История Крыма ‒ поле боя и средство «контроля над прошлым»

Специально для Крым.Реалии

«Тот, кто контролирует прошлое, тот контролирует будущее. Кто контролирует настоящее, тот контролирует прошлое». Этот афоризм-парадокс принадлежит Джорджу Оруэллу, одному из немногих западных интеллектуалов, которые еще в конце 1930-х сумели глубоко осмыслить сущность тоталитарных режимов и присущие им механизмы управления массовым сознанием. Прошло немалое время ‒ но и существующие ныне неототалитарные режимы, например, путинский, действуют по этой схеме. В том числе (и в последние годы едва ли не прежде всего), в отношении оккупированного Крыма.

В этом плане главной целью «контроля над прошлым» со стороны «краснозвездного Кремля» является утверждение в массовом сознании (и не только россиян) исторической судьбы полуострова как составляющей «тысячелетней России», более того ‒ ее «колыбели», «священной земли», где расположена «Мекка» всего «русского мира», где «закладывались основы российской государственности». Затем Крым был несколько раз отторгнут «чужаками», и вот, наконец-то, «вернулся в лоно Родины». К этому добавляются сопутствующие цели ‒ восстановление на полную силу мифологем о Севастополе как «городе морской (вариант: флотской) славы», о «предательской роли» крымских татар (по крайней мере, их значительной части) во время Второй мировой войны, о неординарных трудовых достижениях крымчан-переселенцев в советские времена и тогдашней счастливой жизни и тому подобное.

Хотя чего-то нового в том, что происходит сейчас, не так много. Скажем, в 1948 году на экраны вышел фильм «Третий удар», посвященный боевым действиям Красной армии на Крымском полуострове в 1944 году. Крымские татары в фильме были показаны как предатели, немецкие холуи. Интересно, что в 1965 году из фильма вырезали Сталина и крымских татар, и демонстрировали его в кинотеатрах под названием «Южный узел». Ведь несколько трансформировалась идеологическая парадигма, и о самом факте существования крымцев в советские времена стало «не принято» вспоминать. Впрочем, начало этой тенденции было положено еще при жизни «великого вождя»: в романе лауреата четырех Сталинских премий Петра Павленко «Счастье» Крым изображен пустым, туда прибывают российские переселенцы и селятся в неизвестно кем построенных домах на колонизируемой территории. Там они обретают счастье ‒ в поселениях, откуда были депортированы жители... Понятное дело, что в книге не показаны реалии жизни переселенцев, не приспособленных к условиям быта и труда в Крыму, а их успехи на новых местах жительства, мягко говоря, завышены.

В дальнейшем такие откровенные художественные книги и фильмы не появлялись. Зато из многочисленных советских кинолент брежневского времени о Крыме в годы Второй мировой войны складывалось впечатление, что полуостров был «исконно русским», а проклятые оккупанты стремились его сделать немецким по населению и духу. Историческая (точнее, квазиисторическая) «пропаганда умолчанием» тоже действовала, и действовала эффективно. Тем более, что в топонимии полуострова абсолютное большинство аутентичных названий городов, гор, поселков, рек было заменено на стандартно-российско-советские, а первичные если и упоминались, то преимущественно в сказаниях о победах «российских освободителей Крыма от ига деспотизма и рабства» в прошлые века.

Интересно, как могла Российская империя, в которой процветало рабство (под скромным псевдонимом «крепостничества»), массовая торговля людьми («душами»), произвол и жестокость, самодержавие и непотизм, кого-то «освободить»? В дополнение не упоминается, скажем, что имеющееся в Крыму рабство было во времена «освобождения» ощутимо мягче, чем в империи, и не пожизненным. Однако создателей новейшей мифологии такие вещи не интересовали и раньше (хотя нужно было сказать несколько фраз об «угнетении трудящихся»), а сейчас тем более не интересуют, поскольку даже ритуальное осуждение «тюрьмы народов» де-факто не допускается.

Ну, а о Херсонесе и Путине написано столько, что не стану повторяться. Напомню лишь, что это древний город на момент завоевания Крыма Российской империей неплохо сохранился, по свидетельствам западных путешественников, кое-где в домах остались даже деревянные окна и двери ‒ а уже через несколько десятилетий практически весь он был разрушен и растянут для построения Севастополя-Ахтиара, остались груды камней. А окружающие леса немедленно пошли на построение флота. Вот как реально относились к «российской Мекке»...

Флот ‒ это Севастополь, «город флотской (или морской) славы». Что, были же выдающиеся победы российского флота в конце XVIII ‒ первой половине XIX века. Но исключительно победы над парусными флотами в то время уже архаичной, хотя и огромной Османской империи. Единственным серьезным эпизодом в этом плане стал Средиземноморский поход эскадры адмирала Ушакова, когда российский флот (вместе с британским и османским) добился серьезных побед над французами... но на суше, путем высадки десантов и блокады береговых крепостей. Что интересно: это были победы над войсками Французской республики, следствием которых становилось восстановление феодальных порядков. Есть ли здесь особенно чем гордиться?

А во время Восточной (Крымской) войны (1853-56) технически отсталый флот России самозатопился в Севастопольской бухте, поскольку не имел никаких шансов в бою с британскими и французскими судами, а численно значительно большие сухопутные войска империи испытывали поражение за поражением в боях с десантом западных союзников, подкрепленных османами. Пароходы союзников успешно обстреливали российские города в Черном море, контрудары россиян потерпели неудачу, и после действительно героической 249-дневной обороны Севастополя российские войска отступили из него, отдав союзникам. С тех пор Черноморский флот России и Советского Союза не выиграл ни одной битвы на море, более того ‒ испытывал колоссальные потери, несоизмеримые с его кажущимся могуществом. И город не раз оказывался под иностранным контролем ‒ сначала немецких войск в 1918 году, затем десанта Антанты в конце того же года, затем, уже во время Второй мировой войны, ‒ нацистской Германии, с июля 1942 по май 1944-го. Попутно: в результате идиотизма командования Черноморского флота, которое в начале немецкой осады осенью 1941 года вывезло кораблями на Кавказ грандиозное количество боеприпасов, летом 1942-го, по разным оценкам, в плен попали от 80 до 95 тысяч советских воинов, в том числе и моряков, которым уже не было чем стрелять (командование же, конечно, успело убежать на Кавказ, бесчестно бросив на произвол судьбы свои войска). Так как здесь быть с песней «Легендарный Севастополь, неприступный для врагов»? И в чем же флотская слава ‒ в умении умирать за ту или иную империю, сдавая после кровавых боев город? Это не «флотская слава», а что-то другое ‒ при том, что подвиги тех, кто оборонял Севастополь и не убежал из него, бесспорны.

Но мифология такого рода (российская имперская, советская и новая РФ-овская) пока с помощью силы неототалитарного государства замещает историю в сознании рядовых крымчан. Воистину, кто контролирует настоящее...

Те же процедуры совершаются и с событиями последних лет. В учебниках для крымских школ российская агрессия февраля-апреля 2014 года описывается в терминах «народного волеизъявления», вроде бы вполне легитимного. Не было никаких «вежливых зеленых человечков», наставленных на депутатов Верховной Рады автономии автоматов, блокировок Черноморским флотом баз украинских моряков ‒ просто «народ Крыма» вполне мирно решил воссоединиться со своей «исторической Родиной». В то время как абсолютное большинство этого «народа» составляют, не стоит забывать, не коренные крымчане разного этнического происхождения, а переселенцы, их дети и внуки, появившиеся после депортации крымских татар и представителей других этнических групп полуострова.

И здесь мы подходим к главному. Кремлевский «контроль над прошлым» Крыма полностью нивелирует в массовом сознании большинства нынешних крымчан, тем более, жителей других регионов РФ и адептов «русского мира» везде в мире неотъемлемые права крымских татар не просто как коренного народа, а как государственной нации, с многовековой историей и сильными традициями государственного творчества в течение последних ста лет. Крымцы сводятся к одному из многих этнических меньшинств полуострова ‒ с правом иметь этнографические обычаи, фольклорную культуру, и даже отредактированную соответствующим образом историческую память ‒ да, вы (как многие другие этносы РФ) пострадали от действий Сталина, однако мудрый Путин вас реабилитировал, будьте довольны, что вы уже не «предатели» (хотя среди вас все равно было много «предателей Родины»). При сохранении такого «контроля над прошлым» длительное время, боюсь, определенные группы крымских татар смирятся с этим положением дел ‒ лишь бы «компетентные органы» не приходили в дома с обысками и арестами и можно было хоть как-то заработать деньжат, поддерживая хотя бы на минимуме своё благосостояние.

Поэтому максимально объективная, немифологизированная история ‒ это поле битвы за судьбу Крыма и крымскотатарской нации. Кремль находит для этого немалые силы и ресурсы. Должны ли украинцы отступить с этого поля без боя?

Сергей Грабовский, кандидат философских наук, член Ассоциации украинских писателей

Взгляды, изложенные в рубрике «Мнение», передают точку зрения самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции