Общероссийский антикоррупционный митинг 26 марта, инициированный оппозиционным политиком Алексеем Навальным, стал первой федеральной акцией протеста в 2017 году. Она оказалась самым массовым мероприятием уходящего года и поэтому, пожалуй, самым удачным примером для правового анализа действий властей в отношении протестовавших. По итогам тех антикоррупционных выступлений в Европейский суд по правам человека ушло уже как минимум 227 жалоб.
Численность участников антикоррупционных акций в регионах измерялась сотнями, а в некоторых – доходила до нескольких тысяч. И это притом что практически нигде заявленные мероприятия не были согласованы местными властями.
Непонятно, что стало основной причиной массового выхода людей на улицы, кроме общенародного возмущения. Но совершенно точно можно говорить, что власть утратила такой ранее широко используемый инструмент сдерживания, как несогласование публичного мероприятия. Объективно до 26 марта желающих приходить на несогласованные акции протеста в масштабах страны было "около нуля".
Многие участники событий 26 марта, видимо, были готовы к задержаниям, последующим штрафам и арестам. Возможно, определенную роль сыграло и широко анонсированное заявление самого Алексея Навального с обещанием 10 тысяч евро компенсации в ЕСПЧ каждому, кто будет задержан на мартовских акциях протеста.
Понимая, что 26 марта 2017 года на улицы российских городов выйдет много людей, Международная правозащитная группа "Агора" приняла решение наряду с другими правозащитными организациями по возможности обеспечить юридическую помощь участникам мирных собраний в регионах своего постоянного пребывания. Юристы и адвокаты "Агоры" работали в Екатеринбурге, Нижнем Тагиле, Санкт-Петербурге, Москве, Чебоксарах, Казани, Челябинске, Сочи, Краснодаре, Чите и Симферополе. Важно было пройти весь цикл от задержания до Европейского суда по правам человека, максимально стараясь при этом добиваться прекращения дел в российских судах.
Реакция властей
Как и ожидалась, российские власти применили старую практику – задерживать столько, сколько можно. Полиция штамповала под копирку рапорты и протоколы по статье 20.2 КоАП РФ ("Нарушение порядка проведения митинга"), добавляя некоторым еще и статью 19.3 КоАП ("Неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции"). Общее количество задержанных по грубым подсчетам составило более полутора тысяч человек, только в Москве – около тысячи.
Репрессивную машину при задержаниях на мирных уличных акциях можно сравнить с конвейером на большом заводе. Есть участок, отвечающий за задержание, есть участок – за оформление протоколов, есть суды, штампующие однотипные решения о наказаниях. У любого конвейера (этот не стал исключением) есть пропускная способность. Если в Москве к нему были относительно готовы, то в регионах эта пропускная способность оказалась крайне низкой. Поэтому все стадии репрессивного производства делились на этапы и по максимуму растягивались. Этим и обосновывается относительно небольшое количество задержанных в регионах. Система просто не могла бы "переварить" всех.
Если более подробно проанализировать пропускную способность системы в различных городах, то можно оценить примерные масштабы возможных задержаний, расширение которых приводит к сбоям в процессах. Например, в Санкт-Петербурге пропускная способность составляет около 500 человек, а в Москве около 1000, причем этот лимит установлен был еще со времен 5 декабря 2011 года. Даже в городах-миллионниках число задержанных 26 марта не превышало нескольких десятков человек. Что мешает системе "переваривать" больше задержанных?
Первым сдерживающим фактором, разумеется, являются сотрудники полиции, отвечающие за оформление задержанных и за их содержание до суда. Даже в регионах, где рапорты были заранее отпечатаны и надо лишь вставлять фамилии и инициалы, этот процесс затягивается. Кроме всего прочего, полиции надо проверять задержанного по своим базам данных, а лишь потом составлять протокол об административном правонарушении.
Но самым основным тормозом являются суды. Судьи как самые привилегированные в этой цепочке "производственного процесса" не испытывают никакой радости от круглосуточной работы по делам задержанных, особенно по арестным делам, таким как статья 19.3 КоАП ("Невыполнение требования сотрудников полиции"), требующим рассмотрения дела в день поступления его в суд.
Объективно невозможно рассмотрение всех дел сразу же. Поэтому 19.3 применяется полицией не ко всем задержанным, чтобы не перегружать суд.
Есть и еще один ограничитель по применению статьи 19.3 КоАП, равно как и назначению по ней административного ареста в качестве наказания – это число мест в специальном приемнике для лиц, арестованных в административном порядке. Надо представлять, что спецприемники даже в городах-миллионниках не рассчитаны на одновременное содержание более 100 человек, а как правило, мест еще меньше. Эти учреждения и так всегда заполнены вовремя не оплатившими штрафы, задержанными пьяными за рулем, просто маргинальными личностями и мелкими хулиганами. Всех этих постояльцев до отбытия срока невозможно прогнать из спецприемника для освобождения места для митингующих.
В Краснодаре, например, пытались зарезервировать места для митингующих, местные активисты рассказывали о существовании негласного моратория на отправку под арест неполитических нарушителей. Но все равно получился перелимит в камерах. За это и прочие нарушения во время отбытия там ареста участниками антикоррупционной акции российская казна получила иск от одного из "сидельцев" и потеряла 3 тысячи рублей на выплату компенсации морального вреда с шансом мультиплицировать иски по схожим основаниям.
Сейчас можно сделать обоснованный вывод, что кроме команды "не согласовывать" сверху других команд местным властям не было. Поэтому в каждом регионе все было условно уникально. Были регионы, где непосредственно 26 марта задержаний не было, как, например, в Чувашии, но в последующем двумя волнами 10 человек из 300 были привлечены к ответственности. Примерно то же самое было и в Набережных Челнах в Татарстане, когда ко многим участникам полиция приходила уже после акции. Есть регионы, в которых задержания участников акций пока не имели какого-либо правового продолжения. Наиболее жесткий сценарий получился не только в Москве, но и в Краснодаре, в котором судьи "по-стахановски" отправили под административный арест больше 40 человек за одну ночь. В основной массе регионов, в которых работали юристы "Агоры", наказание назначалось в виде минимальных штрафов, а в Челябинске судьи даже назначали штрафы меньше меньшего. Правда, именно с 26 марта зародилась практика назначения участникам мирных акций протеста наказания в виде обязательных работ.
Сейчас уже можно говорить, что любая федеральная массовая акция протеста, схожая с событиями 26 марта, – это вызов не только властям, чей репрессивный конвейер оказался ограниченным в своих возможностях, но и российским правозащитникам. Совершенно очевидно, что обеспечить каждого задержанного защитником в современных условиях нереально, даже силами всех крупных правозащитных игроков в России. Помимо непосредственных юристов-исполнителей, необходимы ресурсы на администрирование дел и координацию действий. Решение продолжать защиту прав и в ЕСПЧ лишь увеличивает ресурсозатратность для правозащитного сообщества.
Несмотря на многие процессуальные препоны российского правосудия, первая жалоба участника мартовской антикоррупционной акции была направлена адвокатами "Агоры" еще в апреле этого года из Сочи в интересах Виталия Небиеридзе, арестованного на 8 суток. По мере поступления дел отправлялись все новые и новые жалобы. Последние жалобы по делам "Агоры" ушли лишь в декабре. Сейчас трудно сказать, как ЕСПЧ отнесется к большому потоку жалоб из России от участников протестных акций. Однако Европейский суд уже коммуницировал жалобу казанского координатора штаба Навального Эльвиры Дмитриевой, представителем которой является адвокат Ирина Хрунова. В ЕСПЧ сейчас два коммуницированных дела по событиям 26 марта – самого Алексея Навального и Эльвиры Дмитриевой. Скорее всего, именно они станут локомотивными делами для всех остальных жалоб в ЕСПЧ. Всего юристы и адвокаты "Агоры" направили в ЕСПЧ жалобы по 102 участникам акций 26 марта из 12 городов России.
Осенью министр юстиции России Юрий Чайка в своем выступлении заявлял, что количество жалоб из России резко сокращается и составляет около 8 тысяч в год. Всего за первое полугодие 2017 года по статье 20.2 было привлечено 2119 человек.
На сегодняшний день, помимо отправленных "Агорой" 102 дел, известно о 100 отправленных и 79 готовящихся к отправке жалоб, подготовленных юристами ФБК. "Открытая Россия", ранее заявлявшая о готовности работать лишь по арестным делам, сообщала о направлении 5 жалоб, сосредоточившись на оказании помощи задержанным на других федеральных акциях (29 апреля и 12 июня). Активную работу ведут и юристы "Мемориала", которые сообщали о направлении в ЕСПЧ 20 жалоб несколькими партиями. Итого 227 жалоб уже отправлено, а с учетом планов ФБК можно говорить о 300 жалобах в ЕСПЧ по "административкам" за акции 26 марта. Но поскольку шестимесячные сроки обращения в ЕСПЧ по части дел истекут лишь в следующем году, количество жалоб может вырасти. К обращениям в Страсбург по "делу 26 марта" будут добавляться жалобы по другим массовым акциям, что в свою очередь увеличит долю жалоб из России в ЕСПЧ по событиям в сфере мирного уличного протеста.
Отработав дела по "26 марта" от момента задержания до отправки жалобы в Европейский суд по правам человека, удалось обозначить несколько системных проблем в самом административном законодательстве, а также в правоприменении законодательства о митингах.
Российские суды – не эффективные способы защиты
Организаторы акций в регионах сталкивались с тем, что их административные иски об обжаловании отказов местных властей в проведении публичных мероприятий рассматривались после даты запланированной акции, что ранее уже признавалось нарушением Европейским судом. Однако даже победа в национальных судах не приводит к автоматическому согласованию мероприятия. Так, к примеру, произошло в Казани, где суд признал незаконным отказ в согласовании митинга до 26 марта, но спустя некоторое время и организатора, и участников митинга привлекли к административной ответственности за участие в акции. Есть и такие регионы, в которых суды умудрялись не только рассмотреть и отказать в иске в суде первой инстанции, но и рассмотреть жалобу на решение первой инстанции в суде апелляционной инстанции. Правда, в таких решениях суды рассматривали дело лишь формально без учета позиции Конституционного суда России и Европейского суда по правам человека. Сразу было понятно, что основная цель заключалась в создании юридической ширмы незаконности мирной акции.
Права задержанных
Протоколы о доставлении практически нигде не составляются, а протоколы об административном задержании, как правило, составляются лишь по требованию задержанных. Причины задержания указываются максимально формально. Это приводит к тому, что люди удерживаются до суда без каких-либо веских причин.
Более того, нет и условий для ночного содержания большого количества задержанных в отделах полиции: ни спальных мест с постельными принадлежностями, ни достаточного количества помещений, пригодных для содержания административно задержанных.
Системные нарушения прав привлекаемых к ответственности
Конституционный суд России в свое время вслед за Европейским судом указал, что некоторые составы административных правонарушений по тяжести наказания становятся схожи с уголовным, а как следствие, гарантии, предусмотренные статьей 6 Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство), распространяются и на дела об административных правонарушениях. Поэтому в таких делах должен быть защитник, в некоторых случаях в интересах правосудия даже предоставленный за счет государства. Несомненно должно быть право допрашивать свидетелей, которые свидетельствуют против привлекаемого лица, а также наличие стороны государственного обвинения и ведение протокола судебного заседания.
По делам задержанных на акциях протеста в абсолютном большинстве случаев такие гарантии предоставлены не были. Протоколы судебных заседаний еще можно было увидеть в некоторых регионах, в Краснодаре даже у части арестованных были бесплатные адвокаты за счет государства, однако они, скорее всего, принесли больше вреда, чем пользы. А вот с допросами полицейских (именно они основные свидетели) – везде проблема, судьям достаточно их написанных под копирку рапортов или объяснений. Прокуроров как представителей государственного обвинения в делах, которые удалось видеть, – не было вовсе, и, как следствие, обвинителем в процессе становился судья. А от такого судьи ждать справедливого решения не приходится.
Обществу и правозащитникам нужна новая форма взаимодействия
Дорога в ЕСПЧ очень ресурсозатратная по времени, поэтому требует больше самостоятельных действий именно со стороны участников мирных акций. К тому же обеспечить защитником каждого задержанного и раньше было практически невозможно, а сейчас и тем более.
Представляется, что идеальный клиент для ЕСПЧ – участник мирной акции протеста выглядит примерно так:
– он четко осознает, что может быть задержан полицией и поэтому он либо готовится к самостоятельной защите, либо заблаговременно находит защитника, который бы представлял его интересы;
– имеет заготовки ходатайств и жалоб в связи с обеспечением его прав как в полиции, так и при рассмотрении дела в суде;
– готов признать, что он пришел на мирную акцию протеста и ничего предосудительного на ней не совершал. Позиция "случайного прохожего" здесь не работает, редкие исключения лишь подтверждают правило (наши юристы отказали нескольким обратившимся с позицией "случайного прохожего", так как, по нашему мнению, становится невозможно утверждать о нарушении статьи 10 и 11 Конвенции);
– готов сам обжаловать решение суда;
– готов снять качественные копии с материалов дела и предоставить юристу для составления жалобы в ЕСПЧ вместе с заполненным листом предоставления полномочий;
– опционально: готов оплатить работу юриста по отправке жалобы в ЕСПЧ.
Однако и в этом случае поход в ЕСПЧ с жалобой осложнен многими формальностями и трудностями. Есть мнение, что на полицейско-судебный конвейер возможно отвечать конвейером жалоб в ЕСПЧ, написанных по шаблону. Такое не представляется возможным, так как теряется персонификация заявителя. Даже в пределах одного региона каждая жалоба уникальна, хотя и может иметь некоторые схожие моменты.
Вышли на площадь
Между тем власти решили не ограничиваться только административными делами и запустили в очередной раз уголовную составляющую. По результатам акции 26 марта 2017 года были возбуждены уголовные дела по 318-й статье Уголовного кодекса РФ. Поведение властей после 26 марта очень похоже на "Болотное дело", в котором кроме административного давления было также (правда, в более массовом порядке) применение 318-й статьи Уголовного кодекса. И тогда тоже последовали обращения в ЕСПЧ. Первое решение по событиям 6 мая 2012 года по делу "Фрумкин против России" состоялось как раз из-за привлечения заявителя к административной ответственности, в последующем против России были решения и за уголовное преследование участников акции на Болотной площади в 2012 году. Тогда Европейский суд уже признавал, что власти нарушают права граждан на мирный протест, преследуя их в административном и уголовном порядке.
Российские власти сделали все, чтобы повторить свои ошибки из акции 6 мая 2012 года в деле 26 марта 2017 года, но в масштабах всей страны.
Алексей Глухов, юрист Международной правозащитной группы Агора
FACEBOOK КОММЕНТАРИИ: