Из Чечни: Каста невидимых

В июле 2017 года 22-летняя чеченка А. попыталась в очередной раз бежать из дома – сначала в Москву, а потом за границу. Для этого все было устроено: в Москве ее ждали, документы для эмиграции были готовы. Она дождалась, пока останется одна, и села в такси, написав записку родным, что больше так жить не может. По дороге А. созвонилась с подругой и проговорилась: сказала, что ушла из дома. Для таксиста-чеченца ситуация могла обернуться только проблемами: он не знал, чью дочь и сестру везет, почему и куда она убегает, родственники могли обвинить водителя в похищении. Он заблокировал двери машины и отвез ее домой.

Через неделю А. умерла. По версии родственников – от почечной недостаточности из-за осложнений после гриппа. По словам ее знакомых, А. отравили: "В воскресенье еще она выходила на связь, в понедельник стало известно, что ее нет, – рассказала Радио Свобода знакомая девушки. – Дома в этот момент был только старший брат. На здоровье она не жаловалась, так быстро от почек люди не умирают".

А. была лесбиянкой. Как и все чеченские лесбиянки, она тщательно скрывала свою ориентацию от родных, но каким-то образом скриншоты переписки с ее девушкой оказались в руках родственников. Ее избили, заперли дома, отобрали телефон. По ее словам, ее старший брат несколько раз приходил к ней с пистолетом и предлагал застрелиться, обещая, что семья выставит это не самоубийством, а неосторожностью, но А. отказалась. После очередной попытки бежать ее на три месяца поместили в психиатрическую больницу, потом вернули домой, где она провела полтора года под пристальным надзором родных. В мае 2017-го ей все же удалось уехать в Москву под благовидным предлогом. Задерживаться в России А. не хотела, связалась с правозащитниками, но буквально за сутки до отъезда отправила голосовое сообщение в "Вотсапе", сказав, что "выключает телефон", – и пропала. Выяснилось, что она снова оказалась в Чечне, дома у родителей. Через неделю ее не стало. Какое-то время ее подруги надеялись, что смерть была инсценирована "для общественности", но одна из собеседниц РС сказала, что некая медсестра из местной больницы видела тело А. Впрочем, другой близкий друг девушки версию отравления в разговоре с РС отверг: "А. – младший ребенок, девочка, которую очень любила ее семья, особенно отец. У нее были проблемы с почками. Еще до замужества она часто болела. Когда ей стало плохо в Чечне, они обратились в больницу, и ей предложили пролечиться в стационаре. Но она отказалась, решила, что в Москве врачи лучше. Позже ей стало плохо и она скончалась дома. Конечно, многим хочется видеть в этом жестокое убийство на фоне принадлежности к ЛГБТ, но тут ничего такого нет". По закону, если человек умирает дома, необходима патологоанатомическая экспертиза, однако в Чечне вскрытия практически не проводятся. Было ли проведено вскрытие тела А., РС выяснить не удалось.

Без мужчины никуда

Трудности, с которыми сталкиваются гомосексуальные чеченки и чеченцы, не всегда похожи. С одной стороны, в массовом сознании гомосексуальность неразрывно связана с мужчинами, как и большая часть преступлений на почве гомофобии. Все собеседники РС подтвердили, что женщины никогда не были объектами такой спланированной кампании с секретными тюрьмами, как гомосексуалы, хотя эта кампания негативно отразилась и на них. Девушки обычно не становятся и жертвами "подстав", широко распространенных среди геев, когда молодых людей приглашают на встречи, избивают, снимают на видео, используя его для шантажа (суммы разнятся от 100 тысяч до миллиона рублей, абсолютно все геи-чеченцы, с которыми общалось РС, либо прошли через это сами, либо рассказали историю одного из своих друзей). Одна из собеседниц РС в Чечне, Н., рассказала, что "подставами" занимался один из ее знакомых, причем вовсе не из гомофобии, а по чисто финансовым соображениям. Как и большинство шантажистов, он работал в чеченских правоохранительных органах (геи, прошедшие через эти нападения, почти всегда говорили, что нападавшие были одеты в форму СОБРа "Терек", активно участвовавшего и в "официальных" облавах против геев и пытках в секретных тюрьмах).

Это вовсе не значит, что девушкам живется проще. Если у молодых людей есть шанс уехать учиться или даже работать в другой регион, девушкам сделать это гораздо сложнее. Специалист по Северному Кавказу Ирина Костерина пояснила РС, что по шариату рядом с женщиной всегда должен находиться махрам – кто-то из родственников-мужчин, несущий за нее ответственность. Чеченка Н. подтверждает: несмотря на то что многих девушек все же отпускают на учебу, она знает немало семей, где даже гетеросексуальные девушки не могут покинуть дом. "Они даже спросить об этом не могут, потому что у родителей начнется истерика", – говорит Н. Сама она готовит родителей к тому, что хочет уехать, впрочем, помалкивает о том, что мечтает об эмиграции. "Живя здесь, я не буду счастлива, я буду зависеть ото всех своих родственников, ото всех мужчин, которые меня знают, знали или будут знать, – говорит она, добавляя, что пока не представляет, как осуществить этот план: – Уехать из страны – это так же невероятно, как встретить единорога". В случае бегства по любой причине девушек будут искать и пытаться вернуть назад, как это произошло с Луизой Дудуркаевой, которая получила с помощью правозащитников статус беженца в Норвегии, но была задержана в минском аэропорту белорусскими милиционерами и передана приехавшему за ней отцу. В случаях удачного бегства, известных РС, женщинам приходилось полностью обрывать все контакты с семьей, причем, даже уехав за границу, они боятся давать интервью в страхе, что их родственники могут как-то вычислить их.

Даже если девушке повезло и ее отпустили на учебу, ожидается, что по окончании вуза она вернется домой и выйдет замуж. Впрочем, даже в чеченском обществе в последнее время немало гетеросексуальных женщин, которые отказываются от ранних браков, "чтобы не попасть в домашнее рабство и не быть всю жизнь служанкой", как говорит Ирина Костерина. Многие лесбиянки, в частности, еще одна собеседница РС в Чечне, В., пользуются этим, объясняя родителям, что сначала хотят стать финансово самостоятельными, получить образование и устроиться на работу и уж потом думать о семье. "Меня уже давно хотят выдать замуж, ищут женихов, сватают, спрашивают каждый день, нет ли у меня парня, – говорит В. – Но для меня выйти замуж за мужчину, который считает правом тебя касаться, трогать, – это все равно что каждый день подвергаться изнасилованию. Наверное, многие девушки предпочли бы умереть".

В отношении к замужеству чеченская мораль причудливо отличается от общероссийской: "Если женщина не замужем, особо никаких вопросов не возникает, потому что считается, что не замужем остаются только некрасивые женщины. Говорят, она сама виновата", – поясняет В. Иначе относятся к холостякам. "Хотя бы до 40 лет мужчина должен жениться, – говорит девушка. – Если он всю жизнь был один, люди косятся на него. Самое глупое, что большинство парней спешит жениться и уже через пару месяцев после начала общения с девушкой начинают говорить о женитьбе. Если уж речь зашла о гетеропарах, в Чечне очень много разведенных женщин. Их обычно не берут замуж второй раз, потому что считается, что это использованный продукт". Впрочем, чеченские власти озаботились и проблемой разводов: по распоряжению Рамзана Кадырова по всей республике созданы комиссии, которые мирят разведенных супругов.

Тихая вечеринка

Жизнь чеченских лесбиянок проходит в тотальной секретности. Профили с вымышленными именами в соцсетях, отдельные сим-карты для общения с подругами, очень ограниченный круг общения только с проверенными людьми, иногда это одна – максимум две подруги в реальной жизни или даже вовсе никого: по словам Н., всегда есть опасность, что кто-то выдаст твои секреты публике. "До истории с геями мы общались в соцсетях, но теперь все залегли на дно, знакомиться стало опасно, – говорит Н. и рассказывает, как несколько лет назад молодые люди могли даже собираться на междусобойчики. – Один взрослый парень снимал квартиру, покупал алкоголь через каких-то проверенных людей, и вот у него собирались подростки, пили, курили. Предлагали и водку, но я решила попробовать красное вино". Квартиры каждый раз были разные, вести себя нужно было как можно тише, чтобы соседи ничего не заподозрили, и, несмотря на то что 80% гостей были гомосексуалами обоих полов, открыто эти темы не обсуждались. После кампании против геев ни о каких посиделках речи больше не идет.

Сексуальная жизнь гомосексуальных чеченок также часто сведена на нет: если мужчина любой ориентации может снять квартиру и пригласить туда друга или подругу (гетеросексуальные чеченцы часто выбирают русских партнерш), то для женщин эта опция закрыта. Еще сложнее жить в паре: все собеседники РС сказали, что лесбийская пара в Чечне – это фантастика. Только Ирина Костерина знает двух женщин, которым удалось убедить родных, что им выгодно снимать вместе квартиру: "Для родителей это не совсем нормально, что они живут отдельно, но как-то они на это согласились". Впрочем, тема женской гомосексуальности настолько табуирована, что даже исследователи, правозащитники и журналисты знают единицы таких случаев, и то случайно: "Я шесть лет работаю на Кавказе, и там многие в курсе, что я в том числе занимаюсь правами ЛГБТ, и за это время практически никто не обращался за помощью, пока вот эта история с геями не всплыла", – говорит Ирина Костерина.

Гомофобия – религия – наука

Показательна история чеченки Н.: "Лет в 13 я была очень гомофобна, – рассказывает она. – Я считала, что геев нужно убивать. В 14 лет какой-то сдвиг произошел, я пыталась понять свое отношение к религии, к ЛГБТ и свою ориентацию. Я начала понимать, что я против ЛГБТ вообще ничего не думаю, я начала относиться к ним хорошо. Я была очень религиозной, для меня было тяжело совместить религию и хорошее отношение к ЛГБТ, в какой-то период я начала думать, что можно их совмещать, но потом поняла, что это невозможно. Я отдалилась от ЛГБТ к религии, начала ходить во всякие школы, учить Коран, постоянно читала аяты и молилась. Но как бы я ни старалась, сомнения никуда не уходили. Через какое-то время я отдалилась от религии и углубилась в образование. Я поняла, что чем больше я читаю, чем больше для меня открывается наука, тем больше закрываются для меня двери в религию. С 15 лет я начала понимать, что мне нравятся девушки, принять себя мне было очень тяжело. Я пыталась от этого отгородиться, нашла себе парня, потом поняла, что парень этот – точно не мое, но я думала, что это из-за него самого. В 17 лет у меня появился другой парень, потом мы расстались, и я тоже думала, что это просто потому, что именно он меня абсолютно не привлекал". "Найти парня" при этом вовсе не значит, что у молодых людей были какие-то сексуальные отношения, даже прикосновение или поцелуй могут бросить тень на репутацию девушки. Впрочем, в последнее время, по словам Н., есть новая тенденция: "Что трогать можно, но девственности не лишать".

Сегодня Н. отдает себе отчет в своей ориентации, но девушки у нее нет, потому что в Чечне она с гомосексуалами почти не общается. Единственная надежда устроить личную жизнь – уехать.

На миру смерть не красна

Ситуация меняется, если ориентация девушки становится известна родным или, что еще хуже, общественности. "Эта сексуальная мораль преследует все, что не норма, – говорит Ирина Костерина. – Гомосексуальные женщины находятся примерно в одной категории с девушками, которые потеряли девственность до брака. Гомосексуальность, скорее всего, постараются скрыть и поскорее выдать такую девушку замуж, чтобы ответственность за ее поведение нес муж". Во всех подобных случаях, о которых удалось узнать РС, девушек запирали дома, иногда избивали, отбирали средства связи, позволяя выходить в город только с кем-то из старших.

По словам Ирины Костериной, она знакома как минимум с двумя случаями в разных республиках, когда гомосексуальных девушек насильно выдавали замуж, причем за мужчин, которые были значительно старше их и ниже по социальному статусу. У мезальянсов есть объяснение: "Если девушка родом из более значимого тейпа, то мужчина может и закрыть глаза на какие-то вещи, потому что он получает от этого брака статусные и иногда материальные привилегии". Вот только родиться в статусном тейпе повезло не всем, а мужчина по исламским законам может в любой момент развестись с женой, вернув ее родителям. Еще один собеседник РС, живущий в Москве гей-чеченец, рассказал о своей подруге-лесбиянке, которая в 19 лет приняла предложение знакомого мужчины, прожила с ним два года, стараясь уклоняться от секса, но в итоге вернулась к родителям и "долго лечилась у психиатра от панических атак и депрессии".

Публичный скандал – пожалуй, самое страшное для чеченских женщин и их семей. "Родственники не просто боятся, что их дочка может быть лесбиянкой, они боятся страшного позора: общественное мнение в Чечне – это главный суд, – поясняет Ирина Костерина. – Если выясняется, что у тебя дочка-лесбиянка, это значит, что на твоих других дочках никто не женится, за твоих сыновей никто своих дочерей не отдаст. Все, у тебя выкошенное поле. На Кавказе репутации коллективные, репутация этой девушки автоматически накладывается человек на шестьдесят". "На такую девушку все будут показывать пальцем, говорить, что она проститутка, – говорит Н. – Тут, впрочем, в проститутки всех записывают – и тех, кто одевается неправильно, неправильно себя ведет. Даже если покрываешься, могут сказать, что проститутка, просто маскируешься. Как ни крути, если ты женщина в Чечне, то ты в любом случае проститутка", – шутит девушка.

Убийства чести при этом такая же terra incognita, как и все совершаемые в Чечне преступления. "Об убийствах на фоне ориентации практически невозможно услышать, – говорит чеченец-гей. – Если они и случались, об этом не говорили. Чеченцы вообще думают, по крайней мере до недавних пор думали, что геи – это нечто фантастическое из далекого Запада, и среди чеченцев (нации, которую среди всех народов мира выделил Аллах) это невозможно".

Большинство подобных преступлений совершается против женщин, которых заподозрили во внебрачных отношениях с мужчинами. Полиция такие случаи не расследует, потому что руководствуется теми же нормами традиционной морали, а у смертей обычно есть официальное объяснение – от сердечного приступа до суицида или неосторожного обращения с оружием. Иногда девушки могут просто исчезнуть, но никто не будет задавать вопросов, что с ними случилось. Ирине Костериной известно о двух случаях: в одном гомосексуальную девушку задушил отец и просто закопал тело за пределами села, во втором – отравление объявили самоубийством. "В Чечне все основано на религии, гомосексуальность – это грех, единственное наказание за него – убийство. Чем раньше человек умрет, тем меньше грехов после он совершит", – говорит Н.

Примечательно, что убийства чести вовсе не удел отдаленных сел: "Это не про разницу между городом и селом, а про важность общественного мнения, – говорит Ирина Костерина. – Те случаи убийств чести, которые я знаю, – это просто у мужчин из этой семьи не хватило сил и мужества противостоять предъявляемым обвинениям. Обычно никто из отцов или братьев не хочет убить свою дочь или сестру. Приходит какой-нибудь двоюродный дядя и начинает капать на мозг, говорить: "Ты знаешь, что твою сестру Мадину видели в такой-то компании, знаешь, с кем она в машину садилась и какие фото в интернете выкладывает? Ты что, вообще не мужик, за своей сестрой следить не можешь? За тебя никто своих дочерей не отдаст". И вот это срабатывает. Причем, по словам исследователя, важно не просто совершить убийство и затаиться: "Важно людям каким-то образом дать понять, что мы это сделали потому-то. Вот так смывается позор в семье. Или хотя бы чтобы была гарантия, что все окружающие знают, что произошло, делается такое кольцо молчания вокруг этого".

Интернет о двух концах

По словам Н., отношение к ЛГБТ в целом постепенно меняется, особенно среди молодежи, которая смотрит западные фильмы и мало-помалу привыкает к толерантному дискурсу. Лакмусовой бумажкой, по ее мнению, стало отношение к кампании против геев. Ее родные решили, что гомосексуальность – это плохо, но никто не в праве лишать за это жизни. Впрочем, на публике выступать в защиту геев и лесбиянок невозможно, рискуешь сам вызвать подозрения в своей ориентации: "Все эту кампанию поддержали, говорили, правильно, надо их убивать, Гитлера на них нет, – говорит Н. – В Чечне вообще любят Гитлера, многие считают, что он хорошо относился к чеченцам, считал их арийской расой".

Интернет, впрочем, таит и опасность: если раньше блюстители морали отслеживали нарушительниц национального или исламского дресс-кода на улице и могли даже стрелять по ним из пейнтбольных ружей, то сегодня борьба за нравственность ведется онлайн. В социальных сетях существует несколько групп, которые выискивают слишком фривольные, на их взгляд, фотографии чеченок, распространяют их в сети и между собой – в чатах в "Вотсапе" и "Вайбере", начинают угрожать их авторам. "Про лесбиянок я таких историй не слышала, но видела про девушек, которые выложили свои откровенные фотографии – в нижнем белье, в сексуализированных позах, в прозрачной блузке, – рассказывает Ирина Костерина. – Сразу это рассылают по местному "Вотсапу". Мне прислали историю про одну мою знакомую – ее фотографии и вотсапную переписку, где говорилось, что мы все про нее знаем, мы ей говорить не будем, что мы знаем, но давайте заключим пакт между всеми чеченцами, что, как только она соберется замуж, мы быстро каждому ее потенциальному мужу будем это отправлять, чтобы он знал, на какой шлюхе может жениться".