Ольга Афанасьева: «Государство должно вытаскивать патриотов»

Что необходимо делать для освобождения украинских политзаключенных, которых удерживают в Крыму и соседней России? Зачем объединились семьи политузников? Как в Украине собирают деньги для крымчан, которых удерживают по политическим обвинениям?

Об этом в эфире «Дневного шоу» на Радио Крым.Реалии говорим с Ольгой Афанасьевой – крымчанкой, гражданской активисткой, мамой бывшего политузника Геннадия Афанасьева.

– В Киеве прошел благотворительный аукцион в поддержку украинских политзаключенных, которых удерживают в России и Крыму. Расскажите об этом.

– Семьи политзаключенных находятся в очень тяжелом материальном положении. Мало того, что они потеряли кормильцев, им нужно питаться, одевать детей и еще ездить в СИЗО, передавать передачи. Одна передача в СИЗО – это примерно 100 долларов, а поездка на север России обходится в около тысячи долларов. Мы очень долго готовились к этому аукциону, собирали лоты, откликнулись многие, нам приносили картины, украшения ручной работы, были лоты от звезд: певицы Джамалы, групп «Пиккардийская терция» и «Без обмежень», певца Виктора Павлика, актрисы Ирмы Витовской.

• Сергей Нужненко

На продажу выставили лоты от Пикардийской терции, Pianoboy, Джамалы и другое

– Сколько денег удалось собрать на благотворительном аукционе в поддержку украинских политузников?

– Собрали около 24 тысяч гривен, с предыдущих аукционов у нас есть 30 тысяч 500 гривен, то есть мы собрали больше 50 тысяч. В субботу у нас будет собрание родственников политзаключенных, мы все эти деньги передадим. И еще на этом аукционе был подарок – одна женщина связала приблизительно 30 пар носков для политзаключенных. Как говорится, «чем смогу, тем помогу». Спасибо ей большое.

– Достаточно ли собранных средств? Или понадобятся новые аукционы?

– Понадобятся! Когда мы только начинали в августе, политзаключенных было около 36 человек, сейчас их больше 60-ти. И если мы рассчитываем на то, что одна посылка стоит около 2-3 тысяч гривен, то нужно как минимум 120 тысяч, а мы собрали пока пятьдесят.

– Ольга, вы упоминали общественное объединение родственников политузников Кремля. Что это за организация?

– Сейчас мы юридически регистрируем это гражданское объединение, планируем открыть благотворительный фонд для политзаключенных. Такая организация должна была возникнуть. Когда Гену (Геннадия Афанасьева – КР) задержали, я была «первопроходцем», ничего не знала. Тем, кого задерживают сейчас, мы уже можем передать какой-то опыт. Мы объединились, чтобы помогать: психологически, информацией, контактами... Наша самая большая задача – быть коммуникативным органом между правозащитными организациями, министерствами, ведомствами, администрацией президента, чтобы поспособствовать скорейшему освобождению наших родных.

– Расскажите, кто входит в объединение родственников политузников?

– Все родственники заключенных, которые находятся в списках Let My People Go. Это примерно 58 семей. Не со всеми у нас есть связь, последние задержанные, которые проходят по «делу Таблиги Джамаат», очень настороженны, боятся, но прошло полмесяца, и они начинают нам доверять, выходят на связь. К сожалению, среди крымских татар витает пессимистическое настроение. Они ждут, что репрессии будут продолжаться, что их будут задерживать. Жить под дулом автомата, вблизи этой репрессивной машины, очень тяжело.

– На ваш взгляд, что необходимо делать для освобождения украинских политзаключенных, которых удерживают в Крыму и России?

– Мы второй год настаиваем на том, что в Украине должен быть создан специальный орган, который будет заниматься политзаключенными. До сих пор нет такого человека, который бы считал этих людей, помогал, координировал всю работу, привлекал родственников, правозащитников. Мы добиваемся, чтобы было государственное финансирование семей политузников. Естественно, там должен работать человек заинтересованный, потому что это очень большой пласт работы.

– 25 октября членов Меджлиса крымскотатарского народа Ильми Умерова и Ахтема Чийгоза, осужденных в Крыму, внезапно передали Турецкой Республике. Позднее лидер крымскотатарского народа Мустафа Джемилев заявил, что на встрече с президентом Турции поднимали вопрос освобождения и других политузников. При этом прозвучало имя Олега Сенцова. Что вы думаете об этом?

– С одной стороны, он прав, конечно. Нужно вызволять всех. У нас есть человек, о котором я очень переживаю, – это Станислав Клых. Я разговаривала с его мамой, она ездила к нему недавно, и он действительно находится в очень тяжелом состоянии. Его забирали в психиатрическую клинику, так напичкали лекарствами, что он 6 дней провел в коме, у него пролежни. Мама очень расстраивается, говорит, что, может быть, сейчас его еще можно спасти, чтобы хоть какой-то разум у него остался... Речь идет о сохранении жизни.

– Родственники политузников получают какую-то поддержку в Украине?

– Мы будем говорить о поддержке, когда кто-то будет на свободе. Вот я могу сказать на сегодняшний день, что Меджлис (крымскотатарского народа – КР) поддерживает своих политзаключенных, потому что две недели назад вышли два человека. Вот это конкретные действия.

– На ваш взгляд, после освобождения Ильми Умерова и Ахтема Чийгоза можно ли говорить о том, что вопрос освобождения политузников сдвинулся с мертвой точки?

– Мне хотелось бы в это верить, но я не верю. Гену освободили в прошлом году. До момента освобождения еще двух человек прошел год. Это очень медленно, их 60 человек. Я считаю, что государство должно больше заботиться о своих гражданах, вытаскивать патриотов. Если не нужны они, то кто тогда нужен? Хочу привести пример: на открытии выставки о политузниках в Верховной Раде Ирина Геращенко несколько раз объявила, что пройдет благотворительный аукцион в помощь политзаключенным. Ни один депутат не пришел на этот аукцион.

– То есть до сих пор не хватает внимания к проблемам политузников?

– Не хватает. Мы поэтому и организовали выставку в Верховной Раде. Депутаты, не говоря уже о жителях страны, не все знают о политзаключенных. Если депутаты или СБУ до сих пор озвучивают, что у нас 9 политузников, а у нас их больше 60-ти, это же неправильно.

– После того как вашего сына арестовали и посадили, вы накопили уникальный опыт, который передаете теперь другим родственникам политузников.

– Да, мы общаемся, советуем... Мы знаем, что есть тюрьмы с более мягким режимом, а наши все сидят на строгом режиме, в изоляторах, лишены всего. Им можно только посочувствовать. Единственное, чем мы можем им помочь – это бороться. Если вы не можете помочь материально – не страшно: рассказывайте своим соседям, близким, что есть такое горе. Что людей пытают электрическим током, пытают морально, там можно сойти с ума. Поэтому боритесь, пожалуйста, я вас призываю, помогайте, пишите письма!

Самое главное мы должны понимать: в Российской Федерации нет логики, нет чести, нет порядочности, ведь те люди, которые пытают наших ребят, идут в свои семьи и продолжают жить.

– Ольга, сейчас вы с сыном много времени уделяете общению с семьями политзаключенных. Вам не хотелось после того, как Геннадий оказался на свободе, забыть все, как страшный сон, и начать жизнь заново?

– Я хотела бы забыть. Очень устаю. Понимаете, когда каждый день разговариваешь с мамами (политзаключенных – КР) – это бесконечное человеческое горе, это очень тяжело. Но у меня пока не получается. Потому что стали задерживать новых ребят, и они все спрашивали: как в Лефортово, как доехать, что передать. Сейчас у нас другие задачи и масштабы. А так – хотелось бы, конечно, чтобы все повыходили, чтобы можно было просто сходить в оперу, театр, а не на выставку узников Кремля.

– Вы скучаете по Крыму?

– Конечно, скучаю! Скучаю по морю. Знаю, что у Гены были мысли о том, что он скучает по дому. Но на сегодняшний день мне здесь лучше, здесь дышится свободней. Я верю в Украину, в то, что Крым скоро вернется. Верю, что вернутся политзаключенные. И мамам всем говорю, и прошу вас всех – не допускайте никакого сомнения! Все будут свободны, Украина будет свободной. Крым скоро вернется домой.