Военная машина Путина: сколько у России осталось денег на войну против Украины?

Сколько у президента России Владимира Путина осталось денег на войну против Украины? Российское правительство передало ООН ежегодные сведения о своих военных расходах – 2,1 триллиона рублей. Но по оценкам экономистов, Россия в отчетности перед ООН в два раза занизила свои военные расходы. Об этом в студии Радио Донбасс.Реалии говорили с заместителем министра информационной политики Украины Дмитрием Золотухиным и директором Центра военно-правовых исследований Александром Мусиенко.

– Экономисты считают, что Россия занизила цифры. А как считаете вы? Сколько каждый год Путин тратит на оборону и на войну против Украины?

Мусиенко: У России есть долгосрочная стратегия, они не планируют на год или два. Программа, которая действует сейчас, – это программа еще с 2011 по 2020 год. Общая сумма там планировалась 365 миллиардов долларов. Сейчас идет обсуждение программы на 2018-2025 годы. Сначала действующий министр обороны России говорил, что там должно быть 55 триллионов, но сказал, что нужно оптимизировать, и поэтому будет задействовано 30 триллионов рублей. Если посмотреть на год, то они действительно сокращают расходы, но если посмотреть на те программы, которые они готовят долгосрочно, то расходы увеличиваются. Российский оборонный бюджет идет волнами, там нет какой-либо линейности. В один год они увеличивают, в другой уменьшают. Но если посмотреть долгосрочно, то расходы увеличиваются.

Это уменьшение расходов, некая манипуляция. Россия показывает уменьшение военных расходов, а, по сути, увеличивает расходы.

​– А сколько тратят в Украине?

Мусиенко: Если взять общий бюджет, то он составляет 134 миллиарда гривен. У нас большая часть из этой суммы тратится на содержание вооруженных сил: зарплата, жилищно-коммунальные услуги, питание. Совсем маленькую часть мы тратим на закупку вооружения, модернизацию или покупку новых образцов.

Что характерно для России, если сравнивать, они потратили 55 процентов средств на модернизацию вооружения и закупку нового вооружения. У нас же цифра намного меньше.

– Когда официальный доклад, то Россия занижает цифры. А если посмотреть российские каналы, то там говорят, что США должны догонять Россию по некоторым видам вооружения. Это такие «понты» или Россия сделала после войны с Грузией выводы, и теперь российские вооруженные силы – это мощный фактор?

​Золотухин: Кроме тех манипуляций, которые предпринимают в расчетах, нужно всегда учитывать, что траты на оборону в России – это еще одна кормушка политической элиты. Когда мы говорим о бюджете, который декларирует Российская Федерация на оборону, мы говорим о том, что там есть огромное количество людей, которые получают откаты со всех закупок.

Это господин Евгений Пригожин, который считается приближенным к Владимиру Путину, по нашей информации, он имеет прерогативу получать заказы и тендеры на обеспечение вооруженных сил РФ – это миллиарды рублей, которые успешно идут на негосударственные нужды.

​– А на сколько лет у России еще есть ресурсы вести боевые действия в Украине?

Золотухин: Идут катастрофические снижения. Это бьет по социальным программам. Первыми под нож попадают какие-то пенсионные программы, резервные фонды.

И тем не менее, нужно констатировать, что слишком большая эта махина для того, чтобы в течение двух-трех лет каким-то образом обвалиться. С помощью медиа уровень социального недовольства удерживается на очень низком уровне. Дело не в том, что нет каких-то финансовых ресурсов. Дело в том, что есть большой политический ресурс, и людей могут просто вгонять в бараки, чуть ли не в рабстве держать.

Мусиенко: Пока Путин будет при власти, до тех пор и будет хватать денег. Курс имперской политики, с него никто не будет сходить. Нет оптимистичных прогнозов, что они сейчас прекратят. Врага не следует недооценивать. Многое они свершили в модернизации своих вооруженных сил. Эта военная машина довольно-таки мощно раскрутилась. Остановить ее будет крайне сложно.

– А как при таком уровне воровства удалось модернизировать военную сферу?

Мусиенко: Программы есть, и над ними осуществляется определенный контроль. То, что они увеличили расходы на военно-морские силы и хотят радикально модернизировать флот – это обновление происходит. Нам необходимо видеть реальную картину и готовиться к тому, что может быть и эскалация конфликта. И мы должны быть готовы к отбиванию этих атак.

– Эта печально известная частная военная компания Вагнера, даже ей сокращают выплаты, это данные российских СМИ. Даже для такой элитной боевой структуры мало денег?

​Золотухин: Я думаю, что цели изменились кардинально в 15-м и 16-м году, когда пришло понимание, что никакого блицкрига не будет, что никакой поддержки на Юго-Востоке Украины у Кремля нет. Было принято решение, и возвращение Суркова на должность стратега в этом направлении свидетельствует о том, что было принято решение вообще сворачивать проект.

Это направление само по себе сокращается, необходимо как-то выходить из ситуации, потому что определенным образом санкции оказывают влияние. В связи с тем, что массив этой стратегии сокращается, таким же образом сокращается и вопрос, который касается использования силовых инструментов.

Нужно разделять, если мы говорим о сирийском направлении, то в Сирии наоборот какие-то бюджеты возрастают. Среди российских политических элит есть серьезные расколы, и какие-то медиа могут использовать свои площадки для того, чтобы накатить бочку, на того же Пригожина.

– А в чем может быть раскол между кремлевскими башнями?

Золотухин: Дело в том, что Владимир Путин сам долго проектировал и создал такую систему конкуренции, где он остается неприкасаемым арбитром, а все остальные конкурируют. Естественно, эта конкуренция идет за ресурсы.

– Украинская армия сейчас в топе 30 лучших армий, если верить исследованию. Как вы считаете, армия достигла такого высокого уровня?

Мусиенко: Высокого уровня мы достигли из-за того, что ведем военные действия. Если говорить по уровню вооружения, которое мы закупаем или модернизируем, то тут мы отстаем.

– Дмитрий, как может Украина при меньших ресурсах противостоять России в информационной войне?

Золотухин: Не может. Невозможно иметь такой же результат в головах людей, распространяя контент на суммы, которые в сотни и тысячи раз меньше, чем те миллионы долларов, которые тратятся на Russia Today. Моя цель, в частности, это разрабатывать механизмы и инструменты, которые с помощью меньшего инвестирования ресурсов давали больший КПД.