Кадзуо Исигуро. Художник зыбкого мира

Британский писатель японского происхождения Кадзуо Исигуро стал обладателем Нобелевской премии по литературе за 2017 год. По случаю присуждения премии в заявлении Нобелевского комитета отмечается, что "обладающие огромной эмоциональной силой романы Исигуро приоткрывают бездну, лежащую под нашей иллюзорной связью с миром".

Британская печать комментирует присуждение премии Кадзуо Исигуро – автору популярных, переведенных на многие языки, в том числе на русский, романов, таких как "Остаток дня", "Когда мы были сиротами", "Не отпускай меня", "Художник зыбкого мира". В помещенном Financial Times интервью Кадзуо Исигуро приводит список повлиявших на него авторов: Джейн Остин, сестры Бронте, Толстой, Чехов, Джойс, Фицджеральд, Фолкнер, Хемингуэй, Керуак и Мейлер.

Газета Guardian цитирует литературного критика Стивена Пейджа, считающего главными качествами прозы писателя "эмоциональную мощь и интеллектуальную любознательность". В отклике на присуждение премии Исигуро газета Independent называет 62-летнего писателя "одним из крупнейших британских романистов".

О Кадзуо Исигуро говорит писатель Александр Генис:

– Легче всего понять одного писателя, сравнивая его с другими и знаменитыми. Их-то мы уже успели обставить комментариями и толкованиями. В этой любимой игре литературных критиков нет ничего плохого, если не заходить слишком далеко и не быть чересчур упорным. Аналогии бесспорно помогают, ведь читатель, как говорил Шкловский, питается не тем, что съел, а тем, что переварил. Вот и на этот раз постоянный секретарь шведской Академии Сара Даниус предложила нам подсказку.

"Если смешать Джейн Остин с Францем Кафкой, – сказала она, – то мы получим прозу Кадзуо Исигуро, только в смесь надо добавить немного Пруста".

Я бы еще настоял на том, что коктейль не получится без японского классика Танидзаки, особенно его шедевра – романа “Мелкий снег”. Боюсь, однако, что в творчестве такого протеичного автора, как Исигуро, нет постоянных ингредиентов, потому что автор и сам на себя-то не похож. Если страх повтора – фобия Исигуро, то быть всегда другим – его кредо.

В его раннем и моем любимом романе “Художник зыбкого мира” есть признание, которое предсказывает весь дальнейший путь писателя.

"Опыт, полученный в мастерской Такэды, – говорит в книге ее герой, – научил меня никогда не следовать слепо за толпой и всегда тщательно обдумывать, а правильным ли является то направление, куда меня толкают. И если уж я что-то и старался вам всем внушить, так это необходимость обрести способность подниматься над привычным ходом вещей".

Стать другим Исигуро помогла биография. В семь лет родившегося в Нагасаки мальчика родители отвезли в Англию, причем в провинцию, где он был единственным выходцем с Дальнего Востока. Неудивительно, что его первые книги были связаны с родными, но незнакомыми краями. Тот же роман “Художник зыбкого мира” написан по всем канонам лучшей японской прозы ХХ века: ослабленная, почти незаметная сюжетность, изнурительная точность описаний с вкраплениями импрессионистических деталей, углубленный психологизм и расплывающийся образ автора с несфокусированной точкой зрения на мир и собственный рассказ. При этом вся книга пропитана ощущением конкретного времени (довоенная и послевоенная Япония). Трудно поверить, что роман написан на английском языке. Японцы и не верят. Тамошние критики говорили мне, что подозревают Исигуро в лукавстве, когда он отказывается давать интервью на японском.

И все же назвать его английским писателем с необычной для этого острова фамилией тоже нельзя. По происхождению Исигуро – другой. Он всегда об этом помнит, ибо такой статус позволяет ему сохранить – о чем бы он ни писал – взгляд с стороны. Именно такой оптике мы обязаны появлению самой популярной книги Исигуро “Остаток дня”. Когда этот роман получил Букеровскую премию, лишь немногим уступающую по престижу Нобелевской, британские критики с удивлением писали, что самый английский роман целого поколения написал писатель, которого зовут Кадзуо Исигуро.

И действительно, “Остаток дня” – чисто английская книга уже потому, что строится вокруг оплота Альбиона: дворецкого. Того самого, без которого не обходятся наши любимые детективы и костюмные драмы из нарядного – прошлого – времени. Но Исигуро помимо внешних примет той ушедшей жизни описывает внутренний и не слишком завидный мир своего героя.

"Я много читаю, – объясняет он, – чтобы расширить свой словарный запас, полезный в общении с хозяевами".

Стертая, исчерпывающаяся верностью индивидуальность, готовность принести себя в жертву, снобизм слуги, перенимающего пороки и заблуждения хозяев, – все это складывается в одно понятие: долг, обожествление которого равно свойственно британскому дворецкому и японскому самураю.

Попав в точку, Исигуро в ней не остался. Следуя своему девизу “Не повторяться”, он никогда не пишет одну и ту же книгу дважды. Поэтому его поздние романы, “Не отпускай меня” и “Погребенный великан”, написаны на том рубеже, где добротное психологическое письмо смыкается с триллером и элементами научной, если тут уместно это нелепое определение, фантастики.

Разнообразие жанров при постоянстве тщательной отделки и сильной, но скрытой эмоциональности, побудило Нобелевский комитет присудить премию писателю, чья награда, в отличие от нескольких предыдущих, не вызовет скандалов и будет всеми принята как бесспорно заслуженная.

Роман Кадзуо Исигуро "Не отпускай меня", экранизированный в 2010 году, на русский язык переводил Леонид Мотылев:

– На меня произвела сильное впечатление тонкость описания человеческих взаимоотношений, психологическая тонкость. Хотя для каких-то читателей этот роман в первую очередь антиутопия и социальная критика. Но я, узнав про нынешнюю Нобелевскую премию, вспомнил рецензию, которую написал после выхода перевода замечательный литератор, поэт и переводчик, безвременно ушедший – Григорий Дашевский в газете "Коммерсант", что судьба героев этого романа – это метафора жизни всех нас. Кроме того, поскольку жизнь героев короче, чем наша обычная жизнь, то, что происходит в жизни каждого из нас, дается в книге в более сгущенном виде, – это производит сильное впечатление. Все, что происходит с нами, и любовь, и дружба, переходящая из детства в подростковый возраст, потом во взрослую жизнь, предательство, а потом и прощение – все это здесь сконцентрировано, поэтому оказывает сильное воздействие.

– Там присутствует, вероятно, одна из главных тем: обреченность и невозможность сопротивления судьбе.

– Как отмечает опять же Дашевский, в этом смысле все мы обречены, потому что смертны. И тема покорности судьбе возникает в жизни каждого человека. Просто тут в судьбе героев она дана метафорически в сконцентрированном и более ярком виде. Но при этом то, что переживают герои, во многом приходится переживать каждому человеку на протяжении своей жизни. Это Исигуро передает ненавязчиво, но вполне осязаемо. И в этом я вижу одно из качеств, которое определяет своеобразие книги.

– Особенно после фильма этот роман часто воспринимается общественным сознанием как фантастика.

– Фильм, честно говоря, я не досмотрел. Я начал его смотреть и понял, что фильм, будем так говорить, посредственный. Мне настолько дорога была эта книга, что я не стал досматривать этот фильм, в отличие от экранизации другого его романа "Остаток дня", там как раз была замечательная экранизация, а тут нет. Что касается фантастики – это первое восприятие книги, кстати, довольно популярное, как я могу судить, среди читателей на сайте "Лайврид", где читатели могут обмениваться мнениями и оставлять свои рецензии. Я посмотрел почти 800 рецензий на "Не отпускай меня". Глядя на них, могу понять, что для многих элемент антиутопии, скажем так, социальные вопросы, которые там подняты, проблема справедливости, вопрос о том, может ли быть такой мир, когда одни категории людей будут существовать всецело ради благополучия других категорий. Самое важное для меня – это картины человеческой жизни, взаимоотношения людей, данные в каком-то странном, более ярком свете, чем мы видим в обыденной жизни.

– Кадзуо Исигуро – обладатель японского имени, но он британский писатель. У него есть какая-то не британская тональность?

– "Остаток дня" для меня – чисто британская вещь, до мозга костей. Вообще он не просто британский писатель, он с раннего детства живет в Англии, английский язык для него родной. Это не случай Набокова, который переходил с русского языка на английский. Я вижу другое, в "Остатке дня" нет, а в "Не отпускай меня" вижу некоторые элементы влияния поэтики, может быть, японской, хотя мне трудно судить, не настолько я большой знаток. Но в том, какая образность в этой книге, как он использует образы ненавязчиво, просто помещая их, не педалируя, не указывая на связь с состоянием души, как в японской поэзии, в кратких японских стихах хокку, есть какие-то образы, сопоставление которых рождает эмоции и пробуждает мысли. Что-то подобное я вижу в книге "Не отпускай меня". Когда, например, несколько раз на протяжении книги появляется образ моря, метафора острова, мне кажется, здесь важна. Британия – островная страна, мне кажется, что-то в менталитете определяется этим. Необходимость жить на узком пространстве, с одной стороны, а с другой стороны – стремление выйти за пределы, куда-то плыть по этому морю и так далее. Вот эта двойственность, мне кажется, подспудно и тонко отражена в книге, британская атмосфера, британский менталитет. Всегда автора, которого ты переводил, считаешь "своим" автором, в книги всегда вживаешься. Я рад, что, может быть, благодаря этой премии Исигуро прочтут читатели, которые еще не прочли, а он этого заслуживает.