«Бандеровский интернационал»: неукраинцы в рядах УПА

14 октября в Украине отметили 75 годовщину создания Украинской повстанческой армии – УПА. Правда, дата 14 октября 1942 года довольно условная. Об этом Радіо Свобода рассказал известный исследователь украинского национально-освободительного движения в ХХ веке, историк Иван Патриляк.

Иван Патриляк: «Совершенно очевидно, что это символический день, ведь ни одна армия, даже партизанская или повстанческая, не может возникнуть в течение одного дня. Можно говорить о том, что первые боевые акции против немецкой оккупационной власти, если говорится об ОУН(б), – ОУН, возглавляемой Бандерой – которая позже организовалась в повстанческую армию, начались с февраля 1942 года. Тогда был коммуникат к членам подполья ОУН(б) с разрешением применять оружие против немецкой администрации не только для обороны, но и для выполнения различных задач. В мае-июле 1942 года появляются первые немецкие документы, в которых речь идет не просто о движении сопротивления, потому что об украинском национальном движении сопротивления говорится в документах с 20 марта 1942 года, а о повстанческом движении. Там речь идет о «националистических бандах», и в октябре 1942 года идет целая серия донесений немецких о том, что во многих районах Западной Украины, в частности на Волыни, формируются «стационарные национальные банды», действующие на постоянной основе.

​Эта дата, 14 октября, как дата основания УПА была выбрана уже позже. В 1947 году, в честь 5-летия, главнокомандующий УПА Роман Шухевич издал приказ – официально этот день был закреплен как дата создания УПА.

Если же говорить об акциях военных подразделений ОУН(б), то против советских партизан первые более-менее масштабные акции были зафиксированы в немецких донесениях в декабре 1942 года. А если говорить о противонемецких акциях – то в январе 1943 года, а с февраля немецкая администрация отмечает, прежде всего, нападения на тюрьмы: Владимирец, Кременец, Дубно. Атакуют тюрьмы, там удерживают очень много националистических активистов. Где-то удается их освободить, а где-то – нет. Вскоре немцы напишут в своих донесениях, что освобожденные активисты становятся ядром новых националистических банд. Таким образом, можно говорить, что весной 1943 года была активная фаза развития повстанческих отделов. Завершение этого развертывания произошло к лету 1943 года. Итак, развитие основных базовых структур УПА продолжалось около года».

Об одном интересном, но малоизвестном аспекте деятельности УПА – кто, кроме украинцев, воевал в ее рядах – Радіо Свобода спросило у львовского историка и журналиста, главного редактора газеты «История+», автора книги «Бандеровский интернационал» Олега Стецишина. В своей работе он приводит 359 биографий бойцов УПА, которые не были украинцами.

– Что именно привлекло вас в этой теме?

– К этой теме меня подтолкнул очень интересный сборник документов, напечатанных в России. Среди прочего, я там заметил, что очень много упоминаний о службе в рядах УПА представителей разных наций. Это немного диссонировало с тем имиджем, который создает Россия для УПА, потому что фактически все послевоенное время речь шла о том, что убийцы – это были только ярые украинские националисты, которые не признавали других наций, которые хотели построить моноэтническую Украину, которые проводили этнические чистки. А тут, оказывается, что в УПА воевали не только украинцы с запада, центра и востока Украины, а воевали и вообще неукраинцы – евреи, русские, кавказцы, народы Средней Азии, народы Поволжья... И так, увидев один документ, затем – второй-третий, у меня возникло желание это все объединить. Сначала было желание написать обычную статью, но потом, во время сбора информации, оказалось, что данных достаточно много...

– Хватает не на статью, а на целую книгу.

– Да, на книгу собралось.

– Действительно, книга немаленькая по объему – более 300 страниц. Вы пишете о 28 национальностях. Поэтому украинцы в этом списке 29-е, как титульная нация?

– Дело в том, что, как таковой, статистики в УПА не велось, в отличие от регулярных армий. Это все-таки были повстанцы, это было подполье. Поэтому, я думаю, мы можем честно признать, что мы так и не узнаем личного состава очень многих отделов – как с участием украинцев, так и с участием неукраинцев.

– Ну, по крайней мере, вы документально установили, что было 28 национальностей, помимо украинцев.

– Это минимум. Как это ни странно, в УПА было много и русских. Некоторое время даже существовала русская сотня в количестве 80 человек. Но она была довольно ненадежной и ее со временем распустили. И все же, если брать солдат, которые там были, а также отдельных воинов-русских, воевавших в других подразделениях, то русских было достаточно много. У меня получилось их больше сотни.

Довольно много было также кавказцев, в частности азербайджанцев. Много было так называемых узбеков – говорю «так называемых», потому что под этим словом очень часто имели в виду не только этнических узбеков, а всех выходцев из Туркестана, то есть Средней Азии: таджиков, туркменов, каракалпаков, казахов... Узбеки фактически одни из первых возникают в документах, в показаниях, воспоминаниях ветеранов УПА.

Один из первых национальных отделов, который появился в УПА, это был отдел кавказцев-минометчиков, который был в отделе Ивана Климишина с псевдо «Крук». Собственно, один из первых боев, который провели эти неукраинцы, был бой в июле 1943 года с советскими партизанами объединения имени Михайлова. Это было в Суражских лесах. И после этого комиссар этого советского соединения Кузовков отмечал, что очень лихо и отчаянно бандеровцы, в том числе с этими кавказцами, воевали. Самостоятельный бой общего национального отдела, где были узбеки, кавказцы и русские, состоялся месяцем позже, в августе 1943 года.

Во второй половине 1943 года и в первый-второй месяцы 1944 было максимальное количество неукраинцев в УПА.

– А как неукраинцы попадали в УПА? Это были бывшие военнопленные, бойцы восточных батальонов немецкой армии?

– Как правило, это были красноармейцы, которые либо бежали из плена, или были отпущены немцами из плена – это также малоизвестная страница истории, когда немцы тысячами отпускали пленных красноармейцев для того, чтобы те работали в тылу. Это были как красноармейцы-украинцы, так и других наций, в частности, кавказцы, и русских было много.

Было много людей, которые выдавали себя за украинцев, не будучи ими. К примеру, был такой генерал Сысоев, который служил в УПА. Для многих неожиданный случай – советский генерал выдал себя за украинца Петра Скирду, уроженца Кировоградщины. Когда он бежал вместе с несколькими своими друзьями из концлагеря, то пристал к УПА. Но узнав, что те партизаны – это украинские партизаны, а не советские, он в первом же бою их предал и перешел к советским партизанам.

– Почему в УПА решили формировать эти национальные отделы? Я так понимаю, они были на уровне сотен, да? Почему они не распыляли людей неукраинской национальности по украинским подразделениям?

– Сначала это были просто отдельные люди, которых очень часто использовали как военных инструкторов. Ведь в УПА воевало очень много преданных идейных людей, но малоопытных в военном деле. Поэтому эти русские, грузины, азербайджанцы были полезны – они, собственно, были инструкторами: учили украинцев воевать. Со временем их становилось все больше, и понемногу из них начали формировать отдельные отделы – сначала небольшие, а затем больше. Их приобщали, в частности, к агитации своих соотечественников, служивших в немецкой армии – чтобы те переходили на сторону УПА. Был даже план командования УПА использовать их для поднятия антисоветского восстания в тылу советских войск, потому что понимали, что рано или поздно такая необходимость возникнет – ударить большевикам в тыл. И когда проводили переговоры с офицерами 805-го батальона азербайджанского легиона – на немецкой службе – это один из аргументов, на котором акцентировали украинские повстанцы, был призыв: мол, давайте вы нам поможете с немцами, а мы вам поможем создать армию и будем вместе с вами отстаивать вашу независимость в борьбе с Россией. В принципе, такие аргументы очень часто использовались – украинцы не скрывали того, что они видят в неукраинцах своих будущих союзников.

– Каким бойцы других национальностей видели свое место в рядах УПА? Для них это было что-то временное? Или они здесь находили свою родину?

– Сколько человек было, столько и судеб. Известно много случаев, когда эти неукраинцы оседали в Западной Украине, заводили семьи. Скажем, те военнопленные, которые были отпущены из лагерей, у них были украинские жены, они занимались идеями украинцев и воевали вместе с ними. Очевидно, было много тех, кто чисто случайно попадал в УПА, кто совсем не понимал особенности военно-политической ситуации в Западной Украине. Фактически, в тот самый момент, когда начали появляться неукраинцы, начинают появляться первые случаи измены – когда во время боев с советскими партизанами или по одному, или коллективно перебегали на сторону большевиков и сдавались. В частности, известный советский командир партизанского соединения Сабуров в феврале 1944 года во время контактов с бандеровцами рассказал о массовых фактах дезертирства со стороны бандеровцев – но не из числа украинцев, а из числа этих бывших красноармейцев. В частности, речь шла о кавказцах, переходивших на противоположную сторону.

– Известно, что в 1944 году, когда советско-германский фронт сдвинулся – и районы, где действовала УПА, оказались по советскую сторону – то большинство национальных отделов исчезли. Как это происходило?

– Надо признать, что это быстрое приближение линии германо-советского фронта сыграло очень плохую роль в формировании национальных отделов УПА. Когда первые неукраинцы появились в повстанческих рядах, то это была зима 1943 года – где-то во время Сталинградской битвы. И за период с лета 1943-го до начала 1944 года, когда советские войска захватили Луцк и Ровно, как мне кажется, эти национальные отделы просто не успели окончательно сформироваться. Тогда многие, понимая, что все рушится, что все вчерашние планы совершенно не сбываются, действительно дезертировали. Тогда даже был советский документ с перечнем национальных отделов-предателей УПА – это был призыв к остальным: мол, вот видите, они к нам перешли, они сейчас вместе с нами, советскими партизанами, бьют немцев, переходите и вы к нам.

Кстати, можно даже проследить судьбу некоторых солдат, воевавших сначала в УПА, а потом перешедших в Красную Армию. Например, есть документ о четырех татарах, бежавших в лес и приставших к партизанскому отделу. А потом уже есть советская база данных погибших солдат, в которой один из этих четырех уже числился погибшим, по состоянию на сентябрь 1944 года.

– Много представителей других национальностей остались в рядах УПА после 1944 года?

– Многие остались, но уже на индивидуальном уровне. Правда, была грузинская сотня на Волыни, которая существовала после прихода советской власти какое-то время.

​Я думаю, что есть основания говорить о 10-20%. Сказать точнее – сложно, ведь здесь уже речь о единицах, буквально на пальцах одной руки можно было сосчитать в том или ином отделе. Кстати, одним из последних, кто погиб, был россиянин Михаил Литвинов, служивший в УПА до 1950 года. Можно представить, сколько украинцев в 1950-м году уже не воевали, какие изменения уже произошли на территории Западной Украины, а этот человек до сих пор воевал и погиб в бою у села Иванковцы Тернопольской области. Его псевдоним был «Альберт», уроженец Кемеровской области – один из тех неукраинцев, кто дольше воевал. Известны также случаи, когда неукраинцы воевали в 1946-1947 годах.

– Известный советский пропагандистский штамп тех времен – «украинско-немецкие буржуазные националисты». А многие немцы были в рядах УПА? Насколько под этим штампом было какое-то реальное основание?

– Если читать советские документы, то там очень часто упоминается о сотнях немецких офицеров, об артиллерии и даже танках. Конечно, это все была неправда. Никаких немецких офицеров не было, были единичные немцы, иногда это были обычные дезертиры, не хотевшие воевать и, убегая из армии, они попадали в ряды УПА. Были также люди с действительно с антифашистскими взглядами, и по этим причинам они не хотели воевать и сознательно присоединялись к украинцам. Но это речь идет об очень редких случаях. Если о красноармейцах можно говорить как о массовом явлении, то немцы, венгры, итальянцы – это была штучное количество.

– Как в основном складывалась судьба представителей других народов, служивших в составе УПА, после войны? Им припомнили их службу в УПА? Им это вылезло боком, или советская власть их простила?

– Некоторым простили, а некоторым – нет. В этом плане интересна послевоенная судьба армян и азербайджанцев. Армянский отдел предал повстанцев и перешел на сторону советских партизан. Из-за этого многие повстанцы погибли. Впоследствии эти армяне служили в советских карательных структурах, и известно, что уже после войны эти армяне воевали с уповцами. По крайней мере, я нигде не читал, чтобы их репрессировали.

В свою очередь, азербайджанцы попали в другое советское партизанское соединение под командованием Михаила Шукаева, где из них создали некий штрафбат. То есть эти люди должны были кровью смывать свою измену родине. Их бросали в самые тяжелые бои, они всегда шли первыми в атаку, поэтому из 130 человек, которые перешли на сторону советских партизан, если не ошибаюсь, где-то 70 дожили до конца войны. Но после этого против них возбуждены были уголовные дела – им дали длительные сроки заключения и они сидели по лагерям с теми же бандеровцами, которых они предали.

– Какой вы для себя сделали вывод о роли и месте представителей других национальностей в УПА? Насколько эффективной была их служба?

– Сначала их служба была эффективной: они участвовали в большом количестве операций, участвовали в боях с немцами, с польской полицией, с польскими националистическими отрядами. Они охраняли украинские села от карательных экспедиций немцев. За время службы в УПА они довольно много помогли воинам УПА в защите своей территории, в защите украинского населения. Но произошло то, что произошло – были также и акты измены, приводившие к смерти многих украинцев.

– Кто-то из неукраинцев написал какие-то воспоминания о своей службе в УПА?

– Был такой Серго Арутюнян – командир армянского отдела. Он в Ереване выпустил книгу о своей службе во время войны. Рассказывал, как он сначала попал в плен, как они группой сумели из него сбежать, как встретились с бандеровцами, как служили. Правда, он отрицает службу у них – он подает так, как будто они просто контактировали с ними. Но он дает очень много нюансов, которых нет в повстанческих официальных документах, он достаточно сильно заполняет эти белые пятна, которые были в истории армянского отдела.

Также есть воспоминания Владимира Чермошенцева – это молодой россиянин, служивший в УПА. Причем потом ему даже удалось избежать за это наказания. Свои воспоминания он написал уже в зрелом возрасте – рассказал, что выпало на его долю.

– Вы в своей книге приводите цитату этого Владимира Чермошенцева: «Я горжусь, когда меня называют бандеровцем».

– Да, он, кстати, сейчас живет на Тернопольщине, а до этого жил в Крыму. И когда произошла оккупация Крыма Россией, то он, уже будучи пожилым человеком, выехал к своим собратьям, которые его позвали к себе на Тернопольщину.

Есть также книга, написанная упомянутым выше Михаилом Шукаевым – командиром партизанского советского соединения. Он приводит очень детальное описание, как азербайджанцы попали в УПА. Потому что эти бывшие легионеры, которые были в УПА, потом перешли в его соединение. Очевидно, он написал их историю с их же слов.