Как освободить почти 60 украинских политических заключенных Кремля?

Суд в российском Краснодаре продлил арест украинца Павла Гриба до 4 марта, сообщил Радіо Свобода его отец Игорь Гриб. По его словам, защита будет обжаловать решение, принятое 15 декабря. Павел Гриб в августе этого года исчез в белорусском Гомеле, позже его нашли в СИЗО в российском Краснодаре. Ему инкриминируют совершение преступления по статье о терроризме. По данным правозащитников, сегодня около 60 граждан Украины лишены свободы по политическим мотивам на территории России и оккупированного ею Крыма.

Радіо Свобода поговорило с Игорем Котелянцем, координатором организации «Родственники политзаключенных Кремля», и попросило прокомментировать дело Павла Гриба и продление его ареста Краснодарским судом до 4 марта.

‒ Как Вы воспринимаете то, что Павлу Грибу продлили арест в России до 4 марта?

‒ Это, во-первых, было первое дело задержания украинского гражданина на территории Беларуси, на территории третьей страны. И, собственно, по этому делу, а все это произошло 24 августа, ‒ мы поняли, что кроме России и оккупированных частей Украины существуют еще территории, которые опасны для украинцев.

Опасность для Павла там в том, что человек живет всю жизнь на лекарствах, у него много хронических болезней и он просто никогда не оставался без лекарств на такое длительное время. Были направлены украинские врачи в Краснодар, но их просто не пропустили. Родители пробовали передавать лекарства, но и лекарства никто не пропустил.

Адвокат описывает его состояние как постоянно ухудшающееся. То есть, у него что-то там на коже появляется, у него какие-то недомогания и тому подобное. И, собственно, сейчас и отец, и мать Павла в отчаянии большом, потому что они каждый день сидят как на иголках.

​‒ Тот факт, что Павлу всего 19 лет ‒ он является самым молодым политзаключенным среди украинцев, которых удерживает Россия, делает ли это его дело более неотложным в плане освобождения?

‒ Неотложным делает его дело состояние его здоровья, его физическое состояние и мы, честно говоря, надеялись, что российские спецслужбы так себя не будут вести, потому что реально человек на грани сейчас находится. Но мы видим, что они могут делать все, что угодно. Тем более, что есть ситуация со Станиславом Клыхом, находящимся тоже в очень плохой ситуации ‒ у него и ноги гниют, он и в коме был некоторое время. Это не останавливает!

Мы надеялись, что когда освобождали Геннадия Афанасьева и Юрия Солошенко, потому что все же эти люди были очень больны и Москве не нужны были мертвые украинские граждане, мы думали, что возможно к Грибу и Клиху тоже отнесутся более гуманно, но этого не произошло...

‒ Как только стало известно, что Павла Гриба будут удерживать под арестом еще как минимум до марта, МИД Украины отреагировало оперативно с требованием к России немедленно освободить Гриба. Это важный все же момент, что органы Украины быстро реагируют и держат это дело на радарах, не так ли?

‒ Это очень важно, очень важно! Понимаете ‒ на МИД сейчас тоже большая ответственность. Ведь речь идет об украинском гражданине, речь идет о Павле Грибе, которого арестовали в третьей стране... Такими публичными действиями МИД Украины способствует тому, что уровень значимости этого дела увеличивается, заявления МИД слышат все-таки страны-партнеры и международные организации, которые помогают давить на Россию.

Сейчас реально о Павле надо говорить больше и требовать жестче от России действий или возвращения, или хотя бы передать ему лекарства. Здесь же речь даже не о том, что возвращайте раньше, а речь хотя бы о том, что дайте оказать медицинскую помощь умирающему человеку!

‒ Была создана организация, которая объединила родственников украинских политзаключенных, которых удерживает Россия ‒ «Родственники политзаключенных Кремля», координатором которой являетесь Вы. В чем важность была объединиться родственникам, а не решать каждое дело в отдельности?

‒ Насущной необходимости очень много было. Объединились, потому что мы все в одиночку ходим, стучим в одни и те же властные двери, властные кабинеты, ходим с одной и той же проблемой. Но когда мы ходим в одиночку, то, скажем, государство может кого-то принять, а может кого-то не принять. А когда мы ходим вместе, то являемся большой силой и за нами целая армия политзаключенных ‒ это совсем другой уровень внимания к этой проблеме.

А учитывая то, что государство до сих пор не назначило уполномоченного президента по вопросам освобождения политзаключенных, и в государстве сейчас нет человека, который бы был ответственным за это, поэтому можно сказать, что этот вопрос фактически в государстве никем сейчас не координируется.

‒ Существует ли ныне надежда, что до Нового года могут кого-то обменять из пленных или заложников, находящихся в руках боевиков на Донбассе. Есть ли хоть минимальные ожидания, что могут освободить или обменять кого-то из украинцев ‒ политических заключенных Кремля, содержащихся в самой России?

‒ Важно различать, когда мы говорим о заложниках: имеются в виду заложники-военнопленные, которые сейчас находятся в ОРДЛО. Это другое, чем политические заключенные Кремля.

Политзаключенные не фигурируют ни в каких обменных списках, которые согласовывает государство вместе с Российской Федерацией. Не фигурируют в рамках одной какой-то межгосударственной переговорной платформы. То есть, такой платформы не существует.

Сейчас существуем только мы, мы одной силой ходим и пытаемся заставить власть что-то сделать. Сейчас наша самая главная просьба ‒ просьба к президенту о личной встрече. Хотим, чтобы он нас увидел, чтобы он нас услышал. И когда он после этого разговора примет какое-то решение ‒ например, о введении должности уполномоченного президента по вопросам освобождения политзаключенных, тогда у нас появится наконец человек, с которым мы можем работать, организовывать какие-то мероприятия, связанные с освобождением, работать ежедневно. Пока этого нет.