«Комплекс Штатов»: «американская догма» Владимира Путина

Российский президент Владимир Путин 19 октября много и по-разному говорил о Соединенных Штатах на пленарном заседании «Валдайского клуба» в Сочи.

Президент России говорил с раздражением и беспокойством о внешней политике различных администраций США, при этом отметив, что сотрудничать все равно надо, но предупредив о возможных «зеркальных ответах» на предполагаемые им шаги Вашингтона: выход из договора РСМД (о ракетах средней и меньшей дальности) и санкции в отношении государственного российского телеканала RT.

Речь Путина изобиловала прямыми обвинениями в адрес США. В частности, он обвинил Вашингтон в том, что тот с помощью санкций проводит политику экономического сдерживания России: «Недавний санкционный пакет, принятый американским Конгрессом, откровенно нацелен на то, чтобы вытеснить Россию с европейских рынков энергоносителей, заставить Европу перейти на более дорогой сжиженный газ из США, да и объемов-то еще там не хватает».

​Европейские государства были также обвинены Владимиром Путиным в том, что они якобы действовали по указке США в некоторых международных кризисах.

Действительно ли Соединенные Штаты стали главным раздражителем для Кремля? Если да,​ то когда? На эти вопросы Русской службе «Голоса Америки» ответили политологи в Москве.

«Путинская речь похожа на «американские горки»

​Руководитель Центра политико-географических исследований Николай Петров говорит, что рассуждения президента России с упоминанием США были хорошо подготовлены: «Это был вполне длинный и содержательный пассаж с какими-то угрозами, с какими-то предупреждениями, с достаточно подробным анализом ситуации. Конечно, для него Америка –​ это главный адресат и главная идея в голове, а все остальное –​ это, скорее, какие-то боковые сюжеты или сюжеты, опять же, связанные с Америкой. И мне кажется, что он обращается в данном случае уже не к президенту США, не к каким-то конкретным политикам, а в общем, вполне широко, рассчитывая на Конгресс, на политический класс Америки в целом».

При этом политолог считает, что в речи Путина на заседании «Валдайского клуба» обвинения в адрес США оставляли место и для чего-то позитивного: «Это были, как об этом кто-то даже на самом форуме сказал, «американские горки», в том смысле, что где-то –​ очень жесткая конфронтационная риторика, а где-то –​ наоборот, все звучит добродушно. В целом это вполне отвечает сегодняшнему моменту, когда, с одной стороны, на выборах надо раскручивать конфронтацию, осажденную крепость, «наше величие» и так далее. А с другой –​ Кремль боится этой конфронтации и не хочет ее усиления, поэтому свою позицию представляет довольно сдержанно».

​Жесткие слова Путина в адрес США, уверен Николай Петров, являются индикатором и жесткости Кремля во внутренней политике на ближайшее будущее: «Если бы была идея производить какое-то лучшее впечатление, рассказывая о планах либеральных реформ или конкуренции на выборах, демократизации и так далее, то это прозвучало бы, но этого не было абсолютно. И понятно, что здесь есть жесткая взаимосвязь внутренней и внешней политики. В этом смысле, мне кажется, для внутренней политики особых альтернатив тоже нет –​ будет менее или более жесткое закручивание гаек».

«Реакция Путина выглядит адекватной»

​Главный редактор журнала «Контрапункт» Мария Липман напоминает, что Владимир Путин априори не относился к действиям США слишком позитивно: «Путин с самого начала, просто по своему бэкграунду и своей профессиональной деятельности до распада СССР, склонен к подозрительному отношению к США и к Западу вообще. Такая подозрительность в нем была всегда, но, тем не менее, ему удавалось как-то совмещать свое желание выгодного для России в экономическом смысле сотрудничества с США –​ в смысле приобретения инвестиций, которые приходят с современными технологиями –​ с тем, чтобы ограничивать влияние США на Россию».

По мнению Марии Липман, первая по-настоящему антиамериканская речь Путина –​ на Мюнхенской конференции по безопасности 2007 года –​ в какой-то мере послужила сигналом Западу, что к мнению Москвы надо прислушиваться, и даже остановила продвижение НАТО на восток за счет Украины и Грузии. Это было время, говорит эксперт, когда в отношениях Москвы и Вашингтона были приливы и отливы: «Разговоров о возвращении «холодной войны» не было, были пики крайнего раздражения и острого подъема антиамериканской риторики, которая потом сменялась обычным тоном. Это отражалось и в общественном мнении, конечно, потому что когда такой всплеск антиамериканской риторики от руководителей страны и в телевизоре, то и общественное мнение этому следует. Конечно, иракская война, признание независимости Косово –​ это были такие вспышки, но всякий раз острые чувства успокаивались».

​«Но наступил момент, в который Путин решил, что как-то больше такую политику вести нецелесообразно. Это, возможно, было в 2011 году, когда он был премьером, а президент Медведев не наложил вето на решения Совбеза ООН по Ливии, и Запад в своих действиях там зашел очень далеко», –​ предполагает Мария Липман.

Нынешние же настроения в Вашингтоне и в американских медиа, находящих все больше свидетельств вмешательства Москвы во внутреннюю политику США, по мнению главного редактора «Контрапункта», заставили Путина отвечать: «То, что сегодня имеет место в США, разумеется, оказало влияние на то, что мы услышали от президента России на Валдайском форуме. На мой взгляд, то, что происходит в США с ноября –​ это форменное помешательство, это стремление использовать Россию как таран, чтобы каким-то образом избавиться от Трампа. И огромное количество усилий и прессы, и политического истеблишмента тратится на то, чтобы каким-то образом это сделать. От этого никому не становится лучше. До какой-то степени то, что говорил Путин в четверг, –​ это адекватная реакция на ту неадекватность, которая происходит в Америке».

«У российского истеблишмента есть «американская догма»

​Руководитель Фонда эффективной политики Глеб Павловский, по его словам, давно наблюдает в российском руководстве «комплекс Штатов» и считает, что этот комплекс имеет исторические корни: «Это не лично путинский комплекс. В нашем верхнем истеблишменте существует то, что я называю «американской догмой внешней политики». Она унаследована от Советского Союза, нет никаких сомнений, что она происходит из советского видения мира, хотя у нее теперь нет оснований –​ ни реальных военных, ни реальных экономических. Но функция, отчасти психологическая, а отчасти идеологическая, «американской догмы» в том, что она поддерживает внутренний образ России как сверхдержавы, то есть прежний советский образ».

​По словам Глеба Павловского, частыми жалобами на США Владимир Путин добивается обратного внешнего эффекта: «Эта речь выглядела как речь, я бы сказал, главы государства, которое только что освободилось от колониальной зависимости США. Это было бы нормально, например, для президента Филиппин, и при том 50 лет назад. Это не была речь руководителя великой державы –​ это были жалобы на неправильное обращение с нами, с Россией, со стороны более сильного государства, США».

Эксперт нашел сходство между речью Владимира Путина и выступлением экс-президента Афганистана Хамида Карзая, выступавшего следом: «Парадокс состоит в том, что речь Путина и речь Карзая были построены примерно одинаково. Оба жаловались, в основном, на Америку. Ну, Карзай вынужден был немного пожаловаться на Советский Союз, но не очень много –​ он все-таки старался больше не обижать хозяина мероприятия. Это же поразительно, что президент большой державы –​ России –​выступает с позиции, которая, наверное, более нормальна и естественна для афганского экс-президента».