядке и стройно прошла рота самокатчиков; далее показались пешие патрули и дозоры, и, наконец, мощно отбивая подкованными сапогами шаг, появилась бессмертная германская пехота, вся серая в своих оригинальных стальных касках, придающих такой воинственный вид, двигающаяся по широкой керченской улице, как грозная и неизбежная лавина».

Украинским делегациям, так и не дождавшимся прибытия Петра Болбочана, пришлось свернуть флаги и разойтись по домам.

Вместо украинского освобождения пришла немецкая оккупация.

Начало серии публикаций здесь.