«Единство гражданского общества сильнее любых пикетов» – правозащитница

Зачем российские правозащитники ездят на аннексированный полуостров? Чем отличается их работа в России и в Крыму? О чем говорит реакция крымчан на «день судов»? Об этом говорим с российской правозащитницей Александрой Крыленковой.

Пашаев: Почему вы начали ездить в Крым?

Крыленкова: До 2014 года я себя правозащитницей не считала. Но когда началось непонятно что, и в России люди пытались понять, что происходит, мне показалось очень важным показать им это. Тогда я поехала в Крым. Я прилетела сразу после референдума, в марте 2014 года. Написала в соцсетях – мол, спрашивайте, что хотите, я буду искать ответы. Никогда до этого я в Крыму не была, совсем его не знала. Тогда же я пару раз ездила в Донецк. Там было очень много международных и правозащитных организаций, а в Крыму не было никого. Поэтому я решила остаться и работать там.

Пашаев: Но вы же раньше занимались правозащитной деятельностью в России?

Крыленкова: Еще в 16 лет я пришла волонтерить в «Мемориал» и работала там восемь лет. Но потом я оставила общественную деятельность и на десять лет ушла в бизнес. А в 2011 году вернулась – бросила бизнес и начала занялась контролем за выборами.

Пашаев: Это как раз период Болотной площади?

Крыленкова: Да. Мы начали создавать свою организацию по подготовке к контролю за президентскими выборами. В декабре были выборы Думские, когда были основное протесты, а в марте (2012 года – КР) – президентские. За это время я очень плотно вошла в общественную жизнь.

Некречая: Наверняка, вы слышали много критики в свой адрес по поводу того, что изменить эту систему не удастся. Зачем вы пытаетесь?

Крыленкова: Мне было важно помочь тем, кто хотел что-то делать с этими выборами. По сути, выборы – это одни сутки. За это время наблюдатели успевают научиться взаимодействовать в правовом поле – писать жалобы, обращаться, находят кучу новых механизмов. У нас в Петербурге было 3,5 тысячи таких наблюдателей.

Пашаев: А как эти люди в 2014 году отреагировали на оккупацию Крыма?

Крыленкова: Я счастливый человек, потому что в моем близком окружении нет людей, которые бы этому радовались.

Пашаев: Почему вас так заинтересовала тема правозащиты в Крыму?

Крыленкова: Было так же, как в 2011 году. Я приехала и поняла, что что-то могу сделать. Рассказать людям про новую реальность, в которую они попали против своей воли. Мне казалось, что я могу поделиться каким-то опытом.

Некречая: Кто-то еще из российских правозащитников системно занимается крымской темой?

​Крыленкова: Когда я приехала в Крым впервые, я познакомилась с Андреем Юровым, который на тот момент уже создал «Крымскую полевую миссию». Тогда мы решили, что будем работать вместе, придумали, как будут взаимодействовать украинские и российские правозащитные организации. Меня тогда очень волновало то, что я приезжаю в Крым из России – боялась, что это не воспримут. Но, с другой стороны, преступления нашей власти, где бы они не происходили, – это ответственность российских правозащитников. Сейчас у нас есть команда – ребята из Москвы, Питера, Минска.

Некречая: Но у украинских и международных правозащитников доступа в Крым нет. Получается, что только вы можете ездить туда открыто и освещать все, что происходит.

Крыленкова: Это не абсолютная истина. Я стараюсь ездить в Крым законно (через админграницу между материковой частью Украины и полуостровом – КР), поэтому мне нужно получать разрешение. Сначала нужно написать письмо в Министерство по оккупированным территориям, они примерно через две недели отвечают, потом нужно приехать в Киев и забрать оригинал их ответа. Потом я еду в миграционную службу, пишу заявление и через два дня получаю одноразовое разрешение на въезд в Крым. Раньше можно было получать разрешение на многоразовое посещение, но сейчас уже нет. То есть, ездить раз в месяц у меня уже не получится.

Некречая: Насколько важно находиться в Крыму?

Крыленкова: Я езжу в Крым уже три с половиной года. И с каждым разом узнаю и понимаю больше и больше про Крым. Меня привела в абсолютный восторг реакция крымчан на административные суды (18 декабря в Крыму прошло более 70 судов над участниками одиночных пикетов – КР).

Пашаев: Впервые ли Россия пытается объединить одиночные пикеты в один массовый, чтобы обвинить людей?

​Крыленкова: Есть такой закон, что если одиночные пикеты объединены одной темой и одним организатором, то это массовое мероприятие. Но чтобы доказать, что там одна тематика и организатор, нужно проводить экспертизу – хотя бы формально. Обычно никто этим не заморачивается ради административных дел. А здесь заморочились.

Некречая: Почему?

Крыленкова: Видимо, хотели показать силу.

Пашаев: Значит, эти пикеты были неожиданностью для власти?

Крыленкова: Думаю, да. А реакция на эти суды – еще большей неожиданностью. 80 дел в разных районах Крыма на расстоянии сотен километров одновременно – нет такого количества юристов, чтобы столько людей защитить. Здесь даже вопрос не в том, чтобы кого-то вытаскивать, это административка. Вопрос в том, чтобы человек не был один на один с системой. Крымчане продемонстрировали идеальную реакцию – в каждом суде были люди, которые вызвались быть защитниками. Такое единство гражданского общества намного сильнее любых пикетов.

(Над текстовой версией материала работала Катерина Коваленко)