Виталий Портников: Формула пастора Нимеллера

Специально для Крым.Реалии

«Когда они пришли за коммунистами, я молчал – я не был коммунистом. Когда они пришли за социал-демократами, я молчал – я не был социал-демократом. Когда они пришли за профсоюзными активистами, я молчал – я не был членом профсоюза. Когда они пришли за мной – уже некому было заступиться за меня».

Эта универсальная формула непротивления злу принадлежит немецкому пастору Мартину Нимеллеру. Я в очередной раз вспомнил о ней, когда узнал о задержании известного российского режиссера Кирилла Серебренникова. Я не стану упрекать Серебренникова в том, что он не выступил против оккупации Крыма российскими войсками и их пособниками. И не буду упрекать его в том, что он был равнодушен к судьбе Олега Сенцова – коллеги, оказавшегося в путинских застенках раньше него самого. Не буду именно потому, что уверен: российские деятели культуры должны были выступить против авторитарной российской власти не ради ограбленной и изнасилованной Украины. И не ради Сенцова. А ради себя и своих детей.

Как можно упрекать смертников? Как можно упрекать глупых ограниченных людей, не понимающих, что поддержкой агрессивного неофашистского режима или даже молчанием они подписывают себе и своему творчеству приговор? Таким людям можно только сочувствовать – как сочувствуешь пассажирам огромного корабля, который тонет на твоих глазах. Среди тех, кому остались считанные минуты – герои и праведники, честные люди и негодяи, смелые и равнодушные. Но мы наблюдаем трагедию общей гибели, когда речь идет о России.

Я просмотрел комментарии российских деятелей культуры по поводу ареста Серебренникова. Это разные оценки. Есть те, кто и в этой мерзости поддерживает Путина. А есть те, кто осуждает власть. Но среди этой второй категории – и те, кто поддерживал путинскую агрессивную политику по отношению к Украине. Вот режиссер Марк Захаров – тот самый, что снял кинопритчу «Убить дракона», а потом поддержал аннексию Крыма. Сейчас он осуждает задержание Серебренникова. Но вот интересно, он и вправду не понимал, что одно вытекает из другого? Что неофашизм начинает с агрессии против чужих земель, а завершает поеданием собственных граждан: вначале – противников, затем – сторонников? Он не смотрел своих фильмов? Никогда? И этот вопрос можно задать любому тщеславному приспособленцу, сочинившему собственную смерть. Ничего не читали? Историю России не учили? А историю Германии? Ах, у вас театр. Ах, у вас дети! Так у тех, кого расстреливали при Сталине, тоже было и то, и другое. Театры закрыли, детей – в детприемники. Тоже мне проблема.

Наиболее ретивые защитники сравнивают Кирилла Серебренникова со Всеволодом Мейерхольдом, уничтоженным Сталиным. Я бы не стал проводить параллели с точки зрения таланта, но провел бы с точки зрения судьбы. Простите меня, конечно, но Мейерхольд был энтузиастом. Он служил большевизму как системе ценностей – или отрицания ценностей. В отличие от многих своих современников, у него был простой и ясный выбор: остаться в пока еще цивилизованном мире или вернуться в сталинскую Россию. Он выбрал второе. Понимал ли он, что подписывает себе приговор? Примерно на уровне Марка Захарова.

И уничтоженный Сталиным публицист Михаил Кольцов, который описывал показательные процессы, тоже явно не понимал, что станет одной из жертв репрессий – как не понимают и те, кто поддерживает арест Серебренникова, что режим придет и за ними самими. Я, конечно, не буду утверждать, что за каждым. Кольцова расстреляли, а его брат, знаменитый карикатурист Борис Ефимов, отметил собственное столетие – причем оказалось, что он всегда презирал режим, которому служил. Я думаю, что и Кольцов презирал. И Мейерхольд презирал. И Серебренников презирает. И если завтра Путин окажется под арестом на даче, окажется что его презирали девяносто процентов тех, кто сейчас поддерживает. В России так принято. Просто всем этим деятелям культуры нужно, чтобы Путина арестовал какой-нибудь начальник охраны, которому они будут рукоплескать и у которого будут привычно просить денег – на свои театры и на своих детей.

Повторюсь, что я пишу это не в осуждение всех этих людей, которые давно не вызывают у меня ничего, – вместе со своими старыми и новыми фильмами, спектаклями и песенками. Поражают меня не они, а те, кто, возможно, в силу своей одноязычности и формирования в ограниченном до щели цивилизационном пространстве продолжают считать все это культурой. Никакая это не культура. Культура приспособленчества – да. Культура «распила» наворованных властью денег – да. Но не культура самопознания и анализа собственной души и жизненной ситуации.

Татьяна Лиознова сняла «Семнадцать мгновений весны» о советском аппарате – но до конца жизни этого не поняла. Марк Захаров снял «Убить дракона», чтобы спустя годы оказаться в роли «уважаемого горожанина» из собственного фильма. Федор Бондарчук снял «Обитаемый остров» по сюжету Стругацких о телевизионной пропаганде – чтобы оказаться среди созидателей башен из своего же кино.

Если эти люди и в самом деле не понимают, что делают – зачем нам они? И зачем они сами себе? Точно так же, как Путин имитирует политическую деятельность, когда его ближайшие друзья набивают карманы миллиардами, эти люди имитируют культурную активность. У кого-то получается лучше, у кого-то хуже. Но все это уже не искусство. Давно не искусство. Очень давно…

1919 год. Измученный и исхудавший, Александр Блок подходит в петербургском трамвае к Зинаиде Гиппиус, беспощадному критику своего нравственного опустошения, своего сотрудничества с большевиками, своего непротивления злу. Просит о рукопожатии.

– Вы, говорят, уезжаете?

– Что ж... Тут или умирать – или уезжать. Если, конечно, не быть в вашем положении...

Гиппиус выходит из трамвая. Она умрет в Париже в сентябре 1945-го. Блока не станет спустя три года после этой встречи. Примерно тогда все и закончилось.

Взгляды, изложенные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции